Очередная старая-добрая-милая шуточка: некий Дэвид Лассмэн, директор батского фестиваля Джейн Остин, разослал в 18 крупнейших издательств страны – под видом своих собственных романов – несколько глав различных ее произведений (с микроскопическими изменениями) и синопсис дальнейших сюжетов этих сочинений. Результат очевиден – в большинстве мест ему отказали, не узнав классических текстов, изданных миллионными тиражами, экранизированных бесчисленное количество раз и вообще вошедших в так называемый «английский канон». История действительно забавная, особенно смешно читать издательские отзывы, которые представил на суд просвещенной публики Лассмэн. Вот некоторые примеры.
Первой жертвой стало то самое издательство «Блумсбери», которое печатает книги о Гарри Поттере. Лассмэн послал туда первые главы и пересказ сюжета «Нортенгерского аббатства», назвав этот роман «Сьюзан» – так, как сама Остин сначала назвала рукопись. Имя главной героини было слегка изменено – из Кэтрин Морланд она превратилась в Сьюзан Молдорн. Сам мистификатор укрылся под псевдонимом Элисон Лэйди, явно намекая на псевдоним самой Джейн Остин – “A Lady”. Ответ «Блумсбери» был доброжелателен, но обескураживающ: редакторы прочли несколько глав «с интересом», но с грустью были вынуждены констатировать, что роман «не подходит» издательству. Тогда Лассмэн нанес новый удар по надутому миру издателей: вместо не очень известного «Нортенгерского аббатства» он отправил более популярные «Доводы рассудка», скрыв их под названием незавершенного романа Остин «Уотсоны» (черт возьми, быть может, «Ватсоны»? Вот вопрос...). Результат тот же. Здесь особенно отметился литагент самой Джоан Роулинг, Кристофер Литтл, написав, что он «не уверен» в возможности пристроить рукопись. И вот только тогда наш шутник нанес третий, самый сокрушительный удар. Да-да, вы догадались. Он послал «Гордость и предубеждение», то самое, которое изучают в школе и которое экранизировали десять раз, причем последний фильм с Кирой Найтли отшумел всего год-два тому назад, вызвав – на радость издателям – новый интерес к роману. Итак, Лассмэн разослал классическое литературное сочинение, которое на родине знают так же, как в России «Анну Каренину», а во Франции – «Госпожу Бовари». Он изменил название на «Первые впечатления» (именно так Остин сначала назвала роман), слегка переделал имена героев и топонимы. Он – о, ужас! – даже оставил нетронутой первую фразу «Все знают, что молодой человек, располагающий средствами, должен подыскивать себе жену»; максиму, которая в своей известности в англоязычном мире не уступает толстовской формуле «Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему» в русскоязычном. Отказы градом посыпались на довольного Лассмэна, но особенно его обрадовал ответ издательского гиганта “Penguin”: «Спасибо Вам за письмо и первые главы Вашего романа «Первые впечатления». Они выглядят по-настоящему оригинальными и читаются с интересом».
Справедливости ради скажем, что не все попались на крючок мстительного поклонника Джейн Остин. Редактор из «Джонатан Кейп» посоветовал автору справиться в «Гордости и предубеждении» на предмет полного совпадения текстов. Провинившиеся же издатели отделались вялыми объяснениями, что, мол, отказы, посланные нами, носили максимально формализованный характер, что каждому автору особо не ответишь и проч. Лассмэн торжествует: он попал в газеты, писатели и журналисты вздыхают об упадке культуры. Цель достигнута. Но что же это за цель? Вряд ли Лассмэн столь зло, по-британски зло, пошутил над издателями из горячего сочувствия к Джейн Остин. Он мог послать «Дэвида Копперфилда» или «Джейн Эйр» с тем же результатом. В конце концов, не он первый проделал подобную штуку - достаточно открыть сборник Умберто Эко “Diario Minimo” и обнаружить там сочиненные автором уморительные ответы невежественных редакторов, которым робкие авторы предлагали Библию и «Улисса». Лассмэн, конечно, мстил, но, быть может, не за Джейн Остин, а за себя – ведь его собственный роман «Храм Свободы» был в свое время отвергнут издателями.
Но, так или иначе, розыгрыш британца дает нам шанс хотя бы на минуту очнуться от эстетического чванства. Честно говоря, во всей этой истории я сочувствую издателям. Сквозь кашалочьи редакторские зубы им приходится процеживать тонны литературного планктона и на свой страх и риск выбирать кусочки покрупнее. Каждый год в мире издаются миллионы книг, разве усмотришь в них что-то, читанное (или, скорее всего, нечитанное) много лет назад? В конце концов, перепиши сейчас новейший Пьер Менар «Гордость и предупреждение» целиком (и напечатай книгу под своим именем), будет она иметь успех? Репутации книг (как и других произведений искусства) растут из гумуса истории и подпираются всевозможными идеологическими, политическими, религиозными подпорками. «Прочесть “Евгения Онегина” самого по себе, незамутненными критикой и комментариями глазами», – нет ничего глупее и нахальнее этой затеи. Так почему же отравленные многопудовой графоманией редакторы «Блумсбери» должны корячиться, очищая постмодернистски старомодный текст некоей Элисон Лейди от всего того, что туда автоматически вчитывается культурным человеком с филологическим университетским образованием, живущим в начале 21 века?
Еще одно обстоятельство. Присовокупи Лассмэн к рассылаемой им прозе Остин вымышленную биографию вымышленной авторессы, укрась ее драматическими деталями, вроде врожденной слепонемоглухоты, или участия в секте альбиносов-пожарных, или пожизненного тюремного срока за убийство 43 школьниц на Оркнейских островах, то, конечно же, сердце издателя дрогнуло бы. Хотя, конечно, всем известно и нет нужды говорить, что всякие биографические подробности о происхождении из народа, или, что теперь считается еще большим козырем, о принадлежности автора к какой-нибудь секте или претерпеваемых им гонениях, – что все это подлежит рассмотрению критики лишь настолько, насколько оно отразилось в его писаниях, само же по себе может возбуждать интерес только личный. И все-таки, подпиши я эту колонку именем какого-нибудь знаменитого революционера, или наоборот – махровейшего контрреволюционера со связями известно где, то и текст этот читался бы совсем по-иному и с иными эмоциями.
А что же остается делать бедным опозоренным редакторам и издателям? Терпеть и быть более расчетливыми, осмотрительными и, как ни странно, эгоистичными. Чем более мы холодны, расчетливы, осмотрительны, тем менее подвергаемся нападениям насмешки. Эгоизм может быть отвратительным, но он не смешон, ибо отменно благоразумен.
P.S. Я не устоял перед искушением и поиграл в дурацкую игру Дэвида Лассмэна. Предпоследний абзац этого текста содержит фразу из критического текста Михаила Кузмина, а последний – две фразы из заметок Пушкина.
