C 16 марта по 29 апреля 2012 г. в Хьюстоне в рамках FotoFest состоится международная биеннале фотографии на тему «Современная российская фотография: от послевоенного авангарда до наших дней».
Эта акция продолжит линию прошедшего в августе – сентябре 2011 г. Это было одно из важнейших событий на российской фотографической сцене за последние три десятилетия.
Мы поговорили с организаторами этих акций директором, главным куратором и основателем Международного фестиваля фотографии FotoFest Венди Вотрисс и президентом Международного фестиваля фотографии FotoFest (Хьюстон, Техас) Фредериком Болдуином, кураторами биеннале в Хьюстоне советником гендиректора РОСИЗО Евгением Березнером, старшим научным сотрудником НИИ РАХ Ириной Чмыревой, куратором и искусствоведом Натальей Тарасовой.
По словам российских кураторов, будут организованы 4 площадки, на которых будет представлена российская фотография за последние десятилетия. Эти площадки будут разделены тематическими и временными рамками.
1. Инсталляция «Время Сталина – конец периода победителей" как введение в историю советской фотографии. Там же - эпохи Хрущева и Брежнева.
2. Фотография от 80-х годов до настоящего дня. Это будет самая большая по объему выставка.
3. Молодое поколение.
Ирина Чмырева: При всей осознаваемой разнице, периоды Хрущева и Брежнева в истории фотографии будут объединены. Представляется фотография, которая была вне фокуса официального внимания.
Это время, когда фотография становится способом самовыражения и внутренней эмиграции, – период уточнения языка и работы над фотографией как предметом искусства.
Предметом внимания на третьей площадки выступает время Перестройки и общего прорыва культуры, когда фотография все время давала новые имена. Это время противопоставлено фотографическому процессу, который был до них. Не всегда осознанно, потому что вообще в течение длительного времени не было выставок и связанного течения процесса развития, поэтому для молодого поколения то, что было до них, – во многом terra incognita. И теперь будут представлены ключевые направления и имена этого времени».
Молодое поколение - это отдельный проект, поскольку именно фотографию молодого поколения мы в чем-то отделяем от того, что сейчас происходит в фотографии и имеет связь с фотографами 80-х и 90-х. Это новое поколение, не отрывающееся, но противопоставляющее себя тому, что им предшествовало, не всегда осознанно – так как они многого просто не знали.
Длительное время не было публикаций и выставок, не было непрерывного ощущения глубины традиции и преемственности, пустое место вокруг них, прерванная длительная традиция.
Со временем разрыв сомкнется, но сейчас еще трудно найти эти точки соприкосновения и для них самих, и со стороны.
Евгений Березнер: Хотел оттолкнуться от вопроса по поводу традиции. Вопрос о традициях в русской фотографии достаточно сложный.
С одной стороны, традиции в российской фотографии давние, достаточно серьезные и наполнены большим содержанием, а с другой – традиции как таковой не существует. Потому что традиция, как и вся история нашей страны, разделена историческими событиями, которые направляли то, что существовало на тот момент, в разных направлениях. То, что называется исторической памятью, по существу, в нашей стране отсутствует, в отличие от большинства стран во всем мире. И это находится в прямой связи с тем, что мы называем фотографической традицией.
Абсолютно любой вид и род искусства может развиваться только в том случае, если он становится публичным.
Мы вряд ли можем представить себе ситуацию, когда кто-то занимается искусством, творя в келье, а потом, годы спустя, обнаруживаются плоды его искусства - и он становится успешным. Абсолютным условием развития становится публичность. Быть опубликованным и быть публичным – основные условия.
Я не придерживаюсь той точки зрения, что художник творит для народа, он творит для себя. Как человек дышит, но из того, что он дышит, не делает самоцели, точно так же неким воздухом существования художника является публичность. Он человек своего времени, и не быть публичным – не быть частью времени.
Традиция существовала с середины 50-х годов ХIХ века и до 30-х годов ХХ века, когда развитие фотографии в России шло тем же путем, что и во всем мире, так же как и развитие самой страны. Потом традиция обрубилась.
Фредерик Болдуин: Мне нравится метафора дыхания. Нельзя принимать как должное то, что мы дышим. Как дыхание под водой – ты дышишь, но кислородные баллоны все равно есть. Но артист должен быть хорошо информирован об обстоятельствах.
Евгений Березнер: Именно отсутствие публичности заставляет художника понимать, что такое дыхание.
Публичность – это возможность пестовать традицию, растить ее, образовывать, что является обязательным условием развития любого художника. И это условие было прервано в середине 30-х годов - в наиболее драматическом виде.
Фотография оказалась в наиболее драматическом положении в силу своих специфических черт.
Во-первых, это на тот момент было самое молодое из видов искусств, не считая кино.
Во-вторых, фотография – искусство технологическое, и оно должно мгновенно в своем языке отражать те новые технологии, которые имеются в своем развитии. Если оно не может быть показано как новое слово в эксперименте – оно замирает, замерзает. И все уходит вперед.
В-третьих, фотографией оказалось манипулировать проще, чем каким либо другим видом искусства.
Если мы будем сравнивать фотографию с кинематографом, то любой фильм – это произведение, имеющее протяженность во времени, и какой бы ни была жесткой цензура, там есть возможность обозначить некоторые вещи, которые потом смогут увидеть.
Фотография с самого начала - это неделимая единица.
В результате мы получили ситуацию, когда хрущевской Оттепелью фотография как некий живой организм по существу была уничтожена.
А потом наступил период, когда фотография получила возможность сделать несколько глотков свежего воздуха, и, наверное, это можно сравнить с теми самыми баллонами, о которых говорил Фред.
И опять-таки, как это часто бывает в нашей истории, это воскрешение не обходилось без влияния Запада.
Несколько визитов в Москву в 50-е годы Картье Брессона, встречи с ним начинающих молодых фотографов, затем Международный фестиваль молодежи и студентов и общая атмосфера в стране, которая стала, естественно, свободней: фотографы получили возможность быть людьми в тех фотографиях, которые они делали.
С конца сороковых и до первой половины пятидесятых из практики советской фотографии почти исчез репортаж.
То, что я сейчас рассказываю, меняет те тренды, которые сейчас есть в нашем отечестве в восприятии фотографии. И, опять же, это теснейшим образом связано с той традицией, о которой я стал говорить.
Есть в нашем отечестве одна замечательная традиция, которая не была утрачена – существования множества культур. Так вот, эта традиция – назовем несколько вульгарно – «культура правящего класса» и «культура как культура», которая никоим образом не задавалась теми требованиями, которые исходили из этого класса. В нашей отечественной фотографии, начиная с середины тридцатых годов, эта не лучшая из традиций была постоянной и неизменной.
Сначала это, соответственно, идеологический заказ и абсолютный приоритет государственных интересов. Затем, в конце пятидесятых и начале шестидесятых, – очень короткий период, когда можно было чувствовать себя относительно свободным, но, поскольку традиция была прервана, то восстановиться за этот относительно короткий период, восстановить свободу внутри фотографии – не удалось. Равно как и в обществе.
Затем снова все возрастающая цензура, и как реакция - появление того же фотографического андеграунда с начала семидесятых до второй половины восьмидесятых годов.
Огромный интерес к нашей фотографии со второй половины восьмидесятых и до конца 2000-х – практически не было ни одной страны, где не прошли бы крупнейшие персональные и групповые выставки.
Затем – опять-таки некое угасание того, что я называю публичностью и средой обитания, по нескольким простым причинам. Все выставки, которые были за рубежом, в основном финансировались зарубежными коллегами. В 2000-х внутри страны не было выработано системы финансовой поддержки: фотография, требующая поддержки и создания инфраструктуры, ни со стороны государства, ни со стороны меценатов поддержкой не пользовалась.
И то, что стало обязательным атрибутом современной российской жизни; то, что можно назвать пиршеством гламура. Изо всего богатейшего репертуара фотографии, который был выработан за 150 лет, востребовано оказалось то, что связано с модой и стилем. Это одно из важных направлений, но если делать из выставок и событий только то, что становится обязательным атрибутом светского времяпрепровождения…
Замечательно, что во времена войны с Наполеоном существовал салон мадам Шерер – это был обязательный атрибут, но война была выиграна не из-за него и не им. А сейчас у нас только салон мадам Шерер.
Но настоящая фотография – другая.
Венди Вотрисс: А где теперь салон?
Евгений Березнер: Сейчас у нас появилась вторая крайность, это другая крайность, но она является той же точкой, где находится первая крайность. Эти самые выставки, на которых может выставляться все, что угодно. По существу, к фотографии не имеющее никакого отношения, кроме того, что это было сделано с помощью оптики.
Все то, что между этими точками мерзлоты, принадлежит людям, которые занимаются выражением видения себя в этом мире с помощью фотографии. Жизнь, которая создается художниками, - это отсутствует полностью. Возникает вопрос: великая русская литература стала великой благодаря стишкам в альбомах для дам или другим произведениям?
В истории человечества было некоторое количество революционных изобретений: письменность, книгопечатание и фотография.
У нас она сужена до того состояния, что впору сооружать очередной мавзолей и помещать фотографию.
Все это можно было бы назвать риторикой, если бы не некоторые обстоятельства.
Первое заключается в том, что уже через 3 дня после того, как разъехались ревюеры, представляющие 18 стран мира, многие из них стали помещать на сайтах своих институций произведения российских фотографов, которых они узнали во время Портфолио ревю.
Эти люди видели многое за свою профессиональную карьеру и вряд ли они бы стали что-то размещать только ради отдания долга вежливости принимавшей российской стороне. Они действительно заинтересовались.
И отсюда возникает второй естественный вопрос: если в России существует такое количество талантливых людей, почему у них не было выставок, почему о них не знает никто, кроме их узкого круга родственников и коллег, соратников по делу или по беде, не знаю как сказать. Почему такого события, как Портфолио ревю, не было?
Ответ на этот вопрос как раз в том, что было сказано, - в том отношении, которое у нас сложилось к фотографии на сегодняшний день. Это вид развлечения для публики - или как некое светское развлечение, или некое массовое занятие. И, собственно, эти два события, о которых мы ведем речь, Портфолио ревю и представление российской фотографии за последние 50 лет, может быть, изменят отношение к фотографии и за рубежом, и в России. Даст новые, более широкие возможности для понимания фотографии.
Фредерик Болдуин: Евгений много говорил именно про фотографию и традицию, а меня больше всего интересуют фотографы. Я и сам фотограф, и мы делаем событие для фотографов. И я бы продолжил метафоры: то, что сейчас происходит, проиллюстрировал бы так: в результате какого-то глобального события был разрушен зоопарк. Не стало клеток, не стало персонала: путь на волю открыт. И вот меня особенно интересует: что же будет дальше. Что с ними будет: кто выживет, как – вот тут никто не может дать точных прогнозов и это – самое интересное. Будем наблюдать.
