В программе крыницкого Форума доминировала Центральная Европа. Не менее десятка панелей на секциях, и это только ЦЕ сама по себе, а еще пара десятков слушаний на косвенные темы, связывающие ЦЕ с прочей Европой и ее соседями. Пленарное заседание, открывавшее Форум, вообще задавало прямой вопрос: "Центральная Европа: партнер или статист?", на который пытался ответить польский премьер Туск. Но особо в этом не преуспел, да и не рассчитывал он на полную ясность.
Доминирование Центральной Европы выглядело некоторым перебором. С одной стороны, почему нет – надо же тематически нагрузить мероприятие. Так, скажем, книжную ярмарку дополняют почетным гостем из очередного конкретного региона. Но ведь тут дело происходит у самих себя, а странно же изнутри субъекта описывать его снаружи. Например, в стихотворениях употребляться слова "поэзия", "стихотворение" и т.п. А если они употребляются, то это рефлексия технического уровня, то есть - графомания. В чем тут может быть замысел с Центральной Европой, ведь господа все-таки профессиональные? А замысел состоял в идентификационной проблеме. Формального определения ЦЕ не существует, термин нечеткий, а тогда начинает плыть и субъектность ЦЕ. Но для политико-экономических дел субъектность Центральной Европы европейцам явно нужна – отсюда и такое внимание к ней. Значит, ее надо конкретно строить.
Проще тему можно продемонстрировать панелью, которая называлась "Место Центральной Европы в европейской политике. Мнения насчет германской точки зрения". Может это такая логика: место самой ЦЕ не вполне понятно, зато про Германию – ясней. Так что если посмотреть с ее стороны, так что-нибудь да прояснится.
Но базовый пункт Душана Чаловича (Вице-премьер Словакии) состоял в цитировании словацкого же "интеллектуала и диссидента" Яна Чарнгурского, а тот считает, что все определения Центральной Европы напоминают военные игры в песочнице. Потому что там вам все территории и ландшафты можно легко изменить. Цитировались также немец Нойман, которые в 20-е годы прошлого века декларировал Mittleеurope как инструмент конкретной политики (то есть – после Первой мировой), президент Чехии Масарик хотел создать центрально-европейский политический союз наций, расположенных между Германий и Россией (также с понятными политическими целями),. Милан Ходжа предлагал устроить центрально-европейскую федеративную страну – без Германии. В 80-х года германские политологи принялись использовать термин Zentraleuropa, а Мадлен Олбрайт (она из Чехии) говорила о геополитически неопределенном пространстве, в котором 20 стран и 200 миллионов жителей.
А с Германией да, понятнее. Она много инвестирует в регион (не уточняя его границы). Германское правительство с 90 годов выступало за расширение интеграции региона. В конце-концов, именно Германия способствовала расширению НАТО, затем передав этот проект американцам. А канцлер Коль был настолько озабочен судьбой всей Европы, что в одном из своих выступлений сказал: "Для меня как немца ясно что Польша и Чехия должны быть последними границами Евросоюза". Ну вот, Коля не послушались и теперь такая неопределенность.
Что в итоге? Итог несколько невнятный. Чалович уверяет, что для форсирования этой субъектности надо "использовать не только экономику, но институты, которые обеспечивают построение гражданского общества". Не много. Еще такая тема: регион и национальные проекты (в смысле – государств, находящихся в регионе). Мораль такая: да, преобладает дух объединения, но этнический характер никуда не делся, оставаясь "политическим оружием и источником конфликтов". Но ведь и его не вычеркнешь, поскольку это основа идентичности стран-участников. Проблема в расширенном виде: "Центральная Европа имеет большой опыт в решении нацпроблем, но политика недостаточно централизуется. И если эта политика должны быть рефлексивной, то она не может оживлять старые споры, потому что они делают определение идентичности чисто политическим направлением". То есть – локальная идентификация это хорошо, но в рамках Европы она мало что даст, значит - надо как-то идентифицироваться промежуточным образом, постепенно как бы расширяя сознание. Центральная Европа и может оказаться этой удобной промежуточной идентификации относительно ЕС как целого. Такой вот запутанный ход мысли. Сознание определяет все, осталось понять, на чем именно может сфокусироваться сознание центральных европейцев.
Павел Залевский из польского Сейма рассуждал об понятия, на которых можно определить ЦЕ. Христианство тут ничего особенно не дает. Славяне со своими государствами что-то в ЦЕ определяют, да не совсем (еще есть венгры и румыны, как минимум). Территориально тоже, даже Хорватия хочет считать себя центральной Европой, а не Балканами. А вот и Ягеллоны, и Габсбурги - все эти культурные и этнические сообщества, они да, как-то на образ мысли все еще влияют. Вообще же, до конца 19 века Центральной Европой считалась просто Германия, а не те государства, которые дальше по направлению к России. И только позже возникла концепция, которая и сдвинула центр на Восток.
В этой концепции существенно то, что эта Ц.Европа ощутила себя таковой до Второй мировой. Она строила себя как "Европу-анти" – в смысле, против России и против Германии. Но там ничего не срослось по банальной причине: кроме Чехии и Польши, остальные страны были по преимуществу сельскохозяйственными, друг с другом не сотрудничали. Или вот как раз только с Германией. Что тут построишь? В принципе, та же разобщенность имеется и сейчас. Несмотря на времена СЭВа, эти отношения довольно слабые. "Будто нет такого позвоночника, на котором страны могут прикрепляться" – как об этом говорил Туск. Здесь Залевский видит две конструктивных темы. Первая – конвергенция в рамках ЕС (имея в виду конвергироваться в ЦЕ). Ему нужны инструменты внутри ЕС, которые "с пониманием бы относились к Центральной Европе". Но вот нет позвоночника, да. Откуда идея: выставить в качестве оного, элементом, который "может оживить функционирование Центральной Европы", энергетическое сотрудничество. Например – между Балтийскими странами и Польшей (тут, кажется, о том, что поляки хотят себе треть мощностей Ингалинской АЭС, хотя и не догадываются, что им тогда придется утилизировать треть отработанного топлива). Энергетическая политика его интересует как фундамент, на котором можно строить общую политику. По энергетическому поводу и второй момент: "Германия без ЦЕ не сможет вести объективную политику относительно России". Это о Северном газопроводе: "Речь идет о строительстве инструментов советского влияния в Европе. Вопрос о Европе с ее стандартами безопасности. После Грузии никто уже не скажет, что Россия относится к этому проекту чисто экономически".
Тут для разнообразия, был вставлен еще депутат украинской Рады Николай Катеринчук. Тот не задавался вопросами идентификации центрально-европейцев, а конкретно предъявил Германии счет по поводу того, что она мало помогает интеграции той же Украины в ЕС. Катериничук тут сильно наезжал, дескать Германия всюду ищет компромиссы, а на Восточную Европу ей наплевать. Ну вот, он использовал термин "Восточная Европа", а не ЦЕ, что явно уточняло границы последней. Каретинчук тут сослался на Россию в Грузии, в связи с чем потребовал создать общую структуру европейской безопасности. И он совершенно уверен, что все интеграционные процессы "можно усилить через интенсификацию действий Германии на границах". О чем это было?
Видимо, Катеринчук поспособствовал тому, что закрывавший эту дискуссию депутат Бундестага Маркус Меркель был нелицеприятен. Ему не понравился сам вариант "немецкая точка зрения", поскольку он не понимал, что это и каким, собственно, образом за оную может быть принята его личная позиция. Не говоря уже о том, что есть, скажем, быв. Восточная Германия, а у ее представителей явно другие представления о предмете (он не знает, какие именно). Вообще, он предпочитает думать о Центральной Европе как о культурном пространстве, а не о территориях. Смысл понятен: там есть все же веков 10-20 истории, а с территориями все иначе. Вот та же Украина. Западная часть принадлежит к ЦЕ, а Восточная – нет. Что делать? Пытаться включить ее в культурный контекст, но как этому может способствовать личный исторический опыт ее жителей? Для Меркеля процесс образования ЦЕ тоже начался с 19 века, когда стали оформляться национальные государства. И для него также существенно, что ЦЕ это нечто конкретное, а не просто регион, который лежит между Западной Европой и Россией. Но нужна общеевропейская внешняя политика. Центрально-европейским странам тут как раз следовало бы централизоваться, а у них разные позиции. Венгерская политика отличается от польской или чешской, они, скажем, по-разному вели себя на саммите в НАТО в Бухаресте. "В чем заключаются интересы центральной Европы?" – этот вопрос он и переадресовал остальным участникам панели, из ЦЕ? В общем, вы сначала разберитесь кто вы такие и чего вам надо, а потом говорите о Германии. "Та же история с Вышеградской группой. Эта структура не выглядит живой, а даже если она таковой и станет, то - что именно там будет обсуждаться? Говорить о новой холодной войне нет смысла, но какой урок мы получили от разрядки напряженности после холодной войны? Нужно четкое определение и подчеркивание ценностей. Нужна внешняя политика, общественная, социальная, которая показывает, что партнерами являются не только правительства ЦЕ, но и гражданские общества этих стран. Требуются инструменты укрепления сознания". В общем, опять сознание первично.
В общем, депутат Бундестага проявил явный скептицизм если и не по поводу Центральной Европы, то, по крайней мере, относительно роли Германии в процессе укрепления сознания центрально-европейцев. Совершенно Германии не ясно, как именно содействовать расцвету ЦЕ в качестве ментального и хозяйствующего субъекта. Но и это не было откровением, зам.словацкого премьера уже приводил польскую пословицу, согласно которой "punkt widzenie zavisi od punktu sidzenija". Как сидишь, так и видишь.
Мораль: с формальной и прагматической стороны проблема не очень-то решается. Тогда что? Тогда надо посмотреть, как она решается в менее рациональных вариантах, что и было осуществлено на панели "Нужна ли нам еще Центральная Европа"? Ну да, имелся в виду сам термин и ЦЕ как субъект международной политики. Но это была панель секции "Наука и культура", то есть – более гуманитарная, пусть и обсуждавшая все то же: "нужна ли нам центрально-европейская идентичность или же она нужна Евросоюзу". И вообще, что это – альтернативный Запад, недоделанная Европа или что?
Говорили там примерно в тех же рамках, что и на дискуссии по Германии, но потом нашелся человек, который свел все эти речи в одно красиво оформленное недоумение и даже нарисовал выход из него. Это был Леопольд Унгер, по ссылке о нем можно узнать многое, и это следует сделать.
Унгер вполне скептичен по поводу термина. По его мнению, тут нет ни географического основания (нет определения границ ЦЕ), ни исторического (нет такого учебника, "История Центральной Европы"), ни семантического – совершенно непонятно, что за смыслы порождаются именно этим нечетким объектом. Тут у Унгера личная история: его родители познакомились в Австрии, поженились в Польше, были арестованы и убиты в Германии, а их могилы на Украине. Притом, что всю свою жизнь они прожили в одном городе, не меняя даже улицу. Конечно, это Львов. Вопрос: когда это была Центральная Европа, а когда нет? И может ли вообще так быть? А что касается культурных отношений, то в Европе уже нельзя понять, где собственно может начинаться или заканчиваться эта самая ЦЕ. Другое дело, что есть такие организации – НАТО и ЕС, которые оказывают конкретное воздействие на страны региона, по факту и генерируя в нынешних обстоятельствах некоторую общность.
Унгерн согласен с описательные определением региона "максимум разнообразия на минимальном пространстве", но вот "от ощущения единства осталась только ностальгия". Причем, уходящая к давним временам: один из французских философов мечтал о том, что Хомо Советикус (времен "социалистического лагеря") хорошо бы заменить на Хомо Габсбургус. Потому что вот в этом варианте ЦЕ уже приобретает внятные очертания. А так ЦЕ во второй половине 20 века выглядела, скорее, интеллектуальным проектом – как у Кундеры, так и у всех тех, кто, кто переехал на Запад и оттуда пытался направить европейские ценности на родину - как тот же Милош или ежемесячник "Культура", который 30 лет был платформой польской демократии, именно что апеллируя к центрально-европейскости. То есть, они оттуда и формировали теоретический, но – вроде бы - потенциально реализуемый в постсоветское время проект. Однако из деятельности Вышеградской группы толком ничего не вышло. Унгер далее:
"Не видно никакого влияния, никакого целенаправленного развития ситуации в Центральной Европе. Просто эти страны просто не выдержали собственного эгоизма. Тут даже не надо говорить о том, как мы любим друг друга, но был огромный нажим – и это был решительный момент в поражений наших региональных идей – оборонительная схема европейской цивилизации. У всех была тенденция ассимилироваться в направлении доминирующей идеи, а не оставаться в маленькой группе. Именно благодаря политике, Mittleеurope и напомнила о себе в мире – она была создана извне, как интеграционная идея для совместного действия для сосуществования государств. То, что мы зовем сейчас Центральной Европой, было создано за границей, вне этой территории. Почему?
Сведу к двум важным эпизодам. Вдруг оказалось, что страны этой территории могут выступать совместно. Первый эпизод: на этой территории были протесты против контактов ЕС с Каддафи. Эти государства поддержали наступление на Ирак, они поддерживали свержение Саддама, потому что лучше знали, что такое диктатура. Я был вынужден объяснять западным читателям, почему в центральной или восточной Европе защищают НАТО, когда все критикуют политику Буша на Ближнем Востоке. Надо сказать, есть такие элементы, которые объединяют только эти страны. Достаточно напомнить, что в Мюнхене в 1938 представителей США не было, а затем лишь США и Ватикан не признали захват Балтийских стран. Память о том, что американцы дважды пришли в Европу, чтобы бороться за свободу этого континента продержалась именно на этой стороне. И лозунги против плохих культурных влияний американцев для этих стран и народов не работали, потому что именно эти влияния выводили их из-под сорокалетней цензуры.
Второй эпизод: именно эти страны с Польшей в главной роли – встали на сторону Украины и Грузии, защищая их – не всем это понравилось и нравится в Европе. Лично Квасьневский вынудил Солану поехать вместе с ним в Киев во время "оранжевой революции". Мы не будем обсуждать, что сделали украинцы с этой "оранжевой революцией", но факт, что этот визит был тогда переломным моментом, и именно страны Центральной Европы сыграли преобладающую роль. Сейчас мы в центре грузинского вопроса. Кто поехал в Тбилиси? Представители шести стран Центральной Европы. Я не знаю, было ли это умно, но это было нравственно обосновано. Иначе говоря, у этих стран много общего, это не только экономика и культура, у них закодировано недоверие к России, которое на Западе почти исчезло. У них есть тенденция отбрасывать аксиому, согласно которой полтика и экономика идут вместе. Во многих пунктах и моментах они напоминали, что экономка не все обосновывает и не все объясняет. Мы ведь не знаем сегодня, чем закончится этот скандал на Кавказе, и как из этого выйдет Грузия. Но ЦЕ знает, как в таких случаях надо поступать. Саркози согласился с тем, что Россия имеет право вмешиваться для защиты своих граждан – а чем это угрожает на практике, странам ЦЕ объяснять не надо. И именно эти страны обращают внимание на то, что пока у Европы не будет общей оборонительной и энергетических систем, Европа не будет достоверной. Европа это не Общий рынок, Европа это нечто больше, так что ЦЕ нужна и даже необходима, чтобы заполнить определенные пробелы в воспитании, образовании. Даже если история не повторяется, ее необходимо знать".
То есть, вроде бы решение найдено: в данный момент речь идет о вполне ситуационном объединении, которое строится на пунктах, отмеченным Унгером. Но была одна неувязка. Фактически под эти его пункты подходит то, что называют "Новой Европой", имея в виду страны, вошедшие в Евросоюз при расширениях 2004-2007 годов. Я его и спросил: "А вот страны Балтии, они у Вас тоже Центральная Европа?" "Depends – ответил Унгер, – когда как. У них есть и свои, отдельные пунктики". Так что тема Центральной Европы все-таки осталась не формализованной. А Homo Habsburgus, пусть даже как "новый европеец" выглядит в качестве базового элемента достовернее, чем система реагирования на Россию.
О Форуме в Крынице см. также: