"Прагматика культуры" завершает серию материалов, посвященных библиотекам. Сегодня мы говорим о феномене домашней библиотеки. Известный литературовед и литературный критик Игорь Шайтанов рассказал обозревателю "Полит.ру" Леониду Клейну о «холодных букинистах», о ценах на редкие книги в советское время и о принципах формирования домашней библиотеки.
Игорь Олегович, чем отличается функция домашней библиотеки сегодня и, скажем, двадцать лет назад?
В советские времена домашняя библиотека была своего рода алтарем, чем-то священным, неприкасаемым. Впрочем, для меня так никогда не было, моя библиотека была всегда рабочей. Отличие святого от рабочего очень простое: оно определяется тем, готовы ли вы продавать свои книги. Я постоянно, раз в год, приглашал к себе знакомого букиниста, который чистил мою библиотеку.
Как создавалась Ваша библиотека?
Мне повезло. У меня изначально соединились две библиотеки, кроме той, которую я создавал сам. Две профессорские библиотеки. Собрание книг моего отца, литературоведа-западника, и моего тестя – Владислава Николаевича Афанасьева, у которого была фантастическая библиотека. Он был знаменитый специалист по началу двадцатого века, автор первых в Советском Союзе книг о Куприне и Бунине. Т.е. когда я получил книги - первые издания Серебряного века, то с этим, естественно, было больно расставаться. Тем не менее, я постоянно продавал самые разные книги, так как прекрасно понимал: моя небольшая квартира не вмещает в себя библиотеку больше 10 тысяч экземпляров. Кроме того, мои интересы постоянно менялись. Скажем, Пушкиным и Шекспиром я занимаюсь постоянно, но вот когда-то я написал книгу об Асееве. Понятно, что после того, как работа завершена, мне уже не нужны были, скажем, 200 книг об этой эпохе, прежде всего потому, что они в большинстве своем очень плохие.
Но, наверное, покупать книги все-таки приятней, чем продавать?
Конечно. Самая большая роскошь - это попасть на распродажу личной библиотеки. Я, например, был одним из первых покупателей собрания книг Катаняна. Библиотека Катаняна - в нее вошла библиотеки Брика и фольклористов Соколовых. Чего там только не было! И распродавалось, с точки зрения сына Катаняна, то, что было самым неценным и ненужным. Весь основной блок русского авангарда он оставил. Но, например, книги о Тютчеве он продавал. Книги начала двадцатого века, малотиражные сборники, мурановские издания. Первое издание Аксакова о Тютчеве.
Значит, все-таки у вас отношение к книге не чисто функциональное?
Я бы сформулировал это так: функционально-рабочее с небольшим элементом коллекционерства. Я собирал книги идательства «Academia», но только в очень хорошем состоянии. У меня несколько десятков книг «Академии», в основном, мемуары.
Таким образом, есть некий пласт книг, которые вы не будете продавать?
Да. Есть элемент коллекционирования. Скажем, серию «Литературные памятники» я перестал покупать сплошняком. Это перестало быть интересным после советских времен. Ну, если только что-то редкое или в сказочном состоянии, в суперобложке, в нетронутом виде. Это оборачивается в кальку, это не дается на вынос. Или у меня остались в хорошем виде все сборники Зинаиды Гиппиус до 1918 года. Редкие книги. Я не большой поклонник Зинаиды Гиппиус, но с поэтическими сборниками в хорошем виде у меня не подымается рука расстаться.
Если мы говорим о продаже и покупке, давайте коснемся денежной стороны этого процесса. Мы можем вспомнить финансовую ситуацию советского времени? Сколько стоили книги?
У меня был все время оборот книг, поэтому небольшая часть денег шла на покупку. Библиотека - и это один из принципов настоящего, даже полупрофессионального собирателя книг - библиотека должна себя кормить.
Давайте назовем конкретные цифры, цены.
Дорогой «Литпамятник» начинался с 20-25 рублей. «Академию» в безупречном состоянии в букинистическом магазине купить было невозможно. Я приоброел это все в частных библиотеках. Это стоило приблизительно 25-30 рублей. Т.е. цены были странные. Потому что, например, за Литпамятник, скажем, Эдгар По гонялись все - он стоил 25 рублей…
Его, в принципе, можно было купить в магазине?
Нет. В магазине можно было купить книгу только за те деньги, которые были на ней написаны – например, за 1 рубль 70 копеек. Поэтому их туда не сдавали. Книги приобретались в букинистических по знакомству или у «холодных букинистов».
«Холодный букинист» - это термин?
Да, конечно. Это термин того времени: человек, который продает книги около магазина. Но я знал асов букинистического дела. Это были не просто продавцы, это были книжники, настоящие знатоки книги.
Если говорить о ценах, то в последние советские годы возникли «обменники» и коммерческая торговля, когда вы, сдавая книгу, ставили свою цену. Но это уже середина - конец 80-х… С ценами вообще была очень странная ситуация. Модные книги, которые все хотели иметь, чтобы поставить на полку, - Пастернак и Цветаева (в серии «Библиотека поэта», синее издание) - они стоили по 100 рублей. Булгаков стоил 50 рублей. А «Академия», где тираж был от 3 до 5 тысяч, причем они были зачитаны до дыр, и хороших экземпляров сохранились единицы – так вот, они стоили дешевле примерно в два раза. И можно было прижизненные сборники Пастернака покупать в «Доме Книги» на Арбате. И это стоило дешевле, чем «Библиотека поэта».
А какая была ситуация с иностранными книгами?
Иностранные книги продавались только на Качалова (специальный магазин зарубежной книги), там был очень маленький выбор. Были какие-то хиты, какой-нибудь современный модный роман. Его все хотели. Но когда распродавалась личная библиотека, то часто продавец говорил, указывая на иностранные книги: «Господи, сколько непродажных книг». Продать их было практически нельзя просто потому, что не было покупателей. Я помню, что Викторианские книги стоили копейки - 3-4рубля. Я помню один раз 10 рублей стоила английская книга конца 17 века! Причем ее никто не брал – просто не было покупателя.
Сегодня вы покупаете меньше книг?
Да. Я не приобретаю больше коллекционных русских книг. Если только случайно у меня не было какого-нибудь первого издания. Например, «Архаисты и новаторы» Тынянова - я ее недавно купил. Книга стоила 300-400 рублей, т.е. сопоставимо с ценами на современные издания. Тексты у меня есть, но мне приятно, что книга стоит у меня на полке, хотя бы во втором ряду.
В советское время если человек покупал книгу - он знал, что в ближайшие 5-10 лет она переиздана не будет, и поэтому, в том числе, ее необходимо иметь дома?
И да, и нет. Я помню, что когда впервые вышел Тынянов «Пушкин и его современники», в 1968 году, то не менее 5 лет он продавался во всех магазинах. Конечно, Бахтина уже расхватывали, потому что это стало очень модным. Эйдельмана вообще купить было невозможно. Но в целом, вы правы - книги раскупали, потому что понятно, что потом ее купить будет негде - только у букиниста. Если человек на свои деньги должен покупать книги у букиниста, то это оказывалось очень дорого. Зарплата доцента, кстати, очень приличная по тем временам - 320 рублей. Купить за 1рубль 70 копеек - это одно, а за десять рублей - это уже очень дорого. Дорогая книга начиналась с 20 рублей.
Библиотека ведь была еще и способом вложения денег, т.е. ее в случае необходимости можно было продать.
Такая идея, конечно, витала, и люди продавали свои библиотеки. Но все прекрасно понимали, что если ты начинаешь продавать в тот момент, когда тебе нужны деньги, то ты продаешь за одну пятую реальной цены. Продавать нужно тогда, когда возникает покупатель.
В любой интеллигентской библиотеке того времени был еще всегда политический подтекст.
Разумеется. Вообще читать запрещенные книги - это была такая приманка. К каждому интеллигентному человеку в тот или иной момент подходили люди из КГБ и делали какое-нибудь предложение. Помню, это был год 1979 или 80-й. Очень вежливый человек меня пригласил в гостиницу «Россия». И со мной очень корректно беседовали и говорили, что иногда нужно написать письмо от литератора к литератору, и что «мы тоже можем вам быть полезны - например, у нас есть много книг, которые нельзя читать, но вам будет можно». На что я тогда ответил: «Вы знаете, я положил себе за правило читать только книги, выпущенные издательствами «Художественная литература» и «Советский писатель».
Они отстали?
Да. Мне пару раз делались подобные предложения, но у меня никаких претензий к ним нет. Со мной были вежливы и ненастойчивы: не за что было зацепиться, я не был замечен ни в какой подозрительной деятельности.
А у вас были запрещенные книги?
Дома всегда были тексты, которые ты берешь читать у кого-то. Солженицын, Пильняк, Зиновьев. Но я их специально не держал.
Появление Интернета не обрушило идею домашней библиотеки, не девальвировало ее?
Интернет изменил отношение к книге. Но он изменил, не уничтожив ее. Когда я впервые, в 94 году стал работать постоянно с компьютером, то пару лет я книжек не читал, а потом все вернулось на свои места. На днях мне рассказали историю, что дети 8-9 лет не умеют переворачивать страницы книг, т.е., возможно, на наших глазах вырастает компьютерное поколение. Конечно, что-то изменилось. Хорошо, что больше не надо на машинке набирать студентам шекспировские тексты. Но сам я художественные тексты с экрана не читаю никогда. Для меня это дико. Я пользуюсь компьютером, но читаю - книгу.
Назовите, пожалуйста, самые дорогие, самые ценные книги вашей библиотеки.
Например, первый сборник стихотворений Бальмонта, изданный в Ярославле в 1890 году, это и страшно редкая, и довольно дорогая книга. Или вот, например. Однажды я зашел в книжный магазин на Калининском проспекте. Было это в 1983 году. Я увидел сборник Николая Асеева «Бомба», изданный в 1921 году во Владивостоке и полностью уничтоженный в типографии. Известно 7 или 8 книг с автографами Асеева, все остальное было уничтожено, по политическим причинам. Книга стоила 17 рублей 50 копеек. Между прочим, когда я покупал этот сборник, то рядом со мной человек покупал «Стихотворения» Анны Ахматовой 1946 года. Весь тираж, как известно, ушел под нож после ждановского постановления. Цена была 25 рублей. Эта книга у меня тоже есть дома. Можно назвать еще «Опыты» Батюшкова 1817 года, кое-что еще…
И последний вопрос. Существуют ли сейчас люди, которые занимаются собиранием книг?
Те, кого я знал, либо состарились, либо обеднели. И многие вынуждены не собирать, а продавать книги. Мне говорили, что есть новые коллекционеры, но, возможно, к ним можно отнести следующее выражение: «Покупать профессорскую библиотеку на погонные метры» Это уже совсем другой подход к книге.
