Если что и остается после политики, так это искусство. «Париж стоит мессы! 1610: чествование Медичи Генриха IV, короля Франции и Наварры» - так называется выставка во французском По, родном городе короля. Она приурочена к печальному юбилею – 400-летию убийства 14 мая 1610 года религиозным фанатиком Равальяком короля Генриха IV, на следующий день после коронации на французский престол его жены Марии Медичи. Ее двоюродный брат, тосканский герцог Комо II Медичи, решил устроить торжественную похоронную церемонию во Флоренции – жест, типичный для политической эстетики Медичи. Церемонию назначили на 16 сентября 1610 года, она, словно нынешний год России во Франции и Франции в России, была призвана стать символом французско-тосканского единства. Основы этого единения заложил еще союз между Генрихом II и Екатериной Медичи, и, конечно же, брак между Марией и Генрихом, заключенный в 1600 году.
Конрад Кордойс. Убийство Генриха IV. 1610. Офорт.По, музей дворца. © Rmn / J. Y. Chermeux
В память об убитом Генрихе устроители флорентийских торжеств заказали 26 огромных картин в технике гризайль на сюжеты из жизни короля. Под руководством придворного архитектора и художника Джулио Париджи заказ исполняли близкие ко двору Медичи тосканские мастера, такие как Джакопо да Эмполи, Вернардино Почетти и Франческо Курради. Во время траурной церемонии полотна, где фигура Генриха почти всегда помещалась на первом плане, украсили стены базилики Сан Лоренцо, сегодня они хранятся в запасниках галереи Уффици. 19 дошедших до наших дней монохромных полотен стали сейчас главным украшением выставки в По. Размеры работ впечатляют – каждая примерно 209,5 на 272 см, отклонения в цифрах незначительны.
Неизвестный художник. Генрих IV. Ок. 1605 - 1610. По, музей дворца. © Rmn / Rene-Gabriel Ojeda
Картины посвящены деяниям Генриха и его политической мудрости – от осады Парижа и мирного в него вступления до сдачи городов, либо входивших во враждебную королю Католическую лигу, либо являвшихся предметов споров с соседями. Так, Пьетро Сори (1556 – 1622), учитель Бернардо Строцци, изобразил капитуляцию Лаона, куда король вступил 2 августа 1594 года. Победа над новым губернатором Нидерландов, Эрнестом Габсбургским, дала Генриху возможность присоединить к остальной Франции и соседние с Лаоном города Пикардии – Амьен, Бове, Нуайон.
Технически работа Сори выделяется среди других работ цикла, она более светлая, да и лошадь здесь слишком напоминает лошадь из «Битвы при Сканагалло» Яна Ван дер Страта, но это не помешало включению «Капитуляции Лаона» в общую серию. Тем не менее совершенно другой подход к темпере на холсте демонстрирует Фабрицио Боски (1572 – 1642), запечатлевший передачу Генриху ключей от городов Мо, Орлеан, Бурж, Лион и Экс. Боски явно восхищался Караваджо, а вкус к детали оказывается важной характеристикой его манеры.
Ремиджио Кантагаллина. (ок. 1582/1583 - 1656). Осада Парижа. Темпера, холст. Флоренция, галерея Уффици © Archivio fotografico della Soprintendenza SSPSAE e per il Polo Museale della città di Firenze
Объединение Франции далось Генриху Наварскому дорогой ценой. Ярый защитник кальвинизма, он был вынужден ради короны, завещанной ему бездетным Генрихом III (с которым они то дружили, то боролись) перейти в католицизм. После этого последовало отпущение грехов Папой Римским, постепенный переход на его сторону католиков – и нескрываемое недовольство протестантов. Они словно забыли, что Генрих уже изменял вере, в которой его воспитала мать. Вовремя обратившись в католицизм, он сохранил себе жизнь в Варфоломеевскую ночь, а 1576 году вернулся обратно к протестантам. Как выяснилось, всего на семнадцать лет. Во время очередного отречения от протестантизма первый король Франции и Наварры якобы воскликнул в соборе Сен-Дени «Париж стоит мессы!», давшую название нынешней выставке. Точных свидетельств этого факта не существует. Но разве мифу нужна доказательная база?
Генрих завоевывал симпатии католиков в частности тем, что при взятии городов требовал от своих войск уважительного отношения к храмам и запрешал их разграбление. А главное - повоевав в эпоху религиозных войн за обе стороны, Генрих подписал Нантский эдикт, важнейший документ в истории внутрихристианской веротерпимости. Эдикт хоть на какое-то время обеспечил французским гугенотам права и спокойствие, хотя, как выяснилось впоследствии, и не обезопасил их от ухудшения положения.
Ателье Маттео Роселли (1578-1650). Прибытие Генриха IV в Нант. Темпера, холст. Флоренция, галерея Уффици © Archivio fotografico della Soprintendenza SSPSAE e per il Polo Museale della città di Firenze
Пропагандистский характер флорентийской серии, призванный подчеркнуть роль Медичи в политической жизни Франции, был понятен современникам. К тому же она была растиражирована благодаря выпуску гравюр Аловизио Розаччо, зеркально повторявших полотна. Их тоже показывают на выставке, собравшей еще и живопись, и скульптуру, и автографы, шедевры нумизматики и оружие – например, личную шпагу короля, выполненную около 1600 года с применением золота, серебра и перламутра. Бронзовые бюсты Генриха и Марии, выполненные Бартелеми Приёром, представляют портрет властной семьи, где мужчина подавляет масштабами личности, а Мария, с ее слегка одутловатым лицом и выражением легкой брезгливости, выглядит не очень привлекательно. Причем даже прижизненный портрет Медичи кисти Франса Поурбуса-младшего из палаццо Питти во Флоренции не в силах скрыть эту удаленность от простейших понятий красоты. Властность в портретах Марии Медичи тоже не удается скрыть, но ее-то, кажется, и не стремились затушевывать. Видимо, это свойство всех склонных к управлению женщин – брать не столько обаянием, сколько хитростью и управляемым порывом. В случае с Медичи личные качества умножались на многолетние традиции флорентийских правителей.
Страсть Марии к иконографии политического и пропагандистского значения не проходила с годами. В 1625 году в парижском дворце Люксембург открылась галерея, созданная Рубенсом, который запечатлел нелегкую жизнь последней жены основателя династии Бурбоно. На выставке представлен эскиз великого фламандца к одной из работ, предназначавшихся для Люксембурга – «Прибытие Марии Медичи в Марсель». Здесь запечатлена сцена прибытия Марии и 300 сопровождавших ее придворных во Францию 3 ноября 1600 года, для встречи с Генрихом, с которым она заочно обручилась еще 5 октября в соборе Флоренции. Встреча состоялась лишь 16 декабря в Лионе.
П.П.Рубенс. Прибытие Марии Медичи в Марсель. 1623. частная коллекция.
Впрочем, Марии было за что бороться: она родила официально бездетному Генриху шесть детей. Половина из них правила позднее Европой. Сын стал королем Франции (Людовик XIII), две дочери – королевами Англии и Испании. Да и сама Мария Медичи регентствовала при малолетнем наследнике целых семь лет. Причем ее влиянию на европейскую политику могли бы позавидовать многие коллеги в штанах – об этом красноречиво говорят архивные материалы, прежде всего на итальянском языке, которые публикуются в качестве приложения к каталогу, в том числе материалы начала ХVII века из Guardaroba medicea государственных архивов Флоренции, а также переписка рубежа XVI - XVII веков папского секретаря по правовым вопросам монсеньора Козимо Камайани (ее впервые обработали накануне выставки).
Чтобы достичь апогея власти, Марии пришлось многое пережить, в том числе гиперсексуальность своего супруга. Кажется, он не пропускал ни одной движущейся юбки, а любовницы порой управляли государством куда реальнее законной жены. Речь о предыдущем браке Генриха – королеву Марго буквально задвинула на второй план одна из королевских фавориток. Да и при Медичи своих детей от Генриха пыталась узаконить Генриетта д’Антраг. Несмотря на это, вдова устроила погибшему пышные похороны, заставив всех воздать должное его государственным заслугам. В этом отношении поведение Марии Медичи выгодно отличается от поведения иных вдов нынешних крупных политиков. Многие из них, кажется, больше всего на свете озабочены наследством материальным, а не духовным, пытаются окинуть взором прежде всего банковские счета, а не достижения целой жизни.
Но был ли у Медичи выбор? Французы еще при жизни своего переменчивого властителя относились к нему с симпатией, распевали о нем песни и только изредка бунтовали против повышенных налогов. Но подкуп руководителей Католической лиги того стоил: власть была дороже всего на свете. Хорошо, что Генрих хоть под конец жизни нашел женщину, которая полностью разделяла это его заблуждение.
После экспозиции в По экспозиция переедет во Флоренцию, в Капелле Медичи она будет открыта до 2 ноября.
