Художник то ли забыт, то ли не принят во внимание – а между тем все говорят о его исключительной ценности. Очередная ухмылка истории искусства: подлинное вовсе не там, где вы ожидаете его встретить.
Луи Кретей драматичен и поэтичен одновременно, тонок и суров, он земля и небо, сияние и гроза, и еще что-то подземное, потустороннее и внечеловеческое. Его «Три монаха в пейзаже» из коллекции Мишеля Дескура (картину обнаружили лишь в 2009 году) - настоящая мистика, которая возникает непонятно из чего и неясно в чем концентрируется. Неужели три белесые фигуры в сумрачном ландшафте способны породить столько невнятной тревоги и непостижимо чем обусловленного трепета? Или торжество синего, столь откровенное в «Мученичестве св. Себастьяна» и прорывающееся вопреки всему в «Товие, погребающем мертвых»?!
Louis Cretey, Le Christ et la samaritaine © Coll. Part. / photo Alberto Ricci.
О жизни Луи Кретея известно лишь приблизительно. Не очень понятно, когда он родился в Лионе: то ли раньше, то ли позже 1636 года, обе гипотезы (одна датирует событие 1630-1635 годами, другая – 1637-м) считаются равноправными. Совсем не ясно, где и когда он умер, при каких обстоятельствах это произошло. Поскольку последнее упоминание о Кретее датируется 1702 годом и относится к Риму, принято считать, что кончил он свои дни в городе на Тибре. Тем более что Рим он любил больше других городов на свете, и даже нынешняя выставка в лионском музее изящных искусств называется «Луи Кретей: визионер между Лионом и Римом».
Чуть лучше оказываются прописаны детали профессиональной карьеры, что случилось в силу любви современников к финансовой отчетности. Сохранилось всего три письма за его подписью, зато благодаря бухгалтерии заказчиков, а также банковским вкладам, становятся известны географические маршруты Кретея, оказывается возможным определить основную канву его судьбы. Лучшие ее годы связаны с Римом, где Кретей впервые обосновался в начале 1660-х (решающее доказательство тому – его пополнения собственного счета в Banco romano de Santo Sprito). Его покровителем стал кардинал Империали, коллекционер живописи и произведений искусства; заказы поступали и от других кардиналов и собирателей, например, семьи Босколи, известной своим меценатством.
Louis Cretey, le Christ déposé après flagellation © Marseille, Musée des Beaux-Arts/ Photo Jean Bernard
Возможно, этот изначальный успех у коллекционеров и привел к парадоксальной ситуации: один из лучших художников эпохи мало представлен в «цитируемых музеях», едва ли не самые интересные работы находятся сегодня в частных собраниях, откуда их и собрали для лионской выставки. Причем многие из них прежде не публиковались и вообще не показывались широкой публике, а некоторые лишь воспроизводятся в каталоге, порой как черно-белые репродукции, с примечанием «местонахождение неизвестно». Впрочем, и музейных вещей здесь хватает, будь то «Преображение» из зальцбургского музея барокко, «Рождество» из Института искусств Детройта, «Крещение Христа» из Музеев Ватикана или «Святой Гийом Аквитанский» из собрания Музея цивилизации в Квебеке, не говоря уже о Лувре или римском палаццо.
По названным работам видно, насколько важной для Кретея были религиозные сюжеты, что вполне соотносится с логикой главного заказчика эпохи, церкви. Да и основное его произведение, хранящееся в лионском музее, посвящено «Тайной вечере». Оно настолько большое, что его даже не стали перемещать в выставочные пространства, занимающие два этажа: Кретей оформлял зал трапезной в королевском бенедектинском монастыре Святого Петра, который, после начавшегося в 1792 году процесса секуляризации, был закрыт, а само здание оказались в распоряжении различных общественных институций, в том числе и художественного музея. Рестраврация потолочных и настенных фресок, выполненных Кретеем, не только поставила сложнейшие технические вопросы, но и позволила понять много нового в принципах его работы. В итоге анализ пигмента и изучение дендрохронологии (возраста дерева, использовавшегося для досок) оказывается не менее существенным доказательством в установлении авторства, чем специфика изображения лица у Кретея. Он любил персонажей с глазами навыкате и крупными носами. И даже утонченная страсть к пейзажам, которыми отмечены его полотна - известно, что он рисовал и чистые пейзажи, но те, в отличие от картин на мифологические темы, пока не разысканы – порой оказывается не большим аргументом, чем доводы технического порядка.
Louis Cretey, Saint Antoine ermite, © Coll. Part. / photo Alberto Ricci
Первой значительной публикацией о Кретее оказалась статья в Revue de l’art в 1988 году, атрибутировавшая 40 полотен. Среди трех ее авторов был академик Пьер Розенберг, ныне почетный президент-директор Лувра, вместе с Од Анри-Гобе он куратирует нынешнюю ретроспективу Кретея. Одной из проблем, приведших к столь позднему открытию художника даже специалистами, стало его многообразие, восприимчивость к самым разным стилям. Как выяснилось сегодня, многие полотна художника принимались позднее за работы то Себастьяна Бурдена, то Сальватора Розы, то Пьера-Франческа Молы.
Говорит ли это об отсутствии оригинальности самого Кретея? Скорее, о специфике взгляда искусствоведа, предпочитающего не сомневаться в оттенках и определять видимое по уже увиденному. С другой стороны, поэтика и техника Кретея такова, что зачастую трудно понять, к какому хотя бы примерно периоду относится та или иная его работа. Не в состоянии четко следовать канонам, он выглядит феноменом, который невозможно ранжировать. Знатоков французской живописи ставила в тупик совершенно нетипичная линия горизонта, по ней они был склонны подозревать в авторе итальянца. То же «Крещение Христа» из Ватикана, принадлежавшее некогда кардиналу Империали – оно могло быть создано и в 60-е годы в самом Риме, и позднее в Лионе, откуда картину послали на берега Тибра, или даже в 90-е годы: комментарий в каталоге не отдает предпочтения ни одной из версий. Больше повезло «Видению святого Иеремии» и «Св. Гийому Аквитанскому», находящимся ныне в лионском музее: сохранились документы иезуитов, заплативших художнику за картины для колледжа Троицы тысячу ливров (для сравнения: после смерти его сестры отдельные полотна художника продавались по 12-18 ливров).
Раздел графики на выставке оказался настолько маленьким (сейчас известно всего лишь пять рисунков Кретея), что кураторы расширили его за счет современников художника. Возможно, следующая ретроспектива Кретея не будет ставить перед ними подобных проблем. Сегодня документально доказано создание им по крайней мере еще 60 с лишним работ, о чьем местонахождении нет сведений. Разыскать некоторые из них вряд ли когда удастся, поскольку по сохранившимся документам невозможно понять, что именно изображено на картине. Впрочем, четверть века назад никто и не предполагал, что к 2010 году удастся обнаружить столько работ для нынешней выставки, да и вообще мало кто слышал само имя Кретея.
Louis Cretey, Tobi et l’ange; © Tours, Musée des Beaux-Arts
История искусства оказывается мало отличимой от любой другой истории. Она так же любит законы детективного жанра, готовит западни, заставляя принимать одно за другое, и ценит усердие исследователя не меньше чем интуицию. Так возникают ситуации, когда художник то ли забыт, то ли не принят во внимание – а между тем все без вопросов принимают тезис о его исключительной ценности. Подлинное оказывается вовсе не там, где вы ожидаете его встретить. История ухмыляется, чеширский кот поводит усами.
Выставка в Лионе продлится до 24 января.
