Автор «Приговора», бонвиван и распутник. Человек, столь же популярный, как Гитлер. Что имела в виду подружка Элви Зингера? Два способа открыть всем глаза. Порнография под замком. Еще одна популярная тема. Ханжа и идиот одном лице. Девушки, увы, не лучше животных. Как возбудить зоофила? Приговор клеветника.
«“Раскапывая Кафку” Джеймса Хоса являет миру правду, скрывающуюся за образом центральноевропейского Нострадамуса с типографски-неизменным именем. Настоящий Франц Кафка был не одолеваемым страхом параноиком, а мальчиком с хорошим воспитанием, светским молодым человеком, который часто навещал бордели, занимался любовью с прелестными бедными девушками и был подписан на высококачественные порнографические издания (которые печатал тот же самый человек, который опубликовал первую книгу рассказов самого Кафки). Книга Хоса развенчивает основные положения Кафки-мифа, в том числе – то, что он типичный непризнанный гений. Или что он был замучен работой и бесконечными попытками выкроить время для писательства. Или что его терзал страх секса. Или что его отец был несравненным чудовищным тираном и совсем не понимал собственного сына. Или что его писания мистичны и трудны для понимания»... и так далее и тому подобное. Вскинем брови и скажем – по-английски, на том самом языке, с которого переведен весь этот разнузданный бред: Really?
Выпускник Оксфорда, защитивший обыденную диссертацию о влиянии Ницше на немецкую литературу, Джеймс Хос читал лекции в нескольких провинциальных британских университетах, после чего принялся сочинять сатирические романы. Академической славы он не снискал, но вот беллетристику Хоса критики хвалят -- кто знает, может быть и вполне заслуженно. Но последние несколько лет Джеймс Хос энтузиастически занимался смешением первой своей профессии со второй. Он вспомнил о германских штудиях и принялся обрабатывать один из классических историко-литературных сюжетов беллетристическим инструментарием. Будучи человеком уже не академическим, Хос сделал ставку на правильный рекламный выбор жертвы своего остроумия; конечно же, из всех людей, которые сочиняли когда-либо по-немецки, самым популярным остается несчастный Франц Кафка. Множество людей, никогда не заглядывавших в сочинения этого, как изящно выразилась книжная аннотация, «центральноевропейского Нострадамуса», постоянно поминают имя его -- всуе или не всуе, неважно. (Мое любимое употребление прилагательного «кафкианский» - в шедевре Вуди Алена «Энни Холл»: «Секс с тобой дает совершенно кафкианские ощущения». Значит ли это, что мимолетная героиня фильма после совокупления с вудиалленовским alter ego превращается в жука? Или на спине ее вырезаются строчки из песен Боба Дилана? Или она чувствует себя как великий Голодарь в конце рекордного по времени отказа от пищи? Сказать сложно). В общем, если уж разоблачать кого в немецкоязычном мире, так лучше Кафку – другая сверхзнаменитость, Гитлер, уже всесторонне разоблачен.
Хос своего добился. Его книга вызвала повсеместное негодование – не только кафковедов, но и обычных интеллигентных читателей: чем выше накал страстей, тем лучше продажи, это известно. Примеров такого рекламного хода – множество; кого только не разоблачали – Иисуса Христа, Анну Ахматову и даже Дэвида Боуи. Однако «Раскапывая Кафку» выделяется среди сочинений на тему «А сейчас мы вам раскроем всю правду о ...». Обычно такого рода продукция изготовляется по лекалам двух видов. Либо раскапываются некие не известные никому факты, которые неопровержимо доказывают, что моралист X был карманным вором, детский писатель Y – расистом и жадиной, а аскет Z и вовсе имел донжуанский список объемом с полное собрание сочинений графа Льва Толстого. Другой образец для правдолюбца-биографа – новая интерпретация известных фактов. Мол, все мы знаем, что N в молодости был беден, как церковная мышь, а потом разбогател, играя на бирже. Также общеизвестно, что юношей он состоял в некоем антиправительственном кружке, но с возрастом образумился и даже стал умеренным консерватором. Наконец, мы ничего не знаем о первой, второй и третьей любви нашего героя, зато потом он женился (явно не по любви) на богатой невесте, что позволило ему еще больше упрочить собственное материальное положение. Итак, господа, мы все это знаем и знаем давно. Можем ли мы прийти к неким новым, леденящим душу выводам? Нет, говорите? Ошибаетесь. Совместив все три линии фактов, мы можем совершенно определенно утверждать, что N был гомосексуалистом (поначалу латентным), тайная полиция как-то узнала о его тайне и начала шантажировать, заставляя стать осведомителем. Бедный N согласился, за что получал немалые деньги – рассказывая окружающим о своих успехах на бирже. Впрочем, не исключено, что на бирже он действительно преуспел – на деньги (и с помощью) всесильных сбиров. Позже он для прикрытия женился – но завел себе целый штат молодцеватых слуг, которые исполняли все прихоти хозяина. Свидетельств последнего, правда, не сохранилось, однако мы можем позволить себе это предположение – ведь все предыдущие факты оспорить невозможно, факты - вообще упрямая вещь, господа, столь же непреклонны и наши выводы, сделанные из последовательности этих фактов.
Так вот, Джеймс Хос смог стать новатором в этом жанре биографической литературы, умудрился протиснуться между Сциллой сенсационных фактов и Харибдой ревизионистских выводов. Он не открывает новых фактов, он работает с общеизвестными, но (и тут самое главное!) делает вид, что эти факты никому не известны, а если и известны, то сознательно замалчивались. Наживкой, на которую Хос закрючил кафковедов, литобозревателей и заинтересованную публику, стали его откровения о двух порнографических журналах: Кафка хранил их в закрытом шкафу, а ключ всегда носил с собой. Ну, если этот мрачный моралист баловался запретными картинками, значит, дело нечисто! – радостно восклицает Хос. Вы посмотрите, ведь и в хорошей гимназии обучался, и в университете, оказывается, был, и бордели не обходил вниманием, а зарплата-то у него, зарплата... И надо еще посмотреть, за что он такие денежки получал, этот патентованный мрачун и еврейский пророк... Кстати, второй наживкой для дураков в книге Хоса стал именно Холокост – что еще может взволновать европейского интеллектуала (кроме, конечно, порнографии)? Неуемный сатирик полагает, что именно Холокост ретроспективно превратил Кафку в пророка: эта трагедия заставляет публику вычитывать некие прозрения о грядущей катастрофе в, скажем, «Процессе» или даже «Приговоре» (а предвестие концлагерей, конечно же, -- исправительная колония из одноименного рассказа)... Что же, Хос своего добился – губерния ученых и критиков пошла писать. Мало кто встал на защиту британца – даже его соотечественники; хотя, по понятным причинам, больше всех возмутились немцы. Хоса обвинили в некомпетентности, провокации, намеренном раздувании сенсации и даже антисемитизме. Самое удивительное в этой истории следующее: точно так же, как почти все факты, приведенные Джеймсом Хосом в его книге, являются правдой, почти все обвинения против него тоже истинны. Впрочем, насчет антисемитизма не знаю, это вопрос интимный -- не будем же мы уподобляться автору книги «Раскапывая Кафку».
Кафковед Анджана Шривастава пишет в немецком «Шпигеле»: «Хос предлагает нам взглянуть в замочную скважину на Кафку со спущенными штанами... но назвать иллюстрированные журналы, на которые тот был подписан, “порнографией“ – все равно, что сравнить стихотворение Гейне с рекламным слоганом Макдональдса». Шривастава аттестует Хоса «ханжой». Другие критики отмечают, что Кафка запирал шкаф не потому, что там лежали два сомнительных журнала, а оттого, что он хранил там свою секретную сберегательную книжку. Третьи удивляются, с чего это британец взял, что прежние биографы Франца Кафки замалчивали наличие эротических изданий в архиве писателя? Эти несчастные журналы как хранились, так и хранятся – вместе со всей остальной кафковской параферналией – в Бодлеанской библиотеке в Оксфорде. В любой биографии Кафки можно прочесть, в каких условиях он рос, где учился, где работал, сколько снимал комнат, а в изданных миллионными тиражами его дневниках читатель обнаружит и светскую жизнь, и кафе, и даже проституток. Десяток-другой фотографий писателя изображают нам красивого, хорошо одетого молодого человека. Считать, что мучительные ментальные пытки и моральные страдания героев «Замка» и «Превращения» должны быть сочинены заползшим в пыльный угол фриком – по крайней мере, пошло. Откуда тогда у Хоса этот пафос торжествующего разоблачителя? Версия старейшего немецкого биографа Кафки Клауса Вагенбаха проста: «Это какой-то идиот... он не знает о Кафке ничего, но пишет о нем».
Между тем, стоит сказать несколько слов в защиту нашего провокатора. Помимо сверхъестественной ловкости, которая позволила ему выдать общеизвестное за сенсационное, Хос поступил как внимательный читатель сочинений своего героя. «Процесс» начинается со слов «Кто-то, по-видимому, оклеветал Йозефа К. ..». Офицер из рассказа «В исправительной колонии» произносит следующую фразу, самую важную в этом тексте: «Вынося приговор, я придерживаюсь правила: “Виновность всегда несомненна”». Джеймс Хос просто-напросто решил оклеветать Франца Кафку. Найти какой-либо новый компромат на писателя он не смог, зато выдал – вполне в духе нынешней эпохи – вовсе не забытое старое за сенсационное новое. Почему сказать «Еда – это наслаждение. Наслаждение вкусом!» можно, а «Кафка был вовсе не таким несчастным отщепенцем, каким мы представляем его, читая его книги» - нельзя? Тем более, если еще и соврать, выдав за порнографию экспрессионистические рисунки в журнале «Аметист». Кстати говоря, над этим больше всего и потешались критики Хоса. Любопытно, как моралист Джеймс Хос описывает эти ужасные картинки: «Некоторые из них особенно мрачны, на одних животные занимаются фелляцией, на других изображены девушки с девушками». «Я недоумеваю, -- отмечает в своем блоге обозреватель «Гардиан» Николас Лезард, -- неужто для доктора Хоса секс между девушками столь же отвратителен, сколь и секс животных?». Если уж быть совсем точным, на одной из карикатур нарисовано не просто животное, а создание, похожее на ежа. Экспрессионистское графическое изображение фелляции, выполняемой ежеподобным зверьком, неспособно возбудить даже убежденного зоофила. Но Джеймса Хоса детали не интересуют. Он – клеветник par exellence, причем, клеветник, исходящий из кафковской формулы «виновность всегда несомненна». Франц Кафка, убивший свою жизнь на попытки стать «как все», оказывается, изначально виновен – виновен в том, что, на самом деле, был таким же, как все: лицемером, эротоманом, обывателем. И ничего загадочного или глубокого в нем нет – ведь он держал под рукой порнуху. Вот логика приговора, который вынесен ханжой, живущим в эпоху, когда тонны самой настоящей порнографии находятся от нас в двух-трех щелчках компьютерной мыши.
