Жан-Батист Гринуй родился под прилавком на рыбном рынке в Париже, прошел половину Франции и убил 27 женщин для того, чтобы создать идеальный запах и умереть. Возможно, его никогда и не было бы, если бы Патрик Зюскинд в 1985 году не описал его в романе «Парфюмер». Создав прецедент – первый плохой интеллектуальный роман, ставший бестселлером. С тех пор его 20 лет пытались экранизировать, но все как-то не могли: Зюскинд не давался, пугаясь, что роман сломается без литературной – языковой – основы. Неприступный бастион долее всего осаждал гениальный продюсер Бернд Айхингер – и добился своего. Потом был выбор Тома Тыквера на роль режиссера, поиск актеров, поиск площадок и прочая долгая история, талантливо изложенная в релизе, потом – афиши с фамилиями Алана Рикмана и Дастина Хоффмана, рыжая девушка, сползающая вниз по покрывалу из роз, мировая премьера в один день и цвет русского гламура в кинотеатре «Октябрь».
«Парфюмер» Тома Тыквера, который с этого четверга можно увидеть в московский кинотеатрах – абсолютно безупречный фильм. Романтическая встреча идеального продюсера, озабоченного не только бюджетами и доходами, и вдохновленного режиссера, улыбающегося перед каждым кадром, и так и остающегося с этой закадровой улыбкой в полном сознании своей идеальности. Перед которым фильм проходит парадом – от рыбного рынка, перестроенного из Барселоны, до 750 человек совокупляющейся массовки.
Тыквер вообще – мастер парадов. Его фильмы – которых, кстати, не так уж и много для режиссера с мировым именем – все куда-то идут по прямой. Так и со знаменитой «Лолой», которая бежит, и с менее знаменитым «Раем», и с совсем не знаменитым фильмом «Принцесса и воин», смысл которого сводится к тому, как ищут друг друга Мориц Бляйбтрой и Франка Потенте. Все как один фильмы Тыквера – романтические саги о любви и спасении, в которых герои непременно окажутся вместе, поплывут куда-то на большой лодке, полетят на вертолете или просто обнимутся, стоя посреди площади. Именно поэтому принципиальный момент этих фильмов – современность, вписанная в классический романтический контекст. Том Тыквер – это своего рода рыцарь новой эпохи, сводящий вместе своих Тристанов и Изольд, Февроний и Петров, идущих друг к другу по прямой тропке, протоптанной поколениями немецкой режиссуры.
Именно поэтому после «Рая» по Кшиштофу Кеслевскому, идеальной истории о любви и воссоединении, у Тыквера наступает трехлетний кризис – его тема исчерпана. Тем удивительней для него, что после «Рая» он берется за «Парфюмера» - истории, где не может быть любви, воссоединения, финального закрепляющего объятия, а есть – навскидку – только гений и расчлененка, да еще симфония запахов, которую надо превратить в свет, цвет и звук.
По художнической задаче режиссер справляется безупречно – в его «Парфюмере» оживают не только запахи, но и сказочный, нереальный Париж и еще более сказочный «город парфюмеров» - Грасс. Картинкой фильм более всего напоминает Тима Бартона в его лучших образцах. И дело тут не только в том, что красивое перемешано с безобразным, что дар парфюмера открывается для Гринуя с запахов гниющего мяса и разлагающейся рыбы, что мир благоухает не только цветами, но и понятно чем, и все это звучит, только сложившись в цельную симфонию. Просто Тыквер, как немецкий режиссер-романтик, не смог не превратить в сказку даже самую страшную из своих историй. Так и получается, что все гибнет, пропадает, разрушается, воняет, но над этим цветут в поле васильки и рассыпаются миллионами розы.
Сказовость, правда, продиктована и самим романом – героя, который ни с кем не общается и почти не умеет говорить, никак не объяснить без закадрового голоса. Отсюда все эти «жили-были» и «давным-давно». Жан-Батист Гринуй явление в мировой литературе удивительное – гений, не имеющий личности. Более всего на него походит другой литературный герой – Павел Иванович Чичиков, с первых страниц «Мертвых душ» восседающий в бричке как «круглое общее место». Гринуй, которого в фильме великолепно сыграл молодой актер Бен Уишоу, это тоже – общее место, абсолютный нуль с точки зрения человеческих качеств. Он не то, что не может любить и ненавидеть, он даже запаха своего не имеет, и единственное чувство, которое у него есть, возможно, именно потому гипертрофировано до абсолюта.
В романе главным чувством Гринуя было презрение к человечеству, которое так легко манипулировалось запахами. Романтический герой Бена Уишоу – недочеловек, страдающий оттого, что не может достичь прекрасного. Это Байрон, лишенный личности, – современный человек. Современный потому, что лишен запаха, грязи и пота, которыми было пропитано доиндустриальное общество. Ведь человек сегодня точно так же лишен индивидуального запаха, который он смывает в ванне и душе по несколько раз на дню. Он не пахнет телом, а пропитан духами и дезодорантами, и, более того, чем выше социальный статус человека, тем более он стремится избавиться от запаха собственного тела. Поэтому современные парфюмеры обязательно добавляют в духи так называемые «животные» ароматы – запахи, напоминающие запах человека. Иными словами, лишенные природных афродизиаков, люди заменяют их искусственными.
Примерно то же самое пытается проделать Гринуй – компенсировать отсутствие собственного запаха, создавая идеальные духи, а на самом деле – стопроцентные афродизиаки. Какой бы искусственной не была сцена массовой оргии, вызванной только одной каплей гринуевского творения, она блестяще показывают торжествующую жизнь – Эрос – в которую не может окунуться современный человек. Именно потому действие романа и было перенесено в 18 век – век, наполненный запахами, которых мы лишены. И герой его, при всей своей гениальности, - всего лишь человек, пытающийся уловить уходящее несовершенство.
Эта грустная сказка поставлена Тыквером с полной режиссерской добросовестностью. Так и видно, как он наслаждается, снимая скляночки с эссенциями на столе у парфюмера, улицы французских городов, головки красных роз и корзины гниющих отбросов, Дастина Хоффмана и своего одержимого героя. Но при этом он проводит свой фильм маршем, где совершенен строй солдат и идеально начищена каждая пуговица на форме, но нет никакой конечной цели, кроме парада. Поскольку никакого финала не может случиться, кроме гибели главного героя, никакого воссоединения, никакого катарсиса. Прекрасный благоухающий парад проходит мимо и уходит в никуда…
