А в Америке, как выяснилось, революция. Здесь только что вышло из печати новое издание The Norton Anthology of English Literature, самой главной литературной хрестоматии текстов на английском языке. 13 веков, около 6 тысяч страниц - как говорят в таких случаях сами американцы from Plato to NATO. Но главное – впервые за всю историю ее существования у антологии сменился главный редактор. Место патриарха американского литературоведения, профессора университета Корнелла и специалиста по романтизму девяностотрехлетнего Мейра Говарда Абрамса отныне займет видный шекспировед, основатель «нового историзма» и профессор Гарварда Стивен Гринблатт.
Казалось бы- что такого особенного? Ну, заменили одного профессора другим- у нас бы точно никто не обратил внимания. И уж тем более не поднялась бы шумиха в центральной прессе. Однако для Америки это событие – из ряда вон. Потому что страсти по поводу литературного канона там кипят ого-го какие, а изменение программ по родной литературе сопровождается, в последние 25 пять лет по крайней мере, нешуточными баталиями, имеющими очень серьезные последствия, вплоть до политических.
«Войны за канон» начались в Америке в семидесятых и тесно связаны с возникшим приблизительно тогда же понятием «политическая корректность». Говорят, само это выражение, «политкорректность», придумали американские правые исключительно с сатирическими целями – но слово прижилось, уже безо всяких негативных коннотаций. Напомню, что суть политкорректности, как ее определяет, скажем «Википедия», состоит в том, «чтобы избегать использования слов и высказываний по отношению к определённым социальным группам, которые эти группы (или по крайней мере некоторые члены этих групп) считают или могут считать оскорбительными для себя» . Понятно, что все подобные игры с языком –лишь отражение торжествующей в данный момент в западном интеллектуальном мире левой идеологии и что в последнее время они, эти лингвистические изыски, дошли там до какого-то уже совершеннейшего абсурда, угрожающего разрушением цивилизации, особенно перед лицом всякого рода внешних угроз.
Идеями о следах многовекового угнетения в языке, которые необходимо раз и навсегда искоренить, прониклись не только американские лингвисты, но и литературоведы. Так начались «битвы с каноном». Сигналом к атаке на казавшиеся раньше незыблимыми ценности стала вышедший в 1979 году в одном из ведущих мировых научных издательств Johns Hopkins University Press под редакцией Лесли Фидлер и Хьюстона Бейкера сборник «English Literature: Opening Up The Canon» («Английская литература: открывая доступы к канону»). Дальше последовала лавинообоазная череда статей, книг, выступлений на конференциях и в периодической прессе о том, что школьные и универистетские программы по литературе отражают позицию господствующего большинства Dead White Males, то есть Мертвых Белых Мужчин. Леваки-«каноноборцы» (canon-busters) предлагали значительно расширить канон засчет включения туда произведений женщин, гомосексуалистов, чернокожих, авторов массовых произведений и так далее и так далее. Защитники канона наоборот настаивали на том, что программы обязательных для изучения детьми и юношеством произведений сложились не в одночасье и являются хранилищем самых базовых ценностей американской, а то и всей западной цивилизации (как водится, англичане и американцы слегка преувеличили тут свое значение для мировой культуры). Самый известный из «канономольцев»- литературовед Гарольд Блум, выпустивший в 1994 году книгу «The Western Canon» («Западный канон»), где автор с пафосом громил политкорректность и каноноборцев (наиболее интересный разбор книги Блума на русском, на мой взгляд, сделал в 1998 году в журнале «Иностранная литература» Михаил Ямпольский ).
Из всего уже сказанного читателям этой колонки должно быть совершенно очевидно, что «битва за канон», продолжающаяся в Америке и по сей день имеет отношение не только и не столько к литературному процессу. Вот например, как доказывает один из самых известных последователей Бурдье Джон Гиллори в давно ставшей университетским учебником книге 1993 года «Cultural Capital. The Problem of Literary Canon Formation» («Культурный капитал. Проблема формирования литературного канона»), речь идет, ни много ни мало, о социологических и политических основах литературного канона. На русском языке этой проблеме был посвящен 51 номер журнала НЛО (2001), где, в частности, Михаил Гронас хорошо и доступно изложил суть социологических (в пику аксиологическим) размышлений о каноне: «”Перетряски" в каноне, канонические революции происходят в моменты тектонических изменений в классовой структуре общества. Канонические дебаты 80-х суть также свидетельство глубинной классовой трансформации американского общества» .
Вот поэтому уход «хранителя канона» Абрамса и приход на его место «разрушителя канон» Гринблатта вызывает такой резонанс в американском обществе- ведь это окончательное подтверждение победы левых в «битве за канон», в попытке вывести левые идеи на уровень языка и литературы. Интереснее всего, пожалуй, о сути полемики Абрамса и Гринблатта (Послушать их диалог можно здесь) и о том важнейшем месте, которая уникальная «Нортоновская антология» занимает в англо-американской культуре написала недавно блестящий критик газеты New York Times Рэйчел Донадио (на сайте газеты можно сравнить содержание первого издания «Антологии» 1962 года и самого-самого свежего ее переиздания 2006 года).
Почему это должно быть интересно нам? Ну, хотя бы уже потому, что речь идет об истоках пресловутой западной «политкорректности», которая для многих в нашей стране- как красная тряпка для быка. Иронизируют над ней у нас с переменным успехом, иногда даже смешно, как говорится, с огоньком (желающих отсылаю к статьям Вячеслава Белаша, Татьяны Толстой и Агнешки Колаковской ). При этом основные критики, желающие в искрометной форме раскрыть глаза западу на все его язвы, почему-то живут именно у нас - в стране, где не просто не принято проявлять терпимость по отношению к каким-либо меньшинствам, но где вообще, если ты оказываешься в позиции слабого (будь то пешеход, переходящий улицу по зебре или брошенная на произвол судьбы с мизерной пенсией старушка, торгующая вязаными носками на морозе у метро, которую гоняет румяный и откормленный участковый), велик риск того, что тебя тут же и затопчут.
Мне лично не весело, а грустно. Особенно если я читаю новость про «Нортоновскую энциклопедию» глазами не литературоведа, но просто общественно активного человека, живушего здесь и сейчас, в России начала XXI века. Говорят, у нас - эпоха перемен, однако что-то я не припоминаю оживленных дебатов по поводу литературной программы, школьной или университетской. Кругом тишь да гладь - и чем ближе к современности, тем становится тише. Неужели нам нечего менять и не о чем спорить? Я вспоминаю то тоскливое ощущение, которое возникало у меня и моих одноклассников на уроках русской литературы - самых, пожалуй, неинтересных, замшелых, поверхностных из всей школьной программы. Я думаю об университетских занятиях по русской и советской литературе - чем ближе к актуальности, тем более тусклым и архаичным становилось преподавание. Я распрашиваю своих нынешних студентов - и они признаются мне в том же самом чувстве.
Может быть, я что-нибудь пропустила? Открываю поисковую систему, набираю слова «канон», потом «программа», «русская литература». Первые же выпавшие ссылки на русском языке относятся к американским «войнам за канон» (очень, конечно, интересно и увлекательно - но какое отношение все это имеет к моему собственному настоящему?). А дальше вылезает ряд совершенно однотипных и явно переписанных с одного и того же пресс-релиза сообщений 2003 года - о том, что к 2006 в школах введут совершенно новую программу по литературе . Ух ты, и у нас начинается! Тут-то я жду полемики или хоть какого-нибудь проблеска интереса. А их нет. Дальнейший поиск выдает, в лучшем случае, несколько написанных бюрократическим языком статей педагогически-методологического характера про «преодоление тоталитарности педагогических стратегий», туманные размышления на тему «не пора ли пересмотреть наконец литературный канон, который придумала старая идеология» («обсуждение в форуме- комментариев ноль») или научную статью о сложении канона в русской литературе XIX века.
Самые интересные рассуждения про литературную программу - на форуме старшеклассников. Я разговариваю с универистетскими коллегами - эта проблема их особенно не интересует, хотя кое-кто высказывает дельные критиические замечания. Но тут же просит - на всякий случай- их не цитировать. Тот самый случай, когда худой мир куда хуже доброй ссоры. Тоска, тоска.
Тут, конечно, вспоминается все, что написано о «стерелизации субъективности», об отсутствии в современной отечественной культуре какой бы то ни было серьезной рефлексии над современностью, о воспроизведении одних и тех же клише столетиями и при разных государственных строях и все такое прочее . Я же просто представляю себе людей приблизительно своего возраста, чтуь моложе, чуть старше- свободных, образованных, умных, отучившихся в лучших университетах страны, а то и мира - которые либо с упорной последовательностью повторяют то, что поколениями до этого вдалбливали в головы студентов составители программ в духе работ классиков марксизма-ленинизма, либо рассуждают о том, что в нашей стране ничего изменить нельзя и поэтому, мол, надо отсюда валить и побыстрее. И я думаю, случилась ли бы в Америке «Нортоновская антология» и все плодотворные и доброкачественные при всех их перегибах и перекосах пересмотры канона, если бы Мейр Говард Абрамс не сказал во времена Великой Депрессии: «Если уж мне нужно голодать, буду голодать хотя бы делая что-то, что мне нравится».
