Громокипящая "Букериада" подошла к концу, все дары розданы, все скандалы свершились, все ожидания подтвердились или, напротив, были опровергнуты. Но «окаянный» вопрос остается – как выбор русского "Букера" отражается на читательском выборе и на книжных тиражах? Иначе говоря – выражает ли читатель рублем свое согласие с решением почтенного букеровского жюри?
"Премия […] это механизм поощрения и продвижения литературного товара в условиях рынка. Грубо говоря, премия - это брэнд, подтверждение качества или попытка его заявить", - таково мнение председателя оргкомитета премии "Букер - Открытая Россия" Игоря Шайтанова.
Эти слова, очевидно, навеяны опытом британской премии "Букер", структуру которой в своих основных чертах повторяет "Букер" русский.
Ситуация с брендом «британский Букер» лишь отчасти похожа на нашу: продажи книги, «путешествующей» от лонг-листа к шорт-листу хоть и не радикально, но увеличиваются. Однако в отличие от британских островов, у нас так происходит далеко не всегда. И еще: «у них» лауреатство сразу и бесповоротно делает книгу бестселлером. Тиражи такой книги возрастают в десятки раз – до 50-100 тысяч и больше. В России же это, мягко говоря, не так. Впрочем, как показывает опыт, и в английской практике встречаются исключения: роман Марка Хеттона «Злополучное убийство собаки» попало в лонг-лист и дальше не продвинулось. При этом именно этот роман по продажам обошел всех финалистов и самого лауреата, тираж книг которого вырос после победы «всего» до 100 тысяч. Успех же Хеттона предопределило попадание в лонг-лист, после обнародования которого его роман вышел сразу в нескольких издательствах, а тиражи перевалили за 1 миллион. Так или иначе, несмотря на подобные казусы, подтверждающие общую картину, выбор "Букера" крайне влиятелен: премия становится событием для всей читающей Британской империи и, более того, для всего англоязычного мира.
Памятуя об этом, отечественное издательство "Росмэн" создало даже специальную серию - "Премия Букера: избранное", в которой печатает сочинения финалистов английской премии. Нам посчастливилось поговорить с редактором этой серии, Алексеем Михеевым, получившим в этом году награду "Человек книги" в номинации "Редактор": «Мы издали 20 книжек за 2 года, из них 3 - лауреатов разных лет. По статистике, книга лауреатов продается лучше. Хиты: Анита Брукнер и Иэн Макьюнен…». Как рассказал Михеев, эта серия была крайне успешной в прошлом году: новинка для России. Теперь многое изменилось: за полтора года количество переводной литературы резко выросло. В этом году наблюдатели отмечают кризис перепроизводства, много издательств печатает много интересных книг, и конкуренция крайне велика: «Средний читатель переварить может гораздо меньше, чем появляется. Романы Дебюсси Пьера и Марка Хаттона, которые стали событием в Англии и «взорвали» тиражи, и у нас продаются относительно неплохо. Но продажи не сильно отличаются от средних, эти книги не улетают как бестселлеры, как это было бы прежде: сейчас сложно привлечь читателя даже букеровской книжкой»…
По словам Михеева, на фоне английского «Букера», «наш Букер совсем плох», решения его имеют значение только в столицах. Но у русского "Букера" проблемы совсем другого рода: дело не в конкуренции и не в переполненности рынка.
Яркий пример тому – "приключения" романа Марты Петровой «Валторна Шилклопера», финалиста этого года. Как рассказали корреспонденту «Полит.ру» в «Росмэне», издавшем книгу, всплеск интереса к роману начался после его попадание в шорт-лист: «До того покупали слабенько». При этом, после оглашения шорт-листа книгу стали приобретать охотнее, чем в первый месяц ее выхода, "что невероятно". Но в ноябре все вернулось к прежнему уровню, и как подытожили издатели, "значит букеровское решение повлияло незначительно". Для сравнения: тиражи Дебюсси Пьера, который, как и Петрова дебютант в литературе, после «букеровской истории» превысили 100 тысяч…
Что касается Василия Аксенова, то, как сообщили нам в издательстве «Эксмо», после оглашения шорт-листа продажи "Вольтерьянцев и вольтерьянок" «немного выросли». И хотя пока рано судить, изменились или нет продажи после объявления Аксенова лауреатом "Букера" этого года, уже сейчас можно прогнозировать, что резкого увеличения тиража не предвидится. Такого же мнения придерживается и Алексей Михеев, и представители «Эксмо», указавшие кроме того на следующий факт: с выходом одноименного сериала, продажи "Московской саги" выросли в десятки раз… Нестранно поэтому, что тиражи "Московской саги" в несколько раз выше тиражей "Вольтерьянцев и вольтерьянок".
Пожалуй, самым успешным решением букеровского жюри с точки зрения продвижения «бренда», был выбор прошлого года: присуждение премии Рубену Давиду Гонсалесу Гальего (оставляем в стороне вопросы о жанровых и художественных составляющих этого текста). По этой книге ставятся спектакли, планируются съемки фильма, не говоря уж о постоянной допечатке тиража… Иначе говоря, «Букер» создал новую фигуру на литературном поле. При этом в петербуржском издательстве «Лимбус Пресс», выпустившем книгу, нам сказали следующее: «Книга стояло мертво, о ней никто вообще не слышал, и ее попадание в шорт-лист не на что не повлияло. Повлияло лауреатство. – Значит решающее внимание оказала премия? - Нет, не сама премия – а то, что о ней в каждом журнале написано. Люди стали покупать книгу, чтобы включиться в общий процесс чтения». "Букер" тем самым сработал как важнейший посредник между книгой и прессой, которая в свою очередь создает "шум". Это "шум" и покупает читатель.
Как признается председатель оргкомитета премии "Букер - Открытая Россия", «резонанс премии еще слишком невелик. Для писателя главным выигрышем в премии должна быть не сумма вознаграждения, а повышение тиражей и последующие гонорары! Пока что премия не в силах переубедить оптовика, который развозит книжный товар по России. Он чаще предпочитает взять пять тысяч экземпляров ходового чтива, чем сотню книг букеровского лауреата».
Опыт российских издателей показывает, что это действительно так. Но от скорбных ламентаций пора переходить к делу: если премия хочет быть авторитетной, "воспитывать вкус" и влиять на характер чтения, что-то должно измениться. Например, имеет смысл забыть про стабильность: она здесь, как и везде, губительна.
В Англии есть свои маринины и донцовы, но это не мешает текстам авторов, достойных Букеровской премии, быть напечатанными большими тиражами - находить многочисленных читателей. Отчасти дело в иной инфраструктуре, отчасти – в отношении к чтению и в позиционировании «высокой литературы». Читатель должен поверить, что писателя – финалиста "Букера" - правда стоит прочитать. "Стоит" – в обоих значениях этого слова. Читатель с советских времен сильно изменился, «все перепуталось», страты сменились и это имеет отношение не только к политике или экономике, но и к культуре… Букеровских авторов потенциально может прочитать значительно большее количество людей, чем в той же Англии или чем в России сейчас. Только этот читатель должен поверить, что оно того стоит.
Впрочем, к этим очевидным условиям, примешивается и еще одно. Это условие удачно сформулировал писатель Владислав Отрошенко, отвечая на вопрос о том, прижились ли литературные премии в России: «Это микроскопическая часть общего вопроса, который звучит примерно так: прижилось ли в России то обстоятельство, что у частных лиц есть деньги и что они иногда распоряжаются ими по собственному усмотрению, или в этом есть что-то экзотическое? Но спрашивать об этом в 2004 году нелепо». И вправду, нелепо.