Чтобы не возникало подмены понятий, примеры должны быть простыми. Простой пример про настоящее время – почему Винни-Пух положительный герой? Потому что самый правильный – живет настоящим, точнее, ощущает его совершенно верно, по-настоящему, решает только насущные проблемы, только подручными средствами, и потому дышит полной грудью. Пятачок скачет впереди паровоза, все время задает лишние вопросы про будущее, вроде – куда мы идем, да зачем, и прочее. Ослик Иа вечно стенает по прошлому – его опустим. Опустим и Хайдеггера, предлагавшего на настоящем времени особо не зацикливаться, чтобы повседневность не заслоняла «мир вещей». И Канта, вместе с теорией «субъективного времени», где про время как форму чувственности, – опустим.
Вообще опустим философию, возьмем реальную жизнь, современность и, например, Федора Бондарчука. В Новинском пассаже выставили как-то его новый арт-проект. Собственно, это фотовыставка – Федор Бондарчук ее режиссировал, а фотографировал Владимир Глынин. Ну или они вместе. Не так важно для контекста. Презентовали проект в разгаре лета в рамках Московского международного кинофестиваля, когда его авторы и герои загоревшие и еще не успевшие отдохнуть друг от друга только вернулись с «Кинотавра» . Время настоящее было явлено в лицах его героев. Герои настоящего времени даны в черно-белых портретах.
«Гламурновато, вам не кажется?» – прокомментировала увиденное Ирина Хакамада. Она, кстати, тоже причислена Федором Бондарчуком к героям настоящего времени. Портрет Ирины Хакамады есть. Рядом Марат Гельман, неподалеку Сергей Шойгу. Определения героям даны лаконично. Характеристики под портретами – самые общие. Так, Владислав Сурков назван практикующим философом. Выражение лица и поза на портрете соответствующие – задумчивый взгляд, указательный палец у щеки, уходит в черную тень портретного фона волевой подбородок. Михаил Швыдкой – искусствовед (улыбается знакомой миллионам простой хорошей улыбкой), Сергей Шойгу – герой России (улыбка тоже хороша, так раньше изображали космонавтов – в глазах смирение перед неизвестностью). Константин Эрнст – организатор медиапространства. Как всегда, подчеркнуто серьезен, выражение лица демиургическое. Даже для инопланетянина, никогда не включавшего российский телевизор, станет ясно – этот человек здесь главный, и в пространстве этом, и во времени. Александр Роднянский обозначен скромнее – продюсер.
Ирина Хакамада призналась: когда ее пригласили поучаствовать в фотосессии, она не представляла, как будет выглядеть экспозиция в целом. «Мне сказали, что это будет проект о России, где покажут Россию в лицах – и простого слесаря, и учителя». В общем, почти так. Только слесарей все-таки не было. Простой учитель был, простой священник – был. Но больше – простых артистов, простых предпринимателей, простых продюсеров (вот их, кстати, большинство). Простых главных редакторов тоже несколько. Все глянцевые. Впрочем, нет. Алена Долецкая подписана просто «Алена Долецкая», то есть для знающих и не знающих (а таковых не было – по экспозиции гуляли в качестве гостей, в основном, сами же герои) слова «Алена Долецкая» включают в себя понятие «главный редактор главного глянцевого журнала». И больше того – семантическое поле этого выражения оставляет за собой и другие смыслы, к которым, видимо, хорошо бы стремиться тем, кого все еще аттестуют «главный редактор такой-то». Просто звукорежиссер был, просто оператор – тоже. Хотя нет, не просто оператор, а оператор Опельянц, снявший «9 роту». И много чего еще снявший. Пространство организовалось своеобразное – зеркальное: стоишь – смотришь в лицо Тине Канделаки; поворачиваешься на 180 градусов – она же глядит со стены тебе в затылок.
А первым справа висит портрет первого президента России, рядом – символ российской мужественности (это если смотреть современное российское кино по всем каналам последовательно) – Михаил Пореченков с младенцем.
Федор Бондарчук, комментируя концепцию выставки, помнится, сказал, что на этих портретах вообще нет людей, с которыми лично его не связывала бы любовь или работа. Нет случайных, нет посторонних. Нет людей извне. То есть – настоящее, по логике экспозиции, есть медиапространство. Герои его – это те, кто вписывается в него, и, соответственно, те, кто его организует.
Кант, кстати, когда свое отношение к времени-пространству проговаривал, вывел: нет никакого времени самого по себе, вне отношения к сознанию. А еще время опосредованно определяет пространство. Продолжим про современность: живешь в ней и иногда думаешь, что нет никакого времени вне отношения к медиа. И медиавремя определяет медиапространство непосредственно. Настойчиво и неотвратимо.
Главным завоеванием выставки, кроме того, что она действительно была мила, логична и соответвовала времени в его медиаизводе, предлагаю считать формулировку «организатор медиапространства», которая относится к остальным профессиям, широко и полно представленным в работах Бондарчука-Глынина, как род к виду. А значит, рассуждая о времени настоящем, надо делать сноску – мы говорим о медиавремени. Оно диктует нам свои медиаправила, оно дает нам своих медиагероев.
И мы их приветствуем.
