Марина Анатольевна Врода - украинский режиссер и сценарист? родилась в 1982 г. в Киеве. После школы поступила в Международный научно-технический университет на факультет лингвистики и права. Потом окончила Киевский национальный институт театра, кино и телевидения имени Ивана Карповича Карпенко-Карого (факультет кинематографии). Работала ассистентом у режиссера Сергея Лозницы на картине «Счастье мое». Сняла короткометражные фильмы «Кросс», «Клятва», «Семейный портрет», «Дождь», «Прости». В 2011 году получила «Золотую пальмовую ветвь» в конкурсе короткого метра 64-го Каннского кинофестиваля за фильм «Кросс».
Я знаю, что начала свою работу Киношкола им. МакГаффина в Москве. А сам МакГаффин – это загадка, нечто, что ищет каждый зритель. В хорошем кино должен быть МакГаффин, и чем он загадочнее и недоступнее, тем лучше. МакГаффин нельзя объяснить, нельзя вывести формулу, как именно его создать, но это то, что заставляет меня как зрителя идти вместе с МакГаффином, хотя я не знаю ни кто он, ни куда он меня заведет.
Я училась у Михаила Герасимовича Ильенко, который, в свою очередь, учился у Михаила Ромма, то есть в принципе я прошла классическую школу советского кинематографа. В ней выделяются имена Александра Довженко, Ивана Кавалеридзе, Леонида Осыки, Ивана Миколайчука, Сергея Параджанова, Юрия Ильенко - тех инакомыслящих, кто создал украинское поэтическое кино и киноавангард. Фильмы и жизнь этого поколения мне особенно интересны.
После развала СССР то, что было создано вопреки многим обстоятельствам на киевских киностудиях, остановилось в развитии, настало время застоя и вакуума. Профессионалы остались без работы, и некоторые из них, кто не эмигрировал, ушли преподавать в надежде на то, что настанет время - и ученики продолжат их дело, они стремились к некой преемственности.
Многих педагогов уже нет в живых, они год за годом уходят – это прекрасные операторы, которые снимали хронику еще во времена Великой Отечественной войны, делали совершенно уникальные снимки. Школа операторского мастерства была очень сильная, одни из лучших операторов на пространстве СНГ вышли из нашей школы.
Стоит отметить, что у нас не было тесного общения с другими киношколами, каких-то частых мастер-классов или лекций. Мы встречались со вгиковской школой и с киношколами стран СНГ, обычно это проиходило на каком-то фестивале и крайне редко. В последние годы моей учебы уже не было фестивалей и обмена, нельзя было посмотреть, как и что делают наши современники. Мы жили в своем мирке, но, как мне сейчас кажется, нет худа без добра – это создало другие, но тоже необходимые для обучения условия. Это так же важно, как процесс создания работ без оценки «плохо»/«хорошо» и это фундамент, на котором я могу сегодня стоять.
Когда я поступила, вообще-то никаким кино и не пахло. Не было ни рекламы, ни клипов – ничего. Мне мастер сказал: «Я, конечно, набираю курс и надеюсь на то, что что-то появится. Но в принципе профессия такая, что я не знаю, куда вас выпущу». Мы понимали это. Мы не обращали внимания на проблемы, возможно, потому, что родители нас поддерживали, кормили, и мы друг другу много чего давали. Мы чувствовали себя авангардистами и ничего не боялись.
Видеокамер не было, монтажные не работали… Была и есть лаборатория, чуть ли не единственная в Украине, где можно проявлять черно-белую пленку. Прикоснуться к пленочке, поснимать самому, помонтировать – это завораживало. Собиралась группа художников, что-то придумывала. Я тогда еще не знала, кто такой Ларс фон Триер, что такое «Догма», но помню, как Ленке (Елена Чеховская, оператор – ред.) говорю: «А давай без штатива!» У мастеров было понимание, что сначала нужно научиться работать со штативом, а потом уже без него. А то кино, что мы придумали, никак не получалось со штативом, и мы переснимали весь первый день. Когда закончили съемки, мы были на десятом небе.
Мария Нестеренко – звукорежиссер, Лена Чеховская – очень интересный оператор, Володя Иванов – соавтор, оператор, с которым я сняла «Кросс» и другие фильмы, художник Катя Слонова, в студии звукозаписи – Витя Щеглов, композитор Антон Байбаков, режиссер Роман Бондарчук – вот те, с кем мне приходилось работать.
После института была черная дыра, когда понимаешь: «Ну, хорошо, а как же зарабатывать деньги?» Мы классно жили в нашем университете, как в сказке: была у нас какая-никакая общага, в которой мы могли репетировать, пить чай, рисовать раскадровки. Была аудитория, в которой мы могли тоже встречаться и делиться опытом… И самое главное, что давала школа, – она нас организовывала, экзамен и оценка подстегивали быстрее делать работу. В институте ты можешь часть ответственности перекладывать на своих педагогов или мастеров. После института – все, никакого контроля, никакой палки. Ты понимаешь, что теперь сам за все отвечаешь, ты свободный человек, начинаешь все сначала – и это прекрасно.
Я была на фестивале «Начало» в Петербурге, ходила на все мастер-классы, голодными глазами на всех смотрела, мне хотелось напитаться каждым новым педагогом с новым взглядом, хотелось знаний. Когда я попала на мастер-класс к Сергею, он показывал свой фильм «Портрет», подробно и очень интересно рассказывал о звуке в кино.
У меня есть большие сомнения насчет того, что можно научиться мастерству, но мне хотелось попробовать. Я подошла, сказала: «Здравствуйте, я Марина», – и вручила свои диски. Я научилась так говорить: «Здравствуйте, я Марина», – и тут же давать диск вместо визитной карточки. На коробке с диском были все контакты, по крайней мере, человек переворачивал его и говорил: «Фильмы есть, хорошо». И диалог продолжался уже с тем, что он понимал: я снимаю. Мне всегда было крайне неловко, даже стыдно подходить так, впрямую. С другой стороны, я очень хотела работать. Я его спросила, будет ли он в Киеве, сказала, что хотела у него поучиться. Он ответил: «Пожалуйста. Я действительно собираюсь снимать картину в Украине». Никаких обещаний не было, но появился шанс. Позже я напомнила о себе письмом, мы еще раз встретились в Киеве, я принесла резюме, рассказала о себе и получила задание, потом второе, и по итогам их выполнения он уже решил с оператором и художником, что они берут меня в команду.
Я работала ассистентом режиссера, проводила кастинг непрофессиональных актеров. Актеры массовых сцен у Сергея больше, чем просто фон, каждый – лицо, энергия. Так совпало, что мне было крайне интересно взять камеру в руки и снимать лица людей.
Потом был еще год работы – экспедиция по Черниговской области, мы ездили по деревням, и мне кажется, что я чему-то смогла научиться. Я бы с удовольствием еще так поработала. У Сергея вся группа была набрана по такому принципу, что он не выбирал специально друзей, но все стали его друзьями.
У меня была двухнедельная командировка. Март месяц, снег, холодно - и каждый день с восьми утра и до шести вечера, пока был свет, мы снимали. Помню, когда начинало темнеть, я уже не могла снимать. Мы выезжали на машине (брали «Жигуль», не привлекающий внимания) с термосом кофе и ехали по деревням. Нужно было найти способ переснимать всю деревню. Холодно, люди не выходят, ты едешь по дороге и встречаешь каких-то героев: пьяный, худой, кривой, бабка, еще кто-то. И вот первое: надо подойти к человеку и сделать так, чтобы он тебе разрешил его сфотографировать. Я понимала, что должна получить согласие человека, чтобы сохранить фото. Бывало и так, что я сначала снимала, а потом знакомилась. Вот так все эти деревни мы и объехали.
К моменту окончания школы кто-то из одногруппников уже снимал пятый сериал. В Украине тогда было два знаковых фестиваля – «Открытая ночь», фестиваль нового украинского кино, и международный фестиваль «Молодость». Чем фестивали отличаются от обычного показа? – на них зрители и участники обсуждают увиденное, анализируют его, теоретизируют, интересуются кино как искусством. Мой фильм-дебют попал в их программы.
У меня было четыре короткометражки, и я начала их рассылать. В 2007 году бросила конверты с фильмами в Оберхаузен и Вену. Посыпались ответы: «Приезжайте, мы вас приглашаем!» Фильмы взяли в конкурсы, я же продолжала слать конверты с фильмами на все деньги, что занимала у друзей и родных, единственно для того, чтобы получить ответ на вопрос, интересно мое кино или нет.
Я всегда считала себя ответственной за то, чтобы фильм был увиден, практически все работы доводила до конца, даже если мне уже не хотелось, и потом еще заставляла людей их смотреть. Мне казалось, что
Главным было то, что я увидела на фестивалях совершенно разных авторов, разные формы, для меня это было окошко в другой мир. Тогда же появились приятные сюрпризы, например, европейский телеканал «Arte» купил фильм, письмо сразу же пришло. Что это значило для меня тогда? – Я могла жить полгода на эти деньги, ездить на фестивали, мне оплачивался перелет, меня там еще кормили и встречали с табличкой. Я чувствовала себя просто великолепно, я подумала: «Ничего себе! Теперь я могу поехать и увидеть мир».
Пошли фестивали, позже я от них даже устала, но, приезжая домой, понимала, что все не зря и все хорошо. В Оберхаузене мне сказали: «Из вашей школы нам присылали фильмы, но это были крайне традиционные формы». И у меня создавалось ощущение, что мы оказались в определенном контексте, а значит, все правильно делаем.
«Счастье мое» закончили в 2010 году - и я сразу поехала на Берлинале (Berlinale Talent Campus). Фестиваль стартует в феврале, за полгода заканчивается срок подачи заявки на участие. Нужно заполнить анкету и показать эпизоды из своих работ – в общем, не сложно.
Но когда я заполняла анкету, я поняла, что тысячи молодых режиссеров со всего мира так же присылают анкеты. Нужно было написать немного о себе и о том, зачем этот фестиваль нужен лично мне. Понятно, что все пишут «чтобы встретиться, поговорить, обменяться опытом». Но я подумала: если бы я читала все эти заявки, как бы я запомнила человека, что в них должно быть? Я написала про свои детские мечты:
«Однажды у нас с друзьями появилась идея: мы построим плот из бревен и пустимся на нем в плавание по лесному озеру. Вскоре мои друзья испугались возможности поражения и отказались от этой идеи. Но я решила рискнуть, и вот я плаваю до сих пор…».
Решила рискнуть «and I’m still floating» – и я все еще на плаву.
После Берлинале я вернулась, и мне очень хотелось снимать. Я решила ничего не изобретать, а высказаться по поводу реальности, которая меня беспокоит. Я понимала, что хочу снять и как. На Берлинале я еще поняла, что не хочу зависеть от питчингов. Как только у меня появилась идея, я села и посчитала, за сколько я могу это сделать. Все складывалось – натура, никаких павильонов, никаких актеров – фотоаппарат в руки и пошли. В «Кроссе» много детей, 24 человека, их надо было кормить. Я написала полторы страницы текста, составила смету и стала звонить друзьям, спрашивать, где бы я могла взять денег.
Было очень жаркое лето, и мы дождались начала осени, потому что в фильме дети должны были бежать кросс, и я хотела, чтобы было попрохладнее. Мы потратили около трех тысяч евро – это хорошая оптика, автобусы, транспорт, еда, три воспитателя для детей, то есть я больше потратилась на то, чтобы у группы все было для работы, никто не голодал, все было спокойно. И не торопилась, пять дней снимала спокойно.
В Каннах две программы – Critic’s Week (Неделя критики) и основная конкурсная программа. Мы получили ответ от главного конкурса Канн: «Да». Все радовались, конечно. Для меня было важно, что фильм за 2,5-3 тысячи попал в конкурс Канн. Казалось бы, гламурный фестиваль, дорогой, картины снимаются за миллионы.
Наша команда – это команда художников и активистов. Мы собрались потому, что хотели высказаться и сделать вместе фильм. У продюсера были, предположим, какие-то амбиции, но нам было не до этого. И то, что фильм победил, – прекрасно, значит, можно и так тоже. Надеюсь, он нам поможет быстрее находить финансирование для следующих фильмов.
Потом наш фильм купил «Canal+». Это короткометражный пятнадцатиминутный фильм, и потому за него дали не очень большие деньги. Но мы рассматривали картину не как возможность заработать, а в первую очередь как возможность получить доверие и финансирование на следующий проект.
Условно я могу поделить всех режиссеров на три группы, и в каждой из них я уже побывала. Первая зарабатывает, как может, – это коммерция, клипы, реклама. Зарабатывают деньги на дом, дачу, семью и отдыхают за границей раз в полгода, но у них совершенно не остается времени на «другое» - на эксперимент, например. Они его очень хотят, этого «другого», они талантливые, умные, но надо выбирать. Вторая группа снимает сериалы – там чуть-чуть похуже финансово, но, в принципе, то же самое. У них есть прекрасная возможность заработка, они в профессии, занимают определенную нишу (в основном, снимают российские сериалы и обслуживают российский рынок), есть спокойствие и определенный привычный достаток, что тоже важно. На мой взгляд, это довольно опасный продукт, но «как бы в профессии», и им тоже нет времени заниматься развитием, экспериментами или искусством.
И третья группа – это маргиналы, небольшая группа людей в подполье, которые сейчас появляются и хотят что-то делать. Они в довольно сложной ситуации, но так было всегда, и можно бороться, можно объединяться, делать серию короткометражных работ и показывать их на фестивалях и в клубах.
Я с «Кроссом» ездила по таким клубам, по городам, просто показывала кино людям. И все мы хором повторяем: «Люди хотят смотреть свое кино, про себя, они больше не хотят смотреть российское «мыло», хватит».
Сейчас многие кинематографисты думают, как сделать так, чтобы было больше открытых экранов, кинотеатров, чтобы можно было дойти до зрителя. Как в любом бизнесе в Украине, это довольно сложно. Чтобы получить сеанс даже в 11 утра, надо очень постараться. А сколько ты денег соберешь в 11 утра, когда все на работе? «Той, хто пройшов крізь вогонь» – украинский жанровый фильм Михаила Ильенко, собрал огромную для этого времени сумму, его тоже показывают в 11 утра. Но ситуация начала меняться, потому что фильм все равно начал собирать рекордные для украинского проката деньги, и это событие для украинского рынка кино. В скором будущем мы все равно столкнемся с тем, что нам нужны экраны и зритель в больших кинотеатрах. Бороться за выход кино на экран в своей стране завтра нужно начинать уже сейчас.
В конце концов, есть интернет, есть другие площадки, которые мне интересны. Мне недоступен экран кинотеатра, но доступен экран фестиваля и интернет, и я их использую. Но мечтаю я о том, чтобы здесь, в Украине и в России, люди могли бы голосовать билетами, а не только на фестивалях.
Канны – это хорошо, но я же снимаю кино про наших людей. Хочется учиться у них: у моих зрителей есть чему поучиться и надо услышать, что они думают. Я все-таки часть этой культуры и снимаю кино для людей, которые ходят со мной по одним улицам…
На Украине есть кинофестиваль «Молодость», Одесский международный кинофестиваль, фестиваль во Львове - «Кинолэв» и «Открытая ночь» в Киеве.
Я – модератор внеконкурсной программы фестиваля, то бишь мастер-классов. Фестиваль «Docudays UA» – о юридических, экономических и социальных правах человека, о его праве на жизнь, на образование, на чувства, волеизъявление, о гендерных проблемах, праве на защиту, праве на выбор и борьбу за него. На последнем фестивале было очень много показов работ режиссеров со всего мира – из Америки, России, Грузии, Латвии, Европы. Это очень важный опыт для зрителей, которые могут прийти и бесплатно посмотреть фильмы. На открытии зал был битком, потому что в нашей стране сегодня очень актуальны проблемы прав человека и самоорганизации общества.
В рамках фестиваля проходит множество дискуссий, круглых столов, на которых людям объясняют не только их права и обязанности. Например, еще существует живая библиотека. Люди-книги – живые представители разных социальных групп – сидят с табличками, ты можешь подойти к любому из них и задать свой вопрос, скажем, к лесбиянке или феминистке. Есть еще милиция, депутат, беженец, и вы с ними можете поговорить на любую тему. Например, инвалида на коляске вы можете спросить, как он вообще сюда приехал? По ступенькам?
Фестиваль сделан силами украинских и международных общественных организаций. Активисты собрались вместе и захотели сделать правозащитный фестиваль, выросший во встречу творческих людей, которым не все равно, что происходит в стране. Здесь нет «суперзвезд», это не те люди, которых мы часто видим по телевизору. Это авторы и продюсеры фильмов, организаторы фестиваля, те, кто старается изменять общество к лучшему. Я в этой команде потому, что мне интересно создавать свою жизнь сегодня.
Беседовали Дарья Гладышева и Вера Холмогорова (polit.ua)
