До 15 октября 2006 года как-то сложно было представить, что между художником Олегом Куликом и дирижером Теодором Курентзисом есть хоть что-то общее. Несмотря на то, что формально они существуют в одном времени, все у них разное: имидж, цели, язык, смысл поступков, аудитория. И вдруг сходство проявилось - благодаря фестивалю «Территория». Этот поддержанный важными государственными институциями проект – по сути выставка современного актуального искусства. Но выставка с особым, можно сказать, внецивилизованным, первобытным смыслом – чтобы любой посетитель, независимо от своего культурного бэкграунда, почувствовал себя здесь своим. Смысл «Территории» -- проекта, несмотря на список культовых фигур за кадром и в кадре – отнюдь не высоколоб, а предельно гуманен. Если коротко и понятно, он – в создании новых коммуникаций. Тех, что проявляются непосредственно и быстро, как при сексуальном контакте.
Фестиваль «Территория», прошедший впервые, - это экспозиция произведений искусства, взятых из разных, ранее совершенно обособленных областей, между которыми, наконец-то, выявлена зависимость. Для того, чтобы, встряхнув свои привычные культурные ощущения, мы установили личные близкие связи с новым искусством а заодно между собой. Чтобы возникла новая историческая общность – открытых к диалогу потребителей искусства, смотрящих на окружающий мир без страха и предубеждения.
Место встречи – современный мегаполис с его необъятными площадями и множеством автономных точек. Чтобы человек, знающий только свой маршрут (дом-работа-дом), ощутил большой мир не враждебным хаосом, а дружественной себе структурой, достаточно маленькой визуальной терапии – смотреть почаще на висящую в каждом вагоне схему метро. Точки соединяются веселыми разноцветными линиями, линии пересекаются, показывая возможность пересадок, все внушает позитивный настрой. Жить и работать в этом мире уже не так страшно: схема метро – знак порядка, победы над необъятностью и отчуждением. «Территория» позаимствовала этот принцип, сделав его смыслообразующим. Метраж фестиваля – плотно скомпонованная неделя, где представлены разные способы художественных коммуникаций: от спектакля до мастер-класса. Однако спрессованность имен, событий и контактов должна не подавить потребителя, а помочь ему уловить базовые принципы существования современного искусства – искусства, создаваемого сегодня и говорящего на современном языке.
Что объединяет, например, театр Kretakor из Венгрии, который привез спектакль «Blackland», проходящий по ведомству драмы, и программу Lacrimosa, составленную из произведений современных композиторов и Густава Малера, проходящую по ведомству академической музыки? Что общего между театром «Провинциальные танцы» из Екатеринбурга и программой «100 минут поэзии», представляющей современных авторов?
Фестиваль «Территория» призван доказать, что на самом деле жанровые особенности принципиального значения не имеют. Музыка, драма, танец, поэзия – части целого, с помощью которых возникает метасюжет, в котором проступают важные качества современной культуры -- свобода, смелость, радикальность, пассионарность. «Территории» интересно маргинальное искусство, создатели которого имею общее базовое качество: они сознательно нарушают табу, чтобы заострить свое болевое ощущение жизни. На каком-то бессознательном уровне они протестуют против буржуазного искусства с его конформизмом и комфортностью. Новые авторы стремятся к радикальному выражению радикальных ощущений.
Одним из очевидных проявлений этой позиции стал спектакль «Blackland» Арпада Шиллинга – соединение документа и гротеска, насилия и абсурда. Его основа – sms-сообщения, поставляющие на мобильные телефоны сводки горячих событий – спортивные скандалы, аборты, беженцы, сексуальные извращения. Форма театрального высказывания – череда номеров, где актеры в концертных костюмах (фраки, черные платья) с музыкальными инструментами, ладно поющие на много голосов, доводят каждый скромный сюжет до кошмара, болезненно заостряя способы выражения: если уже ненормативная лексика – то каскадом, если уж обнаженные половые органы – то крупным планом (с помощью видеокамеры). Любая тема – что добровольное использование кларнета в качестве сексуального орудия, что насильственная сдача мочи на анализ – доводится до невозможности, когда кажется, что сейчас все лопнет. Смелость режиссера, вскрывающего таким образом абсурдность общественного регламента, как и непринужденность актеров, допускающих любые манипуляции со своим телом и при этом не теряющих достоинства, вызывает уважение и даже восхищение. Возможно именно этой свободы, проявляемой, в т.ч. через телесность, так не хватает современной европейской цивилизации с ее отшлифованной системой правил поведения.
Однако после продолжительного, непроизвольного, почти животного смеха, вызванного большинством сценок, вопрос, зачем это было нужно, надвигается с неумолимой силой. Если здесь только провокация с целью вывернуть все наизнанку, то это слишком просто и не дотягивает до полноценного театрального высказывания. Понятно, что все извращения не просто так – это форма протеста против разного рода унижений: издевательства одной человеческой особи над другой принимает такие закрученные формы, что сквозь смех проступает отчаяние и сострадание к жертвам. Однако этих эмоций недостаточно, чтобы считать такие высказывания полноценными в театральном смысле. Чего-то самого главного здесь не хватает – острые ощущения реальности не складываются в новое художественное целое. Но, возможно, такой результат современному провокативному искусству и не нужен?
Все-таки, нужен, если судить по спектаклю «Тебе, Воланчик!» режиссера Элизабет Ле Компт (театр The Wooster Group, США). Его основа – версия Пола Шмидта «Федры» Расина, от которой остался только остов -- изнурительная страсть Федры (Кейт Вальк) к своему пасынку Ипполиту (Ари Флиакос), доводящая ее до изнеможения и смерти. Форма спектакля – игра в бадминтон, фокус – стремительный волан, посылаемый резкими точными ударами игроков. От первого сета, сразу создающего ощущение экстрима, будто ставка – жизнь, сразу охватывает какое-то невозможное, опасное безумие. Такое, что состояние Федры – она появилась, но от внутреннего напряжения не может издать звука, понятно без слов: страсть погасила рассудок, тело – воплощение похоти, оно функционирует автоматически, зацикленное на совершаемых публично и без стыда физиологических проявлениях, смысл которых – дать хоть какое-то облегчение страдающей плоти.
Любовная страсть и спорт, сексуальное желание и физиология – острые сочетания, за которые можно быть благодарным режиссеру Элизабет Ле Компт. Ясно, что телесность спектакля – не эпатаж, а язык, которым раскрывается что-то безысходное: страсть – не пафос и красота, это катастрофа -- нечто на пределе жизни, изнуряющее, обреченное. Чего не хватает этому театральному высказыванию – так это развития и завершения мысли, в котором открылось бы новое качество. А так кажется, что между первым выходом застывшей от вожделения Федры и финалом -- ее окаменевшее тело лежит на полу, дистанцию в 1 час 20 минут можно было сократить как минимум вдвое.
Но деструктивность – не единственный образ фестиваля «Территория», претендующего на создание современной картины мира. В ней, кроме негативных эмоций, необходимых для полноценной культурной жизни, была и столь же необходимая духоподъемность. Одно из ее проявлений – программа Lacrimosa дирижера Теодора Курентзиса, где музыка говорила о смерти, но была так нестерпимо прекрасна, что только обостряла чувство жизни. Это относилось и к сочиненной почти сто лет назад «Песни о земле» Густава Малера, и к произведению умершего недавно француза Жерара Гризе «Четыре песни, чтобы переступить порог», исполненного великолепным ансамблем Klangforum Wien и солисткой Доротеей Милдс из Австрии, которую можно назвать открытием сезона. Второй кульминацией фестиваля стал финальный вечер в Политехническом музее, поставленный Кириллом Серебренниковым. Герои программы, возрождающей образ знаменитых поэтических вечеров 1960-х, -- поэзия и поэты. Стихи в режиме нон-стоп в многоголосном исполнении авторов, актеров и народа оказались самой действенной терапией «Территории». Ее главным открытием стали наши соотечественники -- молодые люди, одержимые созданием вербальных образов. И то, что эти 100 минут они убедили зал в том, что мир, в котором мы живем, прекрасен, стало самым сущностным открытием фестиваля современного искусства «Территория».
