"Прагматика культуры" на "Полит.ру" делает финальный залп по нашей ключевой ноябрьской теме - "Образ России в глазах русских и иностранцев" и публикует еще несколько материалов - один из них перед вами. Если до сих пор мы публиковали заметки российских авторов, реконструирующих иностранные представления о нас, то сегодня перед вами записки иностранца, Майкла Ган-Вая, этнического китайца, эмигранта в 3-м поколении, кэмбриджского студента. В целом Майк - настоящий англичанин: он поддерживает тори, любит футбол, но главное, четко и ясно мыслит, взвешивая "за" и "против". В Москве Майк пробыл неделю; гулял по Красной площади, пил пиво в "ПирОГАх", а затем отправился на полгода в Аргентину, преподавать английский... Перед нами впечатления одного из миллиона туристов, посещающих Москву, любопытные и во многом парадоксальные.
Для западного человека восприятие России и ее граждан неразрывно связано с воспоминанием о холодной войне. Россия, столько лет занимавшая в западном сознании нишу «другого», все еще неотделима от образов военной мощи, "красных", КГБ и ядерной угрозы. А еще Россия представляется мощной страной, состоящей сплошь из арийских здоровяков, бесстрашно борящихся с тоскливым морозом и распивающих водку по ночам. Этот стереотип обычно раскрашивается двояко: во-первых, может быть добавлена «интеллектуальность» русских: Толстой, Чехов, Станиславский, Достоевский и Каспаров; во-вторых, богатство, роскошь и гламур современной России – Абрамович, Курникова и Шарапова. Первая группа – это своего рода знаменосцы силовой идентичности, тогда как вторые достигли успеха вполне по-западному.
Первое впечатление, которое скадывается у любого приезжающего в Москву – здесь холодно, здесь очень холодно, гораздо холоднее, чем вы могли себе представить по рассказам. Московский воздух и атмосфера – настораживают; зловещие свинцовые облака на горизонте, прохожие, способные посоревноваться с погодой в холоде и недружелюбности. Лишь немногие из всех встречных на улице улыбаются или поднимают глаза, тем более вступают в разговор. Более того кажется, что все эти люди изо всех сил стремятся добраться до места назначения, стараясь ни на что не отвлекаться и затрачивая ровно столько энергии, сколько нужно (то есть минимум). Атмосфера усугубляется московской пыльной и незамысловато (unexciting?) архитектурой: большинство зданий – прямые и квадратные, выдержанные в безрадостоной пастели. Всякий приезжий, конечно, сразу спешит посмотреть на Кремль и Красную площадь, однако и тут его ждет разочарование: «церковь-елочная игрушка» оказывается меньше и не поражает воображение так, как казалось должна была бы, судя по открыткам. Кремлевские стены также будто стремятся спрятаться за рядом высоких деревьев... Не Лувр, не Гран пляс, не Плацца Сан-Марко, не Букенгемский дворец. Вместо красот в Москве можно отыскать только погоду и скучную архитектуру, которые вместе давят на москвичей. Улицам не хватает блеска и завершенности, на них встречаешь значительно больше бедности, чем ожидал. Городу в целом не достает какого-то «великолепия», его энерия растекается, спотыкаясь о линии электропередач, неоновые вывески и тусклые высотные здания.
Москва не очень похожа на Лондон (чему есть, конечно, масса причин). Сходство двух городов ограничивается пристрастием людей к чтению в метро, количеству бездомных и уличных попрошаек, внушительному числу пожилых дам с тележками для покупок и сумасшествию автомобилистов (хотя здесь москивичи дадут фору жителям Лондона, доходя до крайности, особенно когда обгоняют на высокой скорости по встречной или проезжая по трамвайным линиям). И то, что у двух городов так мало общего особенно поражает, если вспомнить, как близко они расположены: до Москвы лететь в два раза меньше, чем до Нью-Йорка, но на фоне российской столицы англо-американские различия кажутся незначительными.
Различия между двумя культурами говорит об их исторической несоразмерности, но все очарование как раз и заключается в этом различии. Путешествие в другой европейский город, для того, кто привык к Лондону, не дает никаких принципиально новых ощущений, а вот поехать в Москву значит попасть в чужую среду, где на первый взгляд знакомыми кажутся только международные бренды. Меня особенно поразила любовь москвичей к литературе и искусству, я почувствовал особую связь страны со своими художниками; здесь площади и бульвары называют в честь знаменитых писателей, а люди говорят о своих культурных героях с настоящей гордостью. Побывав в Москве, понимаешь, что русская культура обладает какой-то особой долговечностью, которой нет у «одноразовой» западной культуры. Причем долговечностью во всех смыслах слова. Порой это означает практичность в противовес «чистой эстетике», котоаяе западному взгяляду могут показаться «суровой», но это мода придуманная специально, чтобы выстоять в жестокий мороз. И такая мода кажется необходимой для русского стиля общения: выпивать около станций метро или во время прогулки по одному из длинных бульваров – это идея непонятная для западного общества, которое отдает предпочтение барам, пабам и ресторанам.
Длинные прогулки после ужина - хороший пример сценки в викторианском духе, который на удивление иногда проглядывает в таких вот мелочах. Можно легко представить Чехова на углу сквера, фиксирующего интересную фразу или происшествие. Многие русские, с которомы мне удалось познакомиться, были опять-таки по-викториански вежливыми и, более того, с особым вниманием и достоинством следили за своими манерами. Это причудливым образом сочетается со слегка высокомерным представлением о «простом народе», которое, пожалуй, лучше всего выражается в идее о «ловле машины». Подобная идея попросту невозможна на Западе, поскольку она выходит за рамки «социальных» ролей и допустимых приличием границ. И, наконец, мне показалось, что русские с большей серьезностью и глубиной относятся к религии. А это – один из смысловых центров общества. Пусть не единственный, но без него, по мнению многих мыслителей, западное общество движется к закату.
Большой парадокс России состоит в том, что это страна без архитектурного лоска, но со значительным социальным потенциалом - полная противоположность западному миру, где, напротив, улицы до сих пор хранят лоск древней архитектуры, но в этих стенах социальный потециал с каждым годом уменьшается. Россия – не та злая зила, которую изображают Западные медиа. Наоборот, это застенчивая страна, которая ежится под напором западного влияния; это страна, где людям необходимо раскрепоститься; и при должной поддержке она снова может стать страной, лидирующей во всех областях, а не только ядерным соперником.
Мне кажется, что индивидуальность России очень хорошо объсняется ее местоположением и ситуацией. Это страна, где люди до сих пор живут искренне и душевно, но за закрытыми дверями, в подвалах и подземных кофейнях, а также прикрываются непроницаемой маской. От этой подземной стороны Москвы – захватывает дух, и именно эту сторону должен искать всякий, кто хочет увидеть настоящее лицо России. Наивность этого великого народа - это преимущество столь же прекрасное, что и его женщины.
(Перевод с английского Александра Турилина)
См. также:
Вера Мильчина. Русская душа как ирландское рагу
Ирина Левонтина. "Посмотри на русскаго человека, найдеш его задумчива"
Елена Невердовская. Дзержинский, Путин, КаГеБе.
