«Шеффилд особенно пострадал от бомбардировок во время второй мировой – из-за тамошних заводов. То же самое произошло при Тэтчер. Это место напоминает баллардианский ландшафт»
Ричард Кёрк, группа «Cabaret Voltaire»
Предположим, вы родились и выросли здесь:
Или вот здесь:
Или даже вот здесь:
Что делать с этим жалким великолепием, с торжеством убожества, с порывом к социальной справедливости, с кристальной честностью намерений -- намерений как авторов этого вот образа жизни (архитекторов, строителей, властей), так и людей, которые обитали (и обитают) здесь? Не нужно воротить нос, дорогой читатель, ведь на представленных фотографиях – какой бы город ни был на них изображен, Нижний Новгород или Шеффилд – твоя жизнь, моя и твоя, даже если выпало кому-то из нас родиться в помещичьей усадьбе, модерновом шедевре или даже постмодернистском девелоперском раю. Все одно, признайтесь: перед нами общая судьба.
Послевоенная Европа, по какую бы сторону от «железного занавеса» она ни находилась. Сотни разрушенных городов, десятки миллионов людей, потерявших жилища. Первые мирные поколения, рост рождаемости, падение смертности. Бэби-бумеры. На восток от главного занавеса тогдашней истории правят коммунисты с их уравнительной риторикой и обещанием социальных чудес. Сколько бы они ни врали, но хоть какие-то чудеса делать надо. И вот на местах пригородных деревень, поселков и слобод растут Черемушки, Щербинки, Кузнечихи, Ржепы. На запад от занавеса, где гнут свою линию прекраснодушные социал-демократы, – почти то же самое; риторика несколько иная, дома получше и поинтереснее, но, в принципе, такие же. Так в шестидесятые начинается гигантский, невиданный, кажется, в истории эксперимент по обеспеченью жильем «народа», что бы под словом «народ» ни подразумевалось; и, надо сказать, в первом приближении эксперимент удался. Это уже потом второсортные эстеты и культурно-озабоченные буржуа примутся фыркать: мол, однообразно, мол, негуманно, мол, некультурно, даже устрашающе, в общем, некрасиво. Да, на всякую революцию найдется своя контрреволюция, и она, стартовав 30 лет назад, продолжается до сих пор. Или, в прошедшем времени, продолжалась – до начала последнего кризиса, когда не взрывом, но всхлипом кончился жилищный бум. Прощай, девелопер! Здравствуй, архнадзор!
Тэтчер в Британии, неоконы разных сортов, которые были у власти в других странах, сменившие их левые нового, «рыночного» образца покончили с жилищной социальной утопией; бетонные коробки прекратили свой, казалось бы, неостановимый, марш по европейским городам. Те же серийные шедевры заурядности, что были построены, стали приходить в упадок, возбуждая какие угодно чувства, кроме жалости. На место строителя светлого социально справедливого будущего пришел девелопер под ручку с изобретателем «культурных и креативных индустрий»; новый буржуа уже не очень хочет жить в своем обывательском домике в пригороде, ему подавай центр, с кофейнями, винтажными лавками, галереями современного искусства и прочей дребеденью. Буржуа хочет «окультурить» (на богемный манер, безо всяких там опер-шмопер, на то он и есть «бобо», bourgeois bohemian) проловское пространство города, созданное социальной утопией шестидесятых. И дело не только в идиотских претензиях на локальный суррогат «парижской жизни» (попить кофе на террасе под аккомпанемент вялого джаза); дело в том, чтобы уничтожить саму идею, воплощенную в грандиозной, жалкой, убогой архитектуре времен великого расселения народа по отдельным квартирам. Деньги вместо справедливости, развлечения вместо жизни. Как ты понимаешь, дорогой читатель, все то же самое, только в отвратительно-жестокой (как и все, что делается в России) форме произошло и здесь.
Так вот, вернемся к вопросу, который я задал в начале этого текста. Что же нам с этим делать? 29-летний англичанин Оуэн Хэзерли, родом из портового, превращенного в постлейбористские руины Саутгемптона, города, откуда, как невесело шутит сам Хэзерли, отправился в последний путь «Титаник» и – в очередной и явно не последний -- тысячи других судов, дал лучший ответ. В компании фотографа Джоэла Андерсона, он – вдохновленный примером Дж.Б.Пристли, сочинившего в середине прошлого века травелог English Journey – отправился в турне по главным британским памятникам социалистического строительства и тэтчеровско-блэровского девелоперства. Результатом стала, на мой взгляд, лучшая в последние годы книга по современной истории: «Путеводитель по новым руинам Великобритании» (A Guide to the New Ruins of Great Britain). Посетив тот или иной Шеффилд или Милтон Кинз, Хэзерли писал эссе в издания, с которыми он сотрудничает; собственно, «Путеводитель» представляет собой сборник таких эссе. Снимки – нарочито скучные, почти случайные, не имеющие отношения к помпезному «искусству фотографии» (не говоря уже о невыразительности запечатленных на них зданий) – прекрасно оттеняют яростно-язвительный стиль Оуэна Хэзерли. Книга эта -- превосходный памятник истинному патриотизму: и в отношении собственного детства и юности, проведенных в чудовищном Саутгемптоне, и в отношении окружавшей его в те годы (и приходящей в упадок) бетонно-металлической архитектуры, и в отношении самой Британии, в которой Хэзерли видит не лужайки, файвоклоки, Сити и пережившие бобошную контрреволюцию джентрифицированные бывшие спальные районы, а именно руины. Руины утопии, большого социального проекта пятидесятилетней давности, который не удался. Над тем проектом принято смеяться, но, как бы призывает автор, оглянитесь: вам действительно нравится та жизнь, та страна, которая нас сейчас окружает? Я с удовольствием переадресовываю вопрос читателям моего текста.
Прекрасная (хотя местами и излишне болтливая) книга. Хэзерли -- социальный критик; при этом он не со стороны смотрит на общество и дома, в котором оно обитает, развлекается, учится и болеет. Нет, автор живет здесь, это его Британия и это его руины. Даже, можно сказать, персональные. Вот, к примеру, Саутгемптон: «Единственное сохранившееся здание в доках используется в качестве прохода в “Павильон Кнута”, дешевый зеркально-стеклянный торговый молл, предлагающий такие развлечения, как продажа футболок с веселыми надписями, эдвардианские компьютерные аттракционы и кафешки мороженщиков. Там еще была лавка, торговавшая разнообразными морскими безделушками, в том числе – кусками кораллов, на один из которых я как-то упал в детстве, порезав руку и залив кровью все эти украшения». Из жалкого Саутгемптона -- в смешной от потуг стать культурным «креативным» (отвратительное словцо, не правда ли?) центром Ноттингем, где в блэровские времена отгрохали новый университетский кампус. Там построили несколько невообразимых зданий, одно из которых украшено скульптурой под названием Aspire: «”Возвысься” -- устрашающе назойливое наименование для этой смешной конструкции; и в этом контексте – поверх бывшего пространства труда, возвышаясь над пространством, где раньше были жилища рабочего класса – оно звучит как непристойное предложение. Возвысься, черт возьми! Выше помыслы, упрямые пролы! Амбициозный шик – в его архитектурной форме – особенно проявлен в металлическом Gateway Building, который создает альтернативный главный вход в кампус, в то время как розовополосный International House и Amenity Building суть лучшие примеры бессознательного самодовольного закоса архитектурной фирмы Make под торгово-забегалочную архитектуру пятидесятых, который отсылает нас к антиутопической фантастике семидесятых – и в то же время, льстит нам самым отчаянным энтузиазмом». Я бы разбил это змеистое предложение на несколько, но тогда, быть может, оно потеряло бы свой профетический сарказм…
Главный положительный герой Оуэна Хэзерли – город Шеффилд, которому посвящена самая большая глава книги «Шеффилд: бывшая республика Южного Йоркшира» (явно перекличка со словосочетанием «бывшая Югославия»). Здесь десятилетия правили лейбористы, превратив это место в главный бастион футуристической, «бруталистской» социальной архитектуры (один из ее образчиков, в нынешнем, упадочном уже виде, можно увидеть на последней из трех фотографий – см. выше). Уничтожение местной промышленности в эпоху Тэтчер привело к двойственному результату: рабочие районы превратились в гетто, населенные потомственными безработными, зато Шеффилд, как считает Хэзерли, подарил англоязычному миру самую лучшую инди-музыку восьмидесятых (не считая лондонской. Продукцию манчестерской Factory Records он уважает, но не более того). Последствия первого не смогли перебороть даже вездесущие девелоперы: все попытки превратить честные модернистские пролетарские квартиры в бобошные ателье, студии, мансарды и прочий постмодернистский хлам так и не удались – то ли социалистический гений места отвадил инвесторов, то ли финансовый кризис придушил эти намерения… Так или иначе, автор «Путеводителя по новым руинам» изрекает: «Шеффилд по-прежнему уникальный город, в котором еще чувствуются возможности, полностью отсутствующие в его уже завершенных городах-соперниках. Чтобы остаться уникальным, следует тратить меньше денег на то, чтобы быть похожим на других, и больше времени уделять запущенным частям, которые делают его особенным». «Города-соперники» (и по нынешним «креативным» меркам, успешные соперники) – это конечно же, полностью изменивший внешний вид и смысл собственного существования Манчестер и даже Ливерпуль. Хэзерли оплакивает покойный индустриальный урбанизм девятнадцатого века и венчавший его социальный утопизм двадцатого: «Старая идея урбанизма окончательно загублена, и здесь, в Stanley Dock, вы просто дышите этим разложением. И все же, все это не столь мертво, как Ливерпуль, нежилой город собственности и туризма, лежащий в паре миль отсюда».
Здесь, конечно же, наш воинствующий модернист (Militant Modernism – название первой книги Хэзерли) с головой выдает себя. Перед нами не революционер, а ностальгирующий эстет-консерватор, на манер возродителей готики начала-середины XIX века. Напомню: в эпоху Возрождения была сформулирована максима, согласно которой «готика» представляет собой все самое хаотическое, уродливое и бесформенное, что было произведено в западной архитектуре; утверждается, что это полная противоположность античности – прекрасной, соразмерной, гармоничной, прекрасной. Век Просвещения поддержал и развил это правило, и лишь романтики, с их совершенно иным представлением о прекрасном, смогли изменить ситуацию. Примерно то же самое – только в убыстренном варианте – происходит сейчас с архитектурными памятниками социальным утопиям середины прошлого столетия. Вы скажете, что готика красива, а бетонные коробки ужасны? Это, дорогой читатель, как посмотреть; нет более социально и исторически обусловленной области, нежели эстетическая…
Надо сказать, я мечтаю о том, что кто-то напишет такую же книгу о Нижнем Новгороде, Челябинске, Перми, Екатеринбурге. Загвоздка лишь одна: настоящая, панельная, спальная, бывшая пролетарская Россия совершенно не интересна собственным жителям.
P.S. Чуть не забыл! А вот и та самая замечательная, по мнению Хэзерли, музыка, произведенная во впадающем в социальный и архитектурный упадок Шеффилде восьмидесятых – начала девяностых и идеально ему соответствующая. Будучи реакцией на исчезновение смысла существования пролетарского города, лишенного пролетариата, эта музыка имеет две интонации. Первая – мрачная, индустриальная:
Вторая интонация -- ультраромантическая, ностальгическая, провинциальная, смешная:
Обратите внимание на архитектуру -- с 24 по 28 секунду последнего видео.
См. также другие тексты автора:
