6 марта этого года в роскошном Мраморном зале сверхофициозного Костантиновского дворца в Стрельне под Петербургом состоялась небольшая конференция "Движение военно-исторической реконструкции в России. Северо-Запад". Основными ее участниками стали руководители реконструкторских обществ – общественных организаций, члены которых посвящают свой досуг изготовлению аутентичных облачений и снаряжения минувших эпох ради разного масштаба и рода шоу-мероприятий.
Данный род досуга не сказать, чтобы стал у нас массовым, но, по крайней мере, достаточно заметен – во всяком случае, очень многие о них что-то слышали, а немало тех, кто и видел реконструкторов – не в реальности так по телевизору, в ходе всяческих репортажей о праздновании 200-летия Бородинской битвы и т.д. Некоторое время назад что-то благожелательное про них сказал Путин, что вкупе с его последними инициативами по созданию Российского Военно-Исторического общества, видимо и привело к локализации мероприятия в вышеуказанном, охраняемом сотрудниками ФСО дворце.
Я, однако, не стану здесь обсуждать эти инициативы главы государства, а попробую просто порассуждать о самом явлении исторической реконструкции – вернее, даже не о явлении как таковом, а о его использовании в "мирных целях". Поскольку, мне представляется, что здесь мы имеем дело именно с феноменом композитной природы, способным плодотворно прорасти в несколько достаточно разных областей нашей жизни.
Итак: что мы сейчас имеем в наличии? Наверное, десятки клубов в стране, объединяющие в самом широком охвате, я думаю, несколько десятков тысяч человек. Интересы этих клубов в основном сфокусированы на следующих эпохах:
1. Наполеоника
2. Вторая Мировая Война
3. Первая Мировая и Гражданская войны
4. Средневековье (всевозможные викинги, новгородские дружины и т.д.)
5. Эпоха Петра Первого, стрельцы и т.д.
Это, конечно, значительно менее мощное явление, чем их аналоги в США и других странах с развитой культурой досуга. У нас, по сути, подобное развлечение вынуждено противостоять в национальном культурном коде убежденности, что все, помимо водки и рыбалки, взрослому мужчине – не к лицу, несолидно, является инфантильной дурью и в любом случае не заслуживает серьезного к себе отношения. Тогда, как в иных местах… на этой вот, конференции 6 марта мне рассказали, например, что в Японии(!) есть реконструкторский клуб "Московский ОМОН"!..
Итак, эти люди – сколько бы их ни было – самостоятельно объединяются в самоуправляемые структуры и совместными усилиями на собственные средства (достаточно серьезные в бытовом смысле – комплект обмундирования и снаряжения рядового Преображенского полка петровского времени стоит более 1000 евро) создают необходимый антураж – от обмундирования до вооружения и техники. Самым масштабным реконструкторским объектом в России, наверное, стоит считать реплику петровского фрегата "Штандарт", интервью с капитаном которого публиковали на Полит.ру. Его страховая стоимость на момент взятия интервью составляла $2000000.
Затем устраиваются те или иные демонстрации – от платных "гастролей" реконструкторов в рамках проводимых кем-либо мероприятий до фестивалей, проводимых, напротив, самими клубами за свой счет.
Разумеется, подобная деятельность сопряжена с целым рядом проблем нормативного толка: наша нынешняя жизнь и регулирующие ее правила не слишком подходят для обращения с артефактами технологий прошлого. Непонятен статус реконструкторских мушкетов и бердышей, ограничения по технике безопасности при проведении "сражений", механизм выдачи допуска на дорогу броневиков и разрешений на плавание репликам исторических кораблей. В наши дни победоносной поступи всеобщей защиты от дурака – когда за пролитый недотепой на свои штаны кофе штрафуют сварившее напиток заведение – непросто достичь правдоподобия в изображении эпох, в которые среди людей еще имел место улучшающий породу естественный отбор…
Кроме того, отдельной проблемой для реконструкторов могут стать новомодные ограничения массовых скоплений. И, наконец, не слишком радужно складываются порой у реконструкторов взаимоотношения с государственными хранилищами необходимой им информации – музеями и архивами. Проще говоря, администрации последних не считают "ряженых" сколько-нибудь серьезными контрагентами и гнушаются содействием.
Совладать со всем этим ворохом проблем вроде бы призван специальный закон, проект которого ни то внесен в Думу, ни то готовится к этой стадии – благо, среди реконструкторов есть и люди, облеченные депутатскими полномочиями.
Теперь отступим еще на несколько шагов в сторону и взглянем на наш предмет с этого расстояния. Что же мы видим в контексте текущего состояния российского социума?
Во-первых, достаточно массовый и вполне успешный пример клубной самоорганизации. Это при нашей атомизированности уже само по себе дорогого стоит. Причем, формы подобной самоорганизации довольны разнообразны – от вполне традиционных структур с административной иерархией и формализованным участием до достаточно сложных сетевых ассоциаций с распределенным администрированием, вроде клуба "Лейб-гвардии Преображенский полк 1709", один из координаторов которого уже давал интервью Полит.ру. Важный момент, кстати, – это заметные материальные затраты участников таких клубов – что требует существенно большего уровня взаимного доверия, чем, скажем, при объединении на базе экологического протеста.
Во-вторых, мы видим, как ни странно, некоторое явление научной жизни. Да, академические историки зачастую свысока относятся к реконструкторам, однако в этом они отчасти похожи на детей из благополучных семейств, не желающих знать пути своих родителей к этому респектабельному благополучию. Ибо, в значительной степени, историческая наука как раз и возникла из разного рода хобби – будь то литературные занятия или нумизматическое колекционирование. Как бы то ни было, в среде реконструкторов, отталкиваясь от их практических задач, уже сейчас формируются вполне состоятельные исследовательские репутации – эти люди уже заметны на исторических конференциях и на страницах научных сборников.
Более того, сами по себе эти реконструкторские задачи формируют массивы знания, которые никогда не попадут в поле зрения "классического", кабинетно-архивного историка. И даже историка-униформиста. Знания, возникающие как при изготовлении реконструкторских артефактов, так и в ходе полевых мероприятий, дающих совершенно особое, не перекрываемое книгами понимание событий прошлого. (Примерно из той же оперы – давние эксперименты Тура Хейердала по экспериментальному исследованию технологий древнего мореплавания.) Фактически, историческая реконструкция заслуживает помещения себя в ряд т.н. вспомогательных исторических дисциплин, где, наряду с фалеристикой, нумизматикой, сфрагистикой и палеографией находятся еще и такие неочевидные вещи, как, скажем, научный туризм.
Наконец, создаваемые реконструкторами возможности, усиленные технологиями компьютерной обработки изображений, вполне могут придать новое качество визуализации вполне серьезного исторического нарратива. Но это, наверное, больше относится не к науке, а к тому, что у нас пойдет на
"в третьих". Ибо, реконструкция – это вполне готовый образовательный инструмент. Первым делом, разумеется, приходит в голову, что реконструкторы – это такие готовые "наглядные пособия" для изучения тех или иных аспектов прошлого. Все так. Но есть и вторая сторона медали – сама реконструкторская практика вполне пригодна для того, чтобы стать чем-то типа учебной дисциплины. Разумеется, не в школе, куда какие-то горячие головы предлагают впихнуть абсолютно лишний там курс военной истории, а в высших учебных заведениях.
Причем, основной смысл затеи будет состоять не в том, что студент лучше узнает, как заряжается и стреляет кремневый мушкет, а в знакомстве с некоторой целостной системой практической деятельности, взятой от оснований, от земли. Это то, чего нашему высшему образованию ощутимо не хватает – и не только при подготовке историков. Говоря иначе, упражнения для рук и ног изрядно помогают голове постичь взаимосвязь известных из теории материй – и в первую очередь столь эфемерную материю, как ограниченность возможностей управления людьми. (Чем, кстати говоря, полезны вузовские военные кафедры – в тех случаях, когда это хорошие военные кафедры.)
И, наконец, в четвертых, нельзя пройти мимо значительного шоу-потенциала реконструкторской деятельности. Этот потенциал у нас нынче и близко не задействован – при том, что отдельные мероприятия как будто достаточно масштабны: как пример, одно из прошлогодних "средневековых сражений" у крепости города Приозерска (бывш. Кексгольм/Корела) собрало разом 7000 зрителей. Надо понимать, что это – без какой-либо заметной поддержки СМИ в довольно труднодоступном углу Ленинградской области в 140 км. от Питера. Вообще, некоторые крепости-музеи уже достаточно продолжительно сотрудничают с реконструкторскими объединениями, делая эти фестивали практически регулярной частью годового графика работы.
В этом плане достаточно продвинута администрация Выборгского замка или эстонской Нарвы, где дважды в год разворачиваются "боевые действия" с участием реконструкторов из нескольких стран (даже испанцы как-то пожаловали в бело-красных мундирах арагонского полка!). Однако, все, что есть – на мой взгляд, лишь тень имеющихся возможностей: надо полагать, в сколько-нибудь полном объеме мы увидим их тогда, когда серьезные игроки (власти? население? турбизнес?) действительно озаботятся организацией серьезного внутреннего турпотока. И тогда сотрудничество с реконструкторскими обществами наполнится деньгами – не разовыми гонорарами за счет юбилейных "распилов", а регулярными потоками на базе регулярных взаимных обязательств. Кто знает, может быть окажется, что есть, например, спрос на такой (экстремальный) турпродукт: недельный поход в качестве солдата восемнадцатого века – вещь вполне эксклюзивная и недешевая. Важно только научится такое продавать, а научившись – не опошлить все-таки само реконструкторское движение.
