Фестивали русской культуры за границей никогда не находили понимания в России и принимались «на ура» непосредственными адресатами. Понятие русской культуры слишком необъективно и широко - и потому всякий раз нужно всматриваться в программу, чтобы лучше понять пристрастия и бюджет организаторов, – от этого все и зависит. На Лазурном берегу в последние годы проходит три фестиваля русской культуры. Фестиваль портового Марселя скромен по бюджету и рассчитан исключительно на местных театральных зрителей. Каннская гламурная публика довольствуется выбором президента здешнего фестиваля русской культуры Никиты Михалкова, который привозит пафосные и помпезные образчики советской культуры вроде ансамбля Александрова.
Из средиземноморских французских городов Ницца наиболее тесно связана с Россией. Русскую колонию в Ницце фактически основала императрица Александра Федоровна, с 1856 года сделавшая город своим зимним курортом. На бывшей вилле барона фон Дервиза Шато Вальроз расположилась дирекция университета Ниццы – а в 1879 году здесь прошла премьера «Жизни за царя» Глинки. На местном русском кладбище покоится Александр Герцен, опубликовавший здесь в 1851 году одно из самых известных своих произведений «Развитие революционных идей в России». Гоголь в Ницце работал над «Мертвыми душами». И писал отсюда Жуковскому: «Ницца – рай; солнце, как масло, ложится на всем; мотыльки, мухи в огромном количестве и воздух летний. Спокойствие совершенное. Жизнь дешевле, чем где-либо. Сологубы тоже здесь. Я продолжаю набрасывать на бумагу хаос, из которого должно произойти создание «Мертвых душ».
Имея за плечами такой груз, но и не забывая о собственных пристрастиях, фестиваль русской культуры в Ницце выбрал трудный, но достойный путь совмещения русской экзотики (бабушки-певуньи из коми-пермяцкой деревни Кукушка, Архангельский народный хор) и современного театрального авангарда. Второй год здесь проходят мировые премьеры петербургского театрального авангардиста, руководителя «Формального театра» Андрея Могучего. Премьеру 2004 года, спектакль «Между собакой и волком» по Саше Соколову, покажут в Москве на открытии фестиваля NET уже в ноябре. Этот спектакль – прекрасное доказательство жизнеспособности продюсерского типа театра, который может себе позволить заниматься искусством.
Перед Могучим стояла непростая задача сыграть неповторимый литературный язык Саши Соколова — именно он является главным героем прозы писателя, причем для каждого романа заново изобретается новый герой и новый язык. Чтение «Между собакой и волком» требует культурного багажа (или хотя бы способности разглядеть за Заитильщиной Заволжье, где Соколов два года работал егерем в одном из охотничьих хозяйств в 1972 — 1973 годах) и знания старорусской лексики. Могучий подбросил дров к любви ниццеанцев ко всему старорусскому — устами актеров спел им романсы о хризантемах, припомнил все детали коммунального быта, а в фойе угощал сладкой радостью советского ребенка - глазированными пряниками. Не позабыл режиссер и о французских титрах, описывающих некоторые происходящие события (классические сюжет и диалог Саша Соколов считает исчерпавшими себя литературными приемами).
Романы Соколова и в прочтении, и тем более в постановке требуют деятельного соучастия — читателя, режиссера, зрителя. Могучий предлагает сыграть в искусствоведческие шарады. В прологе на занавес подается видеопроекция парного портрета некоего семейства. Супруг под воздействием компьютерного монтажа методично качает головой, супруга гладит себя по сильно беременному животу. Картина фламандца Яна ван Эйка «Портрет четы Арнольфини» предложена к рассмотрению неспроста. Могучий, начитавшийся в западной прессе иронических статей о портретном сходстве супруга Арнольфини с Владимиром Путиным (а оно и вправду разительное), предлагает поиграть в зазеркалье и принять портрет за дверь между мирами 1434 года и 2004-го. Машина времени работает в спектакле на полном ходу: согласно ссылкам самого Соколова, действие романа происходит хотя и на Волге, в Заитильщине (Итиль — тюркское название Волги), но в то же время внутри картины Питера Пауля Брейгеля-старшего «Охотники на снегу» (1565).
Кроме затейливых культурных загадок, французов потчевали и русским цирковым искусством. "Фабрика искусств" при поддержке французской мэрии устроила в Ницце мировую премьеру циркового спектакля «Кракатук». Премьера состоялась в минувшую субботу в «Пале Никайя» - роскошной концертной площадке на 3,5 тысячи человек, где в этом сезоне наряду с «Кракатуком» в сезонный абонемент жителей Ниццы входит концерт Мирей Матье, рэпера 50 cent, Моби, труппы Бежара. «Кракатук», как и «Между собакой и волком», - продукция Олега Чеснокова и его продюсерского центра. В молодости работавший в цирке, Чесноков сохранил любовь к нему и теперь постепенно, но очень настойчиво строит российский цирк мирового уровня, уровня канадского «Дю Солей» и других мировых цирков, ежегодно приезжающих на фестиваль циркового искусства в соседнее с Ниццей княжество Монако. Бюджет «Кракатука» - 4 миллиона долларов. Для бродячего цирка с сумасшедшей пиротехникой, сценографией Александра Шишкина и лучшими воздушными гимнастами Москвы и Петербурга - очень неплохо. Недаром в 90-е годы Чесноков занимался кинопрокатом, затем изучал менеджмент в Стэнфорде.
"Хорошей школой бизнеса и киноменеджмента стал Голливуд, куда в 1991 году по счастливой случайности отправилась группа молодых киноменеджеров, - рассказывает об этом времени Олег. - Стэнфордский университет проводил очередную образовательную программу, Россия была в моде, и благодаря этому мы получили стэнфордские дипломы. Встречались с президентом Warner Brothers, юристами XX Century Fox — вот кто научил нас азам юриспруденции кинобизнеса, западному пониманию авторского права. Гигантская фабрика Warner Brothers и небольшая студия Фрэнсиса Форда Копполы American Zoetrope дали представление о разных способах производства великих фильмов. А затем мы вернулись в Россию, занялись кинопрокатом, когда поле кинопроката было мертвым. Очень сильно помогало Госкино, потому что мы прокатывали в основном российские фильмы, которые тогда выходили: «Небеса обетованные» Рязанова, «Анкор, еще анкор!» Тодоровского, «Урга, территория любви» Михалкова, «Ближний круг» Кончаловского, «Дюба-дюба» Хвана. Но вы видели эти фильмы по телевизору? Значит, мы работали хорошо. Потому что есть фильмы, которых вы не видели и никогда их не увидите, в том числе и потому, что мы не занимались их прокатом.
В 1990 году мы прокатывали на территории СССР фильм «Эльвира — повелительница тьмы». Напечатали 300 копий фильма, и его посмотрели 34 миллиона. В тот момент никого не надо было заставлять смотреть, люди шли сами. А ведь когда бросаешь монетку в однорукого бандита и тебе высыпается вдруг гора монет, какое возникает желание? Правильно, бросить монетку еще раз. Тут было почти то же самое — ты победил, и тоже почти случайно.
В конце девяностых я перестал заниматься кино, потому что стало скучно. Устал менять этикетки на киножвачке, которой мы прокатывали тоже немало. Понятно, что с точки зрения продажи мифа кино — идеальный продукт, но мне интересно делать то, что не делает больше никто. Сейчас почти никто не делает в России сложных, парадоксальных спектаклей на стыке жанров — а «Кракатук» с «Между собакой и волком» приближаются к этому неизвестному, новому миксту жанров.
У российского театра больше, чем у российского кино, шансов на всемирную конвертацию. Самая устойчивая мода в мире на все аутентичное, оригинальное, экзотическое, если хотите. Российский театр, активно привлекающий русские фольклорные традиции и культуру малых народов, на мой взгляд, сегодня одно из самых рентабельных направлений культурного экспорта. Все земное, сырое, нутряное, наша культурная «нефть», если хотите, принимается за границей на ура.
Итак, если возрождение российского циркового дивертисмента начнется с «Кракатука», удивляться не стоит.
«Кракатук» - чеканная сказка в хайтековском духе по мотивам гофмановского «Щелкунчика», построенная на традиционных цирковых номерах, ураганное, конкурентоспособное полуторачасовое шоу с лазерным светом, анимацией, компьютерной графикой, полетами бэтменов-гимнастов на лонжах под куполом цирка, с выхватыванием девушек из первых рядов и дальнейшим совместным взмыванием - должен скоро приехать в Москву. В идеале – на Новый год, в старый цирк на Цветном. Куклы в кринолинах, спускающиеся откуда-то с неба и внезапно оживающие, трогательный Дроссельмейер в круглых очках, любовный дуэт Маши и принца под куполом, заколдованный Щелкунчик с телевизором вместо головы и ужасной челюстью (символ современного человека, который носит телеящик вместо головы), огромные пальто на ходулях, которые раскланиваются с публикой закорючками вешалок, фирменные скрэтчи поверх музыки Чайковского – все это можно будет увидеть и услышать своими глазами.
В финале, когда побежденные мыши, злые черные зайцы на лыжах и другие невероятного вида мутанты в духе «Чужих» уползают за кулисы, плача и скуля, арену заваливают «снегом» - пушистой мыльной пеной - и выпускают облако переливающихся мыльных пузырей – ведь добро побеждает зло и в самой новой сказке. Зрителей приглашают поиграть в снежки – и французские уборщицы, которым потом мыть весь дворец и у которых профсоюз не хуже, чем у французских актеров, совершенно не против. И если театральное счастье – это иллюзия, то российское театральное искусство, снискавшее успех на Западе и импортируемое обратно в Россию, - это, похоже, реальность. Ведь билеты в тысячные залы в Тулоне и Ницце средней ценой в 50 евро были распроданы подчистую.
Балетных спектаклей дягилевских сезонов в России так никогда и не увидели. Может быть, новому российскому цирку повезет больше?
