Юрген Клауке встретил XXIвек в ранге классика. Участник двухкассельских выставок documenta,проходящих раз в пять лет - это будетподороже, чем приглашение на венецианскоебиеннале. Причем Клауке участвовал вшестой и восьмой «Документах» и вкачестве фотографа, и как авторперформансов.
Но перформансы забываютсябыстро. В этом их сила для публики(полулюбительские съемки хочетсясмотреть снова и снова) и слабость сточки зрения завсегдатаев музеев.Перформанс нетрудно задокументировать,но после музеификации исчезает что-товажное в его атмосфере, становитсятрудно почувствовать произведенное имв первый раз впечатление. Не станешь жеприглашать автора для вечного повторенияоднажды показанного?
Клауке сам фиксируетсвои акции, переводя их в пространствофотографии. Героем снимков чаще всегостановится он сам, точнее, его тело, чьитрансформации и приключения призваныобозначить границы современности.
Клауке считает, чтозадача художника сегодня - не отображать,а доизобретать мир, ведь в окружающейнас реальности «очень многое бессмысленнои только на поверхности кажется логичными правильным». Но создаваемыеим решения вызывают неожиданные реакции.Так, серия снимков, где герой напяливаетсебе на голову ведро, была творческизаимствована рекламным агентством длярекламы психотропных препаратов.Агентство учуяло связь между продукциейсвоего заказчика и содержаниемклауковского творчества, исследующегоне только пограничные, но и заграничныесостояния сознания.
Даже в отцензурованномвиде его выставка, показанная в 2001 годув Петербурге, разбередила в публикезастарелые комплексы: «Наиболеепровокативные работы были предусмотрительноубраны, но тем не менее открытие выставкив Санкт-Петербурге оказало на местнуюпублику шоковое воздействие (по сообщению"Арт-Питера", в переполненных залахРусского музея слышались неодобрительныевозгласы – "извращенец", "сексуальныйманьяк", "порнография")»; в итоге« для российского зрителя фотография,увиденная в порножурнале и в контекстегалереи современного искусства,по-видимому, означает одно и то же».Понять сразу, что Клауке не фотограф,но художник, использующий фотографиюкак техническое средство, удаетсянемногим. Неудивительно, что музейныесмотрители даже обратились с письмомк дирекции с просьбой избавить их оттаких впечатлений.
Jürgen Klauke aus: Attraktiver Attraktor 2004/2006 Fotoprint 125 x 171 cm © Jürgen Klauke/VBK, Wien, 2010. Пресс-фото
В самой Германии Клаукешокировал разве что в начале 70-х, когдаего занятия боди-артом воспринималиськак провокация, а его серии рисунков,такие как «Я + Я» или «Секунды» непросвещенномууму и впрямь можно было принять занарушение общественных устоев. Нигендерные исследования, ни привлечениефизического тела, тем более собственного,в качестве техники искусства еще нестали тогда нормой художественныхбудней.
Выставка «Эстетическаяпаранойя» в зальцбургском Музее модерна посвящена творчеству Клауке последнихлет, все сто с лишним работ датированыэтим веком, а самая большая из них,состоящая из 144 цветных фотографий«Бойня», и вовсе прошлым годом. Клаукеостается все тем же ироничным комментаторомдействительности, выглядящей приближайшем рассмотрении сгустком абсурда,переплетением отформализованныхнелепостей, залаченным бредом сумасшедшего.
Танцы электрическихпроводов, воткнутых в два десяткааккуратных розеток, составляют основуцикла «Сама себя оптимизирующая система»(2004 – 2006). Провода похожи то на длинноногихпауков, то на самовозбуждающиесяколебания в контуре с положительнойобратной связью. Шесть фотографийспособны подавить размерами – метрвосемьдесят на два сорок, это ведь будетвылитый Гурский. Но там, где Гурскийдробит картинку миллионом мелочей,стремлением сделать видимой любуюпылинку на костюме механика на автогонках,последнюю блоху в диване, Клауке решаетне размениваться на частности. Онзаворожен геометрией проводов, емублизка лаконичность как принцип мышления,он, словно гомеровский персонаж, «мыслитглазами».
Те же розетки населяюти три фотографии «Поврежденного контакта II» (2004 – 2006), но здесь уженет полутьмы, определявшей атмосферупрежнего цикла, здесь какой-то больничныйв своей неприятности свет и совсем незаметно присутствие человека,раскачивающего провода.
Клауке используетособую систему, позволяющую ему самомуснимать инсталляции с собственнымучастием. Он так и не покончил с темоймерцающих полов (из-за чего его пробовалив свое время обвинить в нестандартныхсексуальных пристрастиях). В работе,давшей название всей выставке, художникнадевает парик с многометровыми волосами,закрывающими ему лицо. Черный фон,высокий белый матрас – и длинная, в трис лишним метра, полоса волос, рассекающаябелую поверхность с безвозвратностьюлавы, с неумолимостью несправедливогосуда. Вдруг тело оказывается распростертымна матрасе, а волосы теряют свою строгуюформу, погружаясь в первобытный хаос,напоминая о горгоне Медузе, боящейсясвоих змеиных волос. Зритель не видитлица художника, тот словно боитсявзглянуть в объектив, чтобы не превратитького-нибудь в камень – или не окаменетьсамому, увидев свой взгляд в линзе.Единственным связующим с реальностьюзвеном оказывается надпись на черномноске персонажа, распростершегося наматрасе. Но что там написано, вряд липридет в голову разглядывать посетителювыставки; в каталоге же текста неразобрать. Приходится ограничиватьсячтением каталожных статей, в том числе«Пронойя, паранойя, метанойя. Багателик критике плохого разума» ПетераСлотердайка (впервые она была опубликована15 лет назад). Немецкий философ пишет, вчастности, что феномен предвидения былв античности приписан богам и послеэтого мистифицирован под видом судьбы.
Кажется, сам Клауке неоставляет предвидению, а следом и судьбе,никаких шансов на роль в своей жизни.Возможно, ему важнее, что Медуза родилаПегаса, это порождает не меньше смыслов,чем формула, предложенная Слотердийкомдля современного человека, окруженноговраждебным миром: «Я преследуем,следовательно, я существую». В концеконцов, медицина не знает точно, сколькоименно разновидностей у паранойи.Спасает искусство с его способностьюэстетизировать что угодно и тем самымуберегать от бессмысленности окружающегомира.
Серия «Аттрактивныйаттрактор» повторяет декорации«Эстетической паранойи», только длинныеволосы у актера столбом устремленывверх, а его лицо иногда можно разглядеть.Что является здесь точкой притяжения?Отсылающие к «Венере в мехах» длинныеволосы? Фетишизация неврозов в современномобществе? Отсутствие четкой системыкоординат, предлагаемое современномучеловеку как условие его жизни?
Но меланхолия и депрессия– не атмосфера, но обстоятельствапроизведений Клауке. Он слишком ироничен,чтобы подчиняться прогнозам погоды иповторять всю жизнь формы своего успеха70-х. Несмотря на статус классика, сегодняон выглядит едва ли не аутсайдером,модным автором его назвать трудно.Возможно, это и спасает.
