Некоммерческий проект "Эшколь" привез в Москву двух известных израильских фотографов – Давида Дектора и Юлию Комиссарову. Их совместная выставка "Переводные картинки" открывается 15 августа в ЦДХ.
Переводные картинки – это такая страсть советского ребенка и взрослое ностальгическое воспоминание, которое иногда накрывает человека как стыдом, до затвердения воздуха в легких. Теперь они в избытке на пляжах и набережных, их можно носить на себе как прививки от ностальгии и утомиться ими, и вскоре стереть. Титульная работа выставки – мальчик, его беременная мать, оба нагие и прекрасные, лепят друг на друга эти сводилки. Тело становится картинками, и рамкой для них, и местом игры. Детская страсть принимает форму взрослой телесности, как же иначе. Между тем настоящее в нас исступленно сопротивляется любой системе редукции, хочет сохранить детскую, но отнюдь не наивную истину в неприкосновенности.
Кажется, тем же озабочены и фотографы.
Они верны себе и удерживают зрение свободным ради полноты и подлинности. Их работы не подчинены ни риторике картины (соблазн, против которого фотографам трудно устоять), ни иконографии медийной либо стадной туристической фиксации.
Фотография подводит нас к мысли о том, что мир известен нам, если мы принимаем его в таком виде, в каком он фиксируется фотоаппаратом, писала Зонтаг. У Давида Дектора мир очень большой – он снимает в путешествиях – и, в общем, довольно уютный. На фотографиях Израиль, Турция, Армения, Грузия, много окрестных стран и все самобытны и неповторимы, как лица умных стариков (а к старости даже однояйцовые близнецы перестают походить друг на друга). И вместе с тем они не различимы в каком-то высоком смысле, как все любовники похожи друг на друга общей любовной пластикой. Живые жанровые сценки, укорененные даже не в языке, а в диалектах, читаются без перевода по фотографиям. В них яркая история и насыщенная драматургия. Картинка дает распробовать взгляду мгновенные искренние эмоции. Камера становится универсальным переводчиком.
Фотографии надолго задерживают нас в промежуточной зоне между восприятием и воображаемым. Старики играют в карты, дети в войну, взрослые мужчины и женщины в любовь и статус. Игра – основной способ обращения человека с возможным и воображаемым. Война остается за кадром. На снимках только дети с оружием, потому что они всегда играют в больших. Детские игры – это диагноз взрослой действительности, с ней не все в порядке. Но речь о другом. Об ощущении мира.
На сайте Дектора есть серия "Атлантида" – жанровое фото об окраине города – и об окраине советского. Там не осталось идеологии, но только образ жизни – избавленный от суеты, доброжелательный, с ключом под ковриком – то есть совсем без страха, без того онтологического страха, которым сочится современная жизнь. "Переводные картинки" оставляют сходное чувство, только эта Атлантида не затонула.
Покинувший живопись психологический реализм стал достоянием фотографии, поэтому даже портрет неизвестного чреват глубокой рефлексией. Дектор создает портреты как бы изнутри опыта своих персонажей. Вот богоподобное нагое существо, наверное, пианистка, но это неважно. Иногда рядом с непостижимым кладут линейку – если метеорит, например, или на фотографиях с Марса, чтобы как-то соотнести, – тут фортепьянные клавиши. Клавиши соотносят нагое тело с музыкой; клавиши, пальцы, кистевые сухожилия, ребра, женская пластика и анатомический ритм заперты в три октавы, в черное и белое, и зарифмованы друг с другом. В центре рука – главная деталь божественной музыкальной шкатулки (возможен и такой взгляд).
Или, допустим, Андрей с Аней сидят голые на каменном полу, рядом пес. Дверь на улицу открыта, слепит солнце. Жарко. На наших глазах обладающая абсолютной ценностью частная жизнь проговаривает свое внутреннее, не выдавая интимного. Так утверждается граница между публичным и приватным, где изображение свободно.
И везде нагота парадоксальным образом испаряет из фотографии эротическое напряжение; или простая жизнь его перебивает?
Устремления фотографии ближе к поискам современной поэзии, чем к живописному эксперименту, полагала Сьюзен Зонтаг. Но тексту, особенно поэтическому, невозможно верить до конца – отпечаток же отягощен реальностью, фотографии – ее акцизные марки, сертификаты присутствия. Они таят кипарисовую тень кошмара, поскольку возвращают мертвых. Этот возлюбленный детьми и стариками фокус совершенно забивается ярким средиземноморским светом. (Стариками и детьми, как ближайшими к небытию существами.) Любой снимок несет в себе повелительный знак нашей будущей смерти, даже если вписан в самую гущу человеческой жизни, и поэтому каждая фотография окликает нас поодиночке.
Невозможно передать, в чем там чудо. Понимаешь какие-то другие вещи – человек с камерой видит прекрасное, свет на щеке женщины, профиль старика, облупившуюся стену; потом мы это прекрасное тоже можем видеть. Это все.
Юлия Комиссарова устремляет некоторые свои работы в сторону языка, создавая подобие иероглифа или знака (усыпанный лепестками младенец с мечом над головой). Ее фотографии воспринимаются как откровения светящихся существ, излучение от которых с некоторым опозданием доходит до зрителя. Таковы стрекозы и кошки, старухи и девочки, их самодостаточность, их голубые улетевшие шарики и другие неведомые миру утраты. Не плачьте, девочки. А они и не плачут.
Давид Дектор и Юлия Комиссарова похожи языком, сюжетами, драйвом картинок и четкой выстроенностью главного события в кадре. Юлия эстетски тяготеет к многосмысленным сочетаниям и более чувствительна к цвету (тогда как в основном монохромный Дектор – к линии, тени и приключению), и, вероятно, специально поднимает цвета при печати. Она, наконец, с десяти лет держит в руках камеру и виртуозно ею владеет – в жанровой фотографии это заметно лучше всего.
При несомненной творческой зрелости и автономности два мастера удивительно дополняют друг друга. Они даже кажутся абсолютной неизбежностью друг для друга. И своей выставкой они утверждают сходство в пространстве непримиримых различий. Готов допустить, что нам не хватает энергии отождествления, что израильский или арабский глаз не сочтет выставку умиротворяющей и невротически прочитает настороженность, скованность или агрессию в персонажах, но в Москве работы Давида Дектора и Юлии Комиссаровой читаются как опыты любви.
В "Переводных картинках" много любви, ускользающей от называния. Она придает выражение лицам и лишает образы тяжести.
Выставка будет проходить в ЦДХ с 15 по 28 августа.
