По улицам Хартума прошли сотни мрачных идиотов, которым не понравился вердикт по делу британки Джиллиан Гиббонс, приговоренной суданским судом к 15 суткам тюрьмы за богохульство, разжигание ненависти и оскорбление ислама. Толпа орала «Казнить!», «Расстрелять!», «Позор Британии!»; самые горячие размахивали ножами и палками, явно выражая намерение собственноручно разделаться с 54-летней учительницей из Ливерпуля. По эту сторону мира, чувства в отношении приговора Гиббонс были не столь сильны, но тоже вполне очевидны. Здесь также протестовали против шедевра суданской юстиции, усмотрев в нем не постыдную мягкость, а бессмысленную дикость. Любопытно, что здесь мнения мусульманин и христианин совпали. Доктор Мухаммад Абдул Барии, член Мусульманского Совета Великобритании: «Этот случай следует рассматривать с точки зрения здравого смысла. К несчастью, суданские власти обнаружили недостаток этого основополагающего качества». Роуэн Уильямс, архиепископ Кентерберийский: «Я не вижу никакого оправдания (этому приговору)». Можно привести множество подобных мнений по эту сторону мира, причем, говоря «эта сторона» я не имею в виду географию: жульничество изуверов достойно аттестовали и в землях, лежащих южнее Сицилии. И все-таки, запомним то, что сказал архиепископ Кентерберийский: оправдания нет.
Случай с Джиллиан Гиббонс в который раз подтверждает верность гностических представлений о зле: оно является не простым и вялым «отсутствием Добра», нет, оно столь же реально, онтологично, как и Добро, имеет свою топографию и телеологию, свою историю и даже логику. Любое происшествие, подобное тому, что стряслось этой осенью с британской учительницей в Судане, содержит все эти атрибуты в микроскопическом масштабе; но под микроскопом зло не перестает быть злом. Итак, обратимся к истории, точнее – к хронологии.
54-летняя учительница из Ливерпуля приехала в Хартум в августе, чтобы преподавать в начальных классах местной школы (Unity High School) для детей богатых суданцев и живущих здесь иностранцев. В сентябре на одном из занятий миссис Гиббонс обсуждала со школьниками повадки и образ жизни разных животных. Учительница попросила детей дать имена игрушечным зверюшками, которые они принесли на урок. Семилетний мальчик, которого зовут Мухаммед, спросил миссис Гиббонс, можно ли назвать плюшевого медвежонка его именем. «Конечно», - сказала учительница. И вот здесь в неплотно закрытую дверь класса, будто ненароком, заглядывает зло. Несколько родителей написали жалобу, что британка оскорбила ислам, назвав плюшевого медведя именем пророка. Примерно в это же время донос на коллегу написал некий учитель Unity High School. Все эти проявления благочестия были отправлены в Министерство образования Судана, откуда делу был дан дальнейший ход. Сей ход сделал остановку 25 ноября, когда миссис Гиббонс арестовали, а через несколько дней она уже предстала перед судом. Именно тогда это происшествие получило огласку. Обвинение настаивало на довольно скромном наказании – 40 ударов плетью, шесть месяцев в тюрьме и штраф. Судья оказался невероятно либерален и снизошел до 15 суток ареста. Семья Гиббонс, британское правительство и обычные люди, которые – вслед за доктором Мухаммадом Абдул Барии – считают здравый смысл основополагающим качеством человека и непременным условием существования человеческого общества вообще, вздохнули с облегчением: никаких иллюзий по поводу гуманности (и просто здравого смысла) у людей, всерьез намеревающихся защитить правоверных от немолодой (и, видимо, довольно наивной) учительницы, никто не испытывал. Но до вынесения приговора живущие по эту сторону мира старались не называть вещи своими именами; так ведут себя, когда ненормальный захватывает заложников: важно не спугнуть, не разъярить, успокоить. Честно говоря, мало кто верил в возможность приговора по этому делу вообще, даже суданский посол поначалу отделался фразой о «буре в стакане воды». И вот сейчас, когда каждая английская буква имени плюшевого мишки оценена примерно в два дня суданской тюрьмы (со всеми ее очевидными прелестями), по обе стороны нашего мира вспыхнуло возмущение.
Еще раз: речь не идет о некоем «варварском мире», противостоящем «цивилизованному», и даже не об акте изуверской, но вполне понятной, мести бывшего туземца бывшему колонизатору. Времена лорда Китченера и битвы при Омдурмане прошли давно. И, конечно же, дело не в какой-то там битве ислама с христианством (или «западным секулярным миром»), как бы ни суетились любители порассуждать о «цивилизациях», «менталитетах» и прочей чепухе. Речь здесь о том, что каждый из нас имеет только одну свободу – свободу выбора между Добром и Злом. Субъект, мечтающий увидеть красные рубцы на теле немолодой женщины, или, (что, видимо, еще сладостней) лицезреть, как бравые вояки всаживают пулю за пулей в человека, который приехал в их страну учить детей, этот выбор сделал. Считать, что этот субъект не подпадает под действие общепринятых моральных представлений по причине принадлежности к народу, много страдавшему в прошлом и настоящем, или в силу тяжелой экономической ситуации, значит унижать человеческое достоинство оного. Чистый расизм – полагать, что мерзость, сделанная суданцем (бельгийцем, россиянином, китайцем), может быть оправдана некоей «особой культурной парадигмой», «местным обычаем» или «установлениями религии». Архиепископ Кентерберийский прав – оправдания нет.
Зло могущественно оттого, что мы малодушно стараемся избежать прямого взгляда на него. Чем больше ахов по поводу неземной элегантности эсэсовской формы, чем громче восторги в адрес сталинской архитектуры, чем трескучее болтовня об экономических свершениях Пиночета и успехах дорожного строительства при Муссолини, тем хуже мы видим за этим хламом черное жерло смерти. Это – эстетика и психология зла (точнее – эстетика и психология оправдания зла). А вот и его чудовищная логика – зло никогда не наказывается. Что можно сделать с изувером, перерезающим глотку иноверцу? Перерезать глотку ему самому? Скорее всего, он с радостью примет эту смерть. Что можно сделать с сексотом, двадцать лет назад стучавшим на тебя в гэбуху? Настучать? Куда? В Небесную Канцелярию? Что можно сделать с директором школы, где преподавала Джиллиан Гиббонс, который выразил удовлетворение приговором в отношении своей бывшей подчиненной? Набить рожу? Заставить выучить моральный императив Канта? Хорош бы он был с подбитым глазом и «Критикой чистого разума» в руках... Похоже, что только смех заменяет нам возмездие, но это не так уж и мало – у тех, кто находится по ту сторону мира, нет и его.
