В коротком интервью с Александром Архангельским, ведущим информационно-аналитической программы “Тем Временем” (телеканал “Культура”) мы привязались как к поводу к изменениям в формате этой передачи (сейчас каждый понедельник будет обсуждаться две темы: главная прошедшей и главная наступившей недели, упор будет делаться на дискуссионную часть – проведена реорганизация студии, рассчитанной теперь на 60 человек дискутирующей аудитории и 4 экспертов и т.д.). Но смысл разговора в сверке идеологических часов при близко понимаемой миссии -–для "Полит.ру" политика – это часть культуры, а не наоборот.
В чем все-таки содержательный смысл формальных изменений в вашем телепродукте? Каким должен быть разговор с обществом о важнейших событиях страны с точки зрения культуры?
На первое место для нас сейчас выходит полемическая дискуссионная часть – о культуре, науке и обществе. Нас интересуют не актуальность как таковая, в том числе и политическая, нас интересуют прежде всего идеи. Мы хотим работать и открывать идеи, потому это на самом деле важно. Понимая, что идеи, конечно, вполне могут оказывать влияние и на политику, а поводы для "идейного" разговора вытекают из актуального.
Ну, например, мы хотим в одной из передач обсудить статью Геннадия Андреевича Зюганова “О партийной литературе”. Мне лично достаточно мало интересует сам Зюганов и его статья. Но вновь актуальная тема об идеологическом руководстве в сфере культуры – интересует очень. На протяжении 90-х все-таки никакой попытки прямого государственного руководства в сфере культуры и искусства не было. Художников, как тех барашков, никто не выпасал. С одной стороны, это и правильно. С другой стороны, допускаю, что возможна позиция и государственного идеолога.
В ближайший понедельник мы будем обсуждать актуальный конфликт православной общественности и РПЦ с художниками. Конечно, мы привязываемся к конкретным политическим событиям, как то к захвату православными прихожанами художественного научно-реставрационного центра имени Грабаря, который располагается в здании храма в Кадашах. Мы хотим выслушать все стороны конфликта, потому что, считаем, у каждой из них есть своя правда.
Как вы понимаете свою культурную миссию, культуртрегерскую, если угодно, в чем суть дела?
Я думаю, что одна из больших бед России – никто не умеет дискутировать, ужасно не развита полемическая культура, культура, в которой допускается и приветствуются наличие разных позиций. Собственно, мы видим свою задачу в развитии этой культуры.
Только это не культуртрегерская, а идеологическая задача. Мы ее понимаем именно как идеологическую.
Кроме того, мы хотели бы способствовать открытию новых имен в художественной и интеллектуальной жизни, то есть сочетать и вести разговор с известными и признанными людьми, но особенно хотелось бы помогать росту и узнаванию сильных, но пока малоизвестных людей.
Как вашу деятельность можно соотнести с актуальнейшим вопросом о традиции, в частности о попытках государства наследовать советскую историю?
Мы отталкиваемся от понимания, что постмодернизм власти в отношении советского времени обернулся полным провалом. Видимо, предполагалось, что можно заимствовать только символы той эпохи – гимн, скажем, флаг. Но потом выяснилось, что символы очень легко оживают. У нас уже есть политбюро – администрация президента, после нововведения с назначаемостью губернаторов появятся обкомы. Появятся ли потом райкомы?
Но с другой стороны, надо помнить, как начиналась игра с советской символикой в культуре, кто использовал ее своей художественной работе, как ностальгия по советским временам вводилась в арсенал художников. Было впечатление, что это наследование может быть стилистическим, что одно дело – советское социалистическое помпезное искусство, а с другой - казни. Но эти вещи - все-таки связные части одной традиции.
Должна быть историческая память, но прямо хотелось наследовать другой части традиции. Традиции самостоятельной энергии, самодеятельности, противодействия, которая, безусловно, не прерывалась и в советское время. Формы самостояния, формы сохранения своего человеческого достоинства, способность сохранять себя в чудовищных условиях…
При этом мы же понимаем, что всякая реконструкция история – это на самом деле конструкция. Мы самостоятельно можем определяться по отношению к разным частям традиции. Это и есть позиция человека по отношению к культуре.
