«Им нужны великие потрясения, нам нужна великая Россия», - сказал однажды Р.А.Кадыров, президент Чечни. Кажется, впрочем, он кого-то цитировал, ну да это не важно. Важно, что люди, которым нужны великие потрясения, не дремлют. И все норовят эти самые потрясения организовать. Ну, если не великие, то хоть по мелочи. Прикрываясь при этом самыми разнообразными соображениями. В том числе и эстетическими.
Колыбелью великих потрясений, как писали раньше в учебниках истории (или нет, писали – «городом трех революций», но ведь спор о словах – последнее дело), в Росси является Санкт-Петербург. Как-то так повелось, что народец там проживает суетный. Неспокойный какой-то народец. Склонный как раз к организации беспорядков. То царя бомбой хлопнут, то с корабля по дворцам палить начнут.
С одной стороны – все, вроде бы, в прошлом. С другой – это ведь как действующий вулкан. Спит лет триста, а потом как выкинет какую-нибудь пакость. К тому же, все здоровое, что на болотах выросло, давно Москвой втянуто и работает по специальности.
В общем, некоторая опаска по отношению к Питеру, которая у любого настоящего государственника имеется, она понятна. И давно напрашивался какой-нибудь жест. И мудрые руководители, понимающие, тем более, как никто, подноготную гнилого города, приняли единственно правильное решение.
В Петербурге, как всем известно, строят Вертикаль Власти. Или даже Ось Добра. Башню Газпрома. Смущают, правда, размеры. Нам, например, кажется, что низковато как-то. Не отражают четыреста три метра величия момента и славы отечества. Но – если подумать – ведь кризис. На всем экономить приходится.
Ну и, конечно, началось. Взвилась интеллигенция. Исторический облик города им, видите ли, портят. Шведская крепость, видите ли, под фундаментом обнаружилось. Да случись такое при отце-основателе криминальной столицы – он бы эту шведскую крепость своими руками спалил!
В общем, понятно, что плевать бунтарям на исторический облик, с которого давно штукатурка осыпалась, и на память предков неоднократно нами битого Карла XII. Им просто нужны потрясения. И точный удар четырехсотметровой иглой в самое сердце русской крамолы для них непереносим.
Вообще, это просто смешно. Эстетические соображения. Разве может Газпром произвести хоть что-то, помимо прекрасного? Такое утверждать, знаете ли, - форменное вредительство. Фальсификация, если хотите, настоящего. Александр Галич в свое время ответил с разящей меткостью подобным, с позволения сказать, эстетам:
Потому что все у вас – напоказ,
А народ для вас – никто и ничто.
А у нас природный газ – это раз.
И опять природный газ,
И еще природный газ.
Ну, и так далее. Непонятно, впрочем, позволительно ли цитировать на данном ресурсе Галича, ну, так ведь, святого ради дела.
В общем, всем уже ясно, что момент исторический. Достойный полотна. Дерзайте художники.
Нет, тут не без сложностей. Легко догадаться, куда может завести легкомысленного человека попытка проанализировать ситуацию: огромная твердая штука, довольно, прямо скажем, длинная, которую втыкают в мягкие и влажные болота. Но мы обойдемся без пошлого фрейдизма.
Поэтому лучше так: перешагивая через устаревшие, стыдливо прикрытые рекламными щитами домики «исторического центра» шагает в сторону Охты двуглавый гигант. Прекрасный, как Ракшас-людоед на буддистской картинке. Двуглавый, во-первых, потому, что символизирует, посредством отсылки к государственному гербу, процветающее отечество, а во-вторых, потому что героев надо знать в лицо. В два лица, если требуется. Лица у нас будут господина Миллера и госпожи Матвиенко. Тут вам все, что душе угодно: единство начал мужского и женского, власти и капитала, тех, кто остался в старой столице, и тех, кто уехал в правильную.
Мы ведь хотим видеть Россию единой, сильной? По крайней мере, так раньше писали на заборах.
Подмышкой гигант несет, разумеется, башню Газпрома.
А за ним семенит мелкое, безобразное, стозевое, и, как положено, лайяй. Потрясатели. Спасители исторического облика. Слипшиеся в мерзкий комок враги отечества. И тут уж фантазии художника мы предела класть не станем. Найдется среди голов чудища, или правильнее сказать, чудика, что ли, место интеллигенту в толстых дешевых очках, не заметившему из-за книжек своих, как изменилась Россия, и пожелтевшей от табака хранительнице традиций, состарившейся без ласки, и поэтессе испитой, и деятелю так называемого русского рока, и. И так далее.
В корявых тонких лапках держит наше чудище здание Адмиралтейства, символом всего устаревшего. Ложной красоты антиквариата, пытающейся отменить дорогостоящую красоту настоящего. И пытается главного героя поразить. Но может только уколоть.
Не больно.
Адмиралтейская игла сегодня, дети, не смогла. Это время Миллера, как справедливо указывают нам многочисленные рекламные плакаты.
