В России есть оппозиция. Или нет. Или есть. Это, в общем, спорный вопрос. Во-первых, точно есть «системная оппозиция». Сытые дяди в Думе, которые, вероятно, с точки зрения знатоков чем-то отличаются от представителей «Единой России», хотя для стороннего наблюдателя разница не особо уловима. Они иногда выступают даже с «конструктивной критикой». Могут, например, даже зал заседаний покинуть. Это, как показывает опыт, смущает власть, но смысла особого не имеет. Вся эта «системная оппозиция» даже декоративных функций давно уже не исполняет. Смысл существования ее загадочен, но – есть и есть. Не убивать же. Времена-то мягкие. Оттепель.
Есть еще оппозиция внесистемная. Странный конгломерат из бывших, то есть, бывших некогда во власти, причем на самом верху, а также не бывших ни кем и никогда. И уже без шансов кем-то стать. Вот ее, внесистемной оппозиции, вроде бы и нет как раз. Люди хоть и шумные, но очень уж их мало. Причем друг друга ненавидят они куда сильнее, чем власть. Что ни ход – то мимо, что ни лозунг – то про позавчера, ну и так далее.
При этом странная происходит вещь: очевидно балансируя на грани небытия, внесистемная оппозиция умудряется держать власть в напряжении. На каждый «одиночный пикет» против лучевых пушек ФСБ является, помимо пикетчика, батальон ОМОНа, и чуть ли не все ФСБ, забыв про лучевые пушки. За выброшенный из окна портрет вождя «внесистемным» дают реальные сроки. Марши и митинги разгоняют с жестокостью необычайной. Чрезмерной, неоправданной, ни законами страны, ни, тем более, удельным весом митингующих и реальной опасностью, от них исходящей.
Не первый год уже спорят профессиональные спорщики, к чему бы это. Как объяснить этот поток внимания, эту избыточную даже щедрость. Разные даются ответы. Мы, например, думаем, что власть тоскует по настоящей оппозиции. Ждет ее, чтобы со всей стальною мощью обрушиться и победить. Сломить и наконец-то утвердиться. Скучно ведь, когда подраться не с кем. Что ж это за победа, когда все заранее сдались? Олигарх теперь пошел пуганый – у каждого под кроватью мешочек с бельем, и если позвонит ему клерк средней руки из Кремля, и сообщит, что пора садиться – олигарх сам с готовностью поедет в СИЗО. Не спросит даже – за что?, спросит только – сколько лет? Губернаторы – голов не кажут из сельского своего бурьяна, ловят каждое слово, и не выводят уже под Кремль каких-нибудь там голодающих, как бывало раньше.
Никто власти не противостоит. Самооценка падает. Власть ждет оппозиции. А за неимением оппозиции реальной кошмарит наличную со всем нерастраченным задором. И наличная оппозиция, таким образом, приобретает неожиданный вес. Становится важным для отечественной жизни явлением.
А разве не должны художники отображать на полотнах как раз важные в отечественной жизни явления? Конечно, должны. Значит, и оппозицию пора нарисовать.
Но тут сложность. Вес весом, а предмет наш все же почти не существует. И долго б мы бились над поиском подходящего образа, когда б Г.К.Каспаров, вождь одного из многочисленных, но малохольных оппозиционных племен не подкинул бы нам идейку.
Многие, наверное, слышали: М.А.Литвинович, исполнительный директор Объединенного Гражданского Фронта, посетила какие-то посиделки околокремлевских блогеров. Или политологов. Или приживальщиков. Теперь трудно в этом всем разбираться. Где обнаружила с изумлением, что околокремлевцы, не в пример прикаспаровцам, - ражие все, как на подбор, лоснящиеся, и, хотя одеваются в основном пока еще плохо, но питаются, очевидно, хорошо. Калорийно, по крайней мере. Сделала выводы. И написала письмо в газету. Что она – медведевское большинство и готова к конструктивному сотрудничеству.
После чего генеральный директор ОГФ Г.К.Каспаров позвонил финансовому директору ОГФ, имя которого по ряду причин не разглашается, и сообщил, что возмущен наглым предательством директора исполнительного. Собрали совет, и проголосовали – лишить исполнительного директора звания, пакета акций Фронта и позолоченного жестяного парашюта.
Хотя нам это уже не интересно. Нам достаточно. Картина готова.
Итак. Серая московская осень. Грязный асфальт, грязный воздух, рваное небо. Телефонная будка. В будке – спиной к публике, дабы избежать ненужных толков, - лидер оппозиции. Просто оппозиционер. Сама оппозиция. Сутулый человечек в интеллигентском плаще. Он что-то кричит в трубку. Народу. Царю. Богу. Опять народу, но американскому. Про необходимость демонтировать режим. Восстановить гражданские свободы. Снести памятник Петру. Поставить памятник царевичу Алексею. Обязать Лужкова ответить за геноцид, устроенный во время оно в Новгороде москвичом Иваном Грозным. Открыть общедоступные курсы бульдозеристов.
Это не важно. Мы ведь смотрим, а не слушаем. Мы не слышим, что он там кричит. Зато видим, что провод телефонный обрезан. А в свободной от держания трубки руке у мужчины ножницы.
