Еле-еле поспеваем к Пасхе, может еще и не успеем, скажут нам: двери закрыты, места нет, на всех места не хватит, «нас всех тошнит». Во понедельник – от постной еды. Во вторник – от человеческого греха. В среду – от страха смерти. В четверг – перестает тошнить. Что еще сделать? «Что Мне еще сделать для вас?» Пора взять на себя ответственность за свое поведение. Побыть немножко взрослыми? Страстная же все-таки. Скоро закончится – будем, как говорится в пасхальном каноне, прыгать «веселыми ногами». Будем снова маленькими. Но это все потом. А пока что – Страстную надо просто пережить. Просто как-нибудь дожить до того, чтобы пройтись со свечкой в Крестном ходе на Пасху. Дальше все пойдет само собой. Все пойдут поспевать за ходом событий.
Говорят, что Евангелие Иуды (не «от Иуды»), перевод которого только что появился в Сети – «ересь». Но на современном русском языке «ересь» – это чушь. А «чушь» - это информация, которую наше сознание отторгает как что-то «несовместимое» с ним, используя все возможные «модули» отвержения – страх, отвращение, равнодушие, забвение, или даже внезапное желание послушать какую-нибудь другую чушь. В принципе, это верно по отношению к любому Евангелию – не даром же оно, словами апостола, для евреев соблазн («скандалос»), а для всех остальных – и вовсе безумие. Тогда давайте прежде чем вынести окончательное суждение о новой книжке, посмотрим, что это за «чушь» и почему она хочет (если она на самом деле так хочет), чтобы мы ее услышали именно в эти дни.
Правильнее было бы назвать эту книгу евангелием об иудах. Речь в нем идет о нас – о нашем последнем поколении сексуальной революции, абортов, узаконенного мужеложества в иерархии христианской церкви. Однако почему-то именно при этом поколении все и совершится.
«И они встретили Иуду, они сказали ему: «Что делаешь здесь ты?! Ты ученик Иисуса!» Он же ответил согласно их желанию. И Иуда взял деньги, он предал им Его».
Практически ничем его поведение от Петра не отличалось, говорит (на проповеди) священник Александр Ильяшенко, многодетный отец. Но покаяние Иуды было другим, чем у Петра – без надежды на Бога.
В этом евангелии даже не разрешается вопрос о том, что стало с Иудою в результате всех этих перипатетических упражнений. Согласно другим древним источникам, вполне авторитетным, хотя другие древние именовали его глуповатым, Иуда не задохнулся в петле, а сорвался с дерева, и потом долго ходил по змеле и его внутренности вываливались наружу. Возможно, иуда, когда висел в Петле, пережил то же, что те мальчики, которых вешал для произведения мандрагор Жиль де Рэ, тоже посмертно реабилитированный (а также, возможно, и русский tzar 19-го века Николай, кровавый гнобитель старой веры, когда два раза повесил Поэта). В таком случае, возможно, под той осиной, на которой висел Иуда, тоже выросла мандрагора.
Предатель – это передатель. Передатчик информации. «Смотрите. Кого я поцелую – тот и будет Иисус». Или доносчик, переносчик, проводник. Передает сигнал, проводит электрический ток. Устанавливает связь, переносит информацию, сводит-разводит мосты между Старым и Новым миром, между «этими» и «теми», между «правой» рукой, в которой милости ключи, и «левой» рукой, в которой Суд и Правда, всё, молчи.
А почему собственно нужно было кого-то предавать? Не всякий ли день Иисус сидит в храме и проповедует, как он сам об этом спрашивал? Видимо нет, не всякий. Секретное общество? «Туле»? Какие такие тайны? Надо расследовать? «Эоны», что ли? Это вряд ли, это для отводу глаз. О что же там было на самом деле? Кто были эти люди? Или не люди? Они хотели вывести расу сверхчеловеков?
«Ладно, так и быть, я вас приведу к нему, вот увидите, что из этого получится! – Тома Сойера, Гекльберри Финна, Мальчиша Кибальчиша, Васька Трубачева, Тимура и его команду, Принца и Нищего, Без семьи, Остров сокровищ, Робинзона Крузо, Алису в стране чудес. Какой «бог» простит мое предательство их?»
Побыть немножко Иудой. Предатель – это я. Предательство – это когда я пытался опередить, проконтролировать, предугадать, предотвратить, предупредить – всех и вся. Пытался чего-то избежать, а что-то приблизить раньше времени, по причине страха и стремления поскорее преодолеть его. Скорее предать это все ему. Предать своего Иисуса. Себя. «Что делаешь – делай скорее». Каждый такой иисус – еще один гвоздь в Его раны.
Иисус учил попранию всякой святыни: религиозной (ерусалимский храм), семейной («возненавидь отца и мать ради меня»), общечеловеческой («язычники – собаки»). Потенциально очень опасная тема для общества. Это джихад – но не про борьбу со своими страстями, как это имеется в виду в Коране. А про непримиримость в отношении всех и каждой из типичных установок, принятых в обществе. Радикально новое, «невозможное» отношение ко всем фундаментальным жизненным структурам и диспозициям. К телу, психике, смерти, любви, социальной идентичности, ритуалам, общению, к норме, к системе, к себе, к «другому» - ко всем и ко вся.
Непрерывная невыносимость (невыносимая непрерывность), с которой невозможно повременить. «Пожалуйста, еще пять минут, похоронить отца». – «Нет, иди за Мной». Разрушить мир взрослых, чтобы стать как дети – вернуться к отцу домой. Жиды – это взрослые, они пьют кровь детей. Без нее они бы давно вымерли. Иисус – это ребенок, убитый в каждом из нас. Но он может воскреснуть - нас на это хватит.
Смерть – глупая бабенка. У ней не хватило силенок удержать Жениха. Он дал ей развод, освободив всех, кто по Закону стал его официальными детьми. Тех же, кого по разводу оставил ей, он уже не спасет. Он ничем не сможет помочь тем, кто больше возлюбил её, больше доверил ей, больше поверил в нее и понадеялся на нее. Тем, кто принял порядок вещей века (эона) сего, он же преходит (постепенно уходит) для тех, кто встречает Новый – и как жаль тех, кто остается в этом.
В Евангелии есть миф о глупых бабенках, которые ждали жениха – но не имели светильников света, а только светильники тьмы. Человек, который хотел жениться на этих десяти девушках, не принял пятерых из них, потому что в темноте не разглядел их лица, не узнал их, как и сотрудники правоохранительных органов Римской Империи не узнали бы и Иисуса в темноте, если бы не Иуда. А другие пять дев, у которых был свет, вышли за него замуж. Успеем мы или нет – зависит от нас. Нет никакого посылающего «на три буквы» Жениха. Но есть действительно реальная возможность не попасть. Чтущий да разумеет, а разумевающий да попадет.
Есть мнение. Настоящая любовь – это только та, ради которой ты можешь кого-то предать. Любишь меня – предай кого-то, предай его мне, вручи его мне, расскажи мне о нем. Любишь его – предай меня ему, расскажи ему обо мне, покажи его мне, меня ему, совмести нас, сделай нас ближе, как плюс и минус – электричество, как правое и левое. А есть мнение – нужно любить друг друга как Иуда любил Иисуса. Любить до предательства. «В руце твои предаю… тебя же самого». Отрешаясь от своих интересов, репутации, будущего. Так иногда романтики трактовали Иуду (Леонид Андреев и другие), а теперь вот и Евангелие нашлось, где в довольно туманной, гностической форме, но как-то смутно показано, что Иуда любил Иисуса. И поэтому предал его. Или не поэтому. А Иисус все время смеялся над ним (так говорится в тексте), называя его «тринадцатым бесом».
Наконец-то Иисус рассмеялся.
«Сказал Иуда:
«Учитель! Как ты слушал их всех, выслушай и меня, ибо я видел великое видение».
Иисус же, услышав, рассмеялся и сказал ему:
«Перестань утруждаться, тринадцатый бес! Но рассказывай, Я потерплю тебя».
Поблагодарим за это Иуду.
Над кем смеетесь? Над «Собою» смеетесь? А кто эта «Собь»? Мы с Вами это
знаем. Пусть же узнают и Они.
Приложение. Краткое изложение учения профессора Жака Деррида о деконструкции на примере новонайденного евангелия Иуды.
Евангелие содержит изложение некоего «тайного знания» об эонах, миродержителях века сего, ангелах, творящих материальный мир и проч. Оно излагается от имени «Иисуса» - верховного Обладателя такого знания. Одновременно в тексте присутствует фигура Иисуса, высмеивающего такого рода знание, называя его знанием демонов. Смерть автора в тексте происходит дважды: во-первых умирает Иисус, превращаясь в носителя парадигмы, во-вторых умирает в Иисусе сам автор-гностик, Иисус же при этом воскресает из гробницы фиксированного литературного образа. Третья смерть автора, сконструированного уже совеременным сознанием масс-медиа, подающего данный текст в качестве сезонного хита, происходит прямо сейчас у вас на глазах, когда данный текст оказывается пре-текстом для того, чтобы напомнить о необходимости пройтись со свечкой в руках в крестном ходу вокруг церкви.