`Forward, the Light Brigade!'
Was there a man dismay'd?
Not tho' the soldier knew
Some one had blunder'd:
Their's not to make reply,
Their's not to reason why,
Their's but to do and die:
Into the valley of Death
Rode the six hundred.
«Русские появились с большим отрядом кавалерии, который был подобающим образом принят сэром Колином Кэмпбеллом и его людьми ... они атаковали еще раз долину, но натолкнулись на тяжелую бригаду и были отбиты с большими потерями. Потом мы получили приказ занять позиции у въезда в долину, после того, как мы сделали это, мы могли видеть русских на другом конце долины. Лорд Лукан переслал с капитаном Ноланом приказ лорду Кардигану, в котором было сказано начать продвижение в долину. Мы не успели отъехать далеко, как получили приказ атаковать и захватить пушки, которые находились напротив нас, на той стороне долины. На полпути скакавший рядом со мной был убит, он повалился прямо мне на правую ногу. Еще дальше подо мной убили лошадь. Я поймал одну из лошадей, оставшихся без всадника... Я вскочил на нее и поскакал на пушки, там я атаковал русского артиллериста и зарубил его своим палашом. Меня ранили в лоб, пуля пробила череп. Это был тот, которого я зарубил. Мы отогнали врага от пушек. Через некоторое время мы стали готовиться к отходу... враг одолевал нас. Как только появились русские, вражеская пуля выбила мне левый глаз. Я остался в седле и пробился через неприятельскую линию».
Перед нами – выдержки из, говоря высоким слогом, безыскусного описания одного из самых известных европейских исторических событий последних двух веков. Само по себе это событие не привело к решительному изменению в жизни Европы; более того, оно прошло бы и вовсе незаметными, если бы не искусство – литература, живопись, кино. Но и это еще не все. Мало кто обратил бы внимание на кровавый эпизод где-то на задворках континента, если бы не пресса – это ставшее могущественным уже в середине XIX века оружие. Поэт, который обессмертил трагедию, произошедшую с несколькими сотнями английских солдат и офицеров, прочел о ней в газете. Так что, перед нами – типичное событие Нового времени: нечто, произошедшее Бог знает где, становится достоянием общественного мнения благодаря журналисту. Прочитав репортаж, поэт сочиняет стих. Прочитав стих, художник рисует картину. Потом еще один художник рисует картину. Картин становится настолько много, что стихотворение обретает статус классики. Несколько десятилетий спустя, классические строфы побуждают режиссеров снимать фильмы об этом событии; в этих картинах бойня локального масштаба вплетается в разнообразные сюжеты – от любовных, до социальных. Наконец, через сорок лет после того, как был снят последний из этих фильмов, на аукционе продают несколько листков с собственноручным описанием происшествия, сделанное одним из его участников. Круг, типический для общества эпохи свободного рынка, свободной прессы и массовой культуры, замкнулся. Остается рассказать историю почти анонимного человека, который потерял левый глаз в известном каждому английскому школьнику сражении. Быть может, какой-нибудь современный режиссер наткнется на это описание и тогда...
Джеймс Олли служил в легкой кавалерийской бригаде под командованием лорда Кардигана. 25 октября 1854 года под Балаклавой его бригада была послана на смерть идиотом, которого звали лорд Лукан. Лукан командовал кавалерией английской армии, возглавляемой лордом Регланом. За последние примерно 155 лет было много сказано по поводу того, зачем кавалеристам надо было скакать по узкой долине прямо на русские пушки. Некоторые указывают на взаимную неприязнь сводных братьев Лукана и Кардигана. Другие – на то, что Реглан приказывал своему начальнику кавалерии отбить турецкие пушки, захваченные утром того дня русскими, а Лукан решил, что речь идет о русских пушках, которые находились как раз против того места, где он находился. Согласно этой версии, прекрасно понимая, что посылает легкую бригаду на верную смерть, он все-таки так и поступил – ведь приказ есть приказ. Есть и третья версия, что англичане были просто пьяны.
Так или иначе, 673 английских улана, гусара и легких драгуна двинулись на русские пушки, штыки и сабли. Капитан Луис Эдвард Нолан, который передал загадочный приказ Реглана Лукану, поскакал в первых рядах – по одной из версий, пытаясь в последний момент развернуть бригаду в правильном направлении. Почти сразу же он был убит картечью. Из первой линии атакующих до неприятельских позиций добрались лишь около пятидесяти англичан. Они смогли захватить батарею, однако были выбиты оттуда русской кавалерией. Тем не менее, англичане сумели перестроиться и вернуться из этого ада – далеко не все, конечно. По разным данным, убиты на месте от 118 до 156 человек, больше ста – ранены. Лорд Лукан и пальцем не пошевелил, чтобы выручить своих; помогли союзники - французские кирасиры – которые атаковали русских и прикрыли отход англичан. За всю Крымскую войну никто ничего подобного – как по тактическому идиотизму, так и по какому-то страшному следованию воинскому долгу -- не видел. Французский маршал Боске сказал: «Это великолепно. Но так не воюют. Это – безумие». Другой француз Камиль Руссе назвал все это «ужасным и кровавым стипльчейзом».
Спустя три недели известие о Балаклавском сражении (которое вообще-то завершилось впустую для обеих сторон и ровным счетом ничего не значило для хода кампании) достигло Англии. Поэт-лауреат, лорд Альфред Теннисон прочел в «Таймс» статью о трагической неразберихе английских генералов и тут же, за несколько минут, сочинил то, что потом войдет во все учебники английской литературы – стихотворение «Атака легкой кавалерии». В декабре того же 1854 года оно было напечатано и позднее даже распространялось среди английских военных в Крыму. В 1890 году авторское чтение Теннисона было записано на восковой цилиндр; эту и другие записи можно послушать и сегодня. Уильям Симпсон, Кэтон Вудвил и Джеймс Эдвин Макконнел запечатлели героическую атаку на холсте. В 1936 году в Голливуде был снят фильм «Атака легкой кавалерии», в котором события 25 октября 1854 года искажены столь отвратительно, что даже не хочется пересказывать сюжет картины. Отмечу только, что бедняга Нолан выведен там под именем майора Джеффри Виккерса; он бросает бригаду легкой кавалерии в смертоносную атаку на форт (!), где расположились войска некоего индийского правителя Сурат-хана, союзника русских, который некогда убил отца любимой девушки Джеффри. Тридцать два года спустя в Британии сняли еще один фильм с тем же названием. Здесь любовная линия была вытеснена социальным конфликтом: речь шла о том, как высокомерная высокородная скотина Кардиган, не моргнув глазом, послал на смерть простых английских парней. Это уже ближе к истине, особенно если вспомнить некоторые любопытные детали, ускользнувшие, слава Богу, от общего внимания. Назову некоторые из них.
Лорд Кардиган, увидев, что Нолан скачет впереди его бригады, решил не пропустить выскочку к славе и первым ворвался на русские позиции. Прогарцевав там, он, не обращая ровно никакого внимания на своих подчиненных, вернулся в расположение английских войск, после чего преспокойно отправился на собственную яхту, которая стояла в балакавской гавани. Там Кардиган выпил шампанского, поужинал и с чувством выполненного долга лег спать. Уже после окончания Крымской кампании лорды Реглан и Лукан принялись публично выяснять, кто же был неправ под Балаклавой; первый заявлял, что командующий кавалерией неверно понял его приказ, второй обвинял во всем главнокомандующего и – особенно – несчастного Нолана. Наверное, только капитан Нолан мог бы разрешить этот спор – тем более, что он был автором двух книг по тактике кавалерийской войны, и даже служил в свое время в прусской и австрийской армиях – но он был мертв. Впрочем, учитывая, что Луис Эдвард Нолан не был лордом и вообще родился в Канаде, вряд ли бы к его голосу прислушались в сословном английском обществе. Авторы второй киноверсии «Атаки легкой кавалерии» правы: балаклавское сражение – это не только о войне, как таковой, это о классовой войне. История, с которой мы начали тот текст, тому подтверждение. Вернемся же к ней.
Рядовой Джеймс Олли, потеряв под Балаклавой левый глаз и часть черепа, остался в живых. Вернувшись на родину, он обнаружил, что заботиться о нем некому, что никто не собирается платить ему никаких пособий, и что единственная профессия, на которую он может рассчитывать – уличный попрошайка. Несколько лет он пробалансировал на грани нищеты, пока возмущенное письмо некоего норфолкского сквайра, напечатанное в газете, не открыло глаза публике. Все-таки, Новое время – уже не средневековье, но еще и не наша сердобольная (говорю безо всякой иронии!) эпоха: «ветеранских денег» не давали, но к общественному мнению прислушивались. Олли надоумили написать краткий мемуар о том, что произошло в долине у Федюхинских высот. В пользу храбреца были собраны неплохие средства и, в конце концов, одноглазый экс-кавалерист получил должность конюха. Говорят, у Джеймса Олли был скверный характер и он часто лез в драку, но, так или иначе, герой Балаклавы дожил до глубокой старости и скончался в почтенном возрасте 82 лет. Несчастная тактическая оплошность тупых английских лордов вызвала к жизни одно из лучших стихотворений на героическую тему; случай с Олли и другими ветеранами Крымской войны породил другое замечательное сочинение – но уже с гражданским пафосом. В 1891 году Киплинг ответил Теннисону стихом “The Last of The Light Brigade”, в котором речь идет о чудовищной неблагодарности Англии к тем, кого она послала умирать на край Европы.
Что осталось от всего этого сегодня? Два превосходных образца английской литературы времен позднего романтизма, два фильма – плохой и не очень плохой, несколько скверных образцов батальной живописи, английское слово balaklava, которое обозначает закрывающую пол-лица вязаную шапку, портняжный термин «реглан», полдюжины любопытных исторических книг (в частности, сочинение Сесила Вудхэма-Смита «Зачем?»). Несколько цитат из Теннисона можно встретить на обильных нивах поп-культуры – от эпопеи «Спасти рядового Райана» до квиновского "bring on the charge of the love brigade". И, самое главное – осталось ясное ощущение того, что ни английские, ни какие-либо иные военные не изменили своих привычек, что идиотские приказы отдаются и исполняются, что никто никогда не бывает наказан за глупость, высокомерие и бесчеловечность. Наконец, у нас есть три рукописных листочка, проданные недавно на аукционе в Ладлоу