29 декабря 2007 года в 10 часов утра 82-летний Пеппино Маротто вышел из дома и, как у него было заведено уже много лет, направился к газетному киоску на главной улице Оргозоло. Он шел мимо маленьких домов, где десятилетиями жили семьи пастухов и торговцев; многие стены были разрисованы местными художниками, к рисункам прилагались надписи, большинство из которых были цитатами из сочинений Маротто. Читал ли он их, выполняя свой утренний моцион «прогулка-газеты-прогулка-дом»? Или думал о том, что еще одно Рождество позади и, Бог даст, будет еще несколько праздников, месс, средиземноморских зим? Или сочинял на ходу очередное стихотворение? Кто знает... Но вот единственное, что мы знаем наверняка: в 10 часов 20 минут утра, когда Маротто проходил мимо одного из магазинов, неизвестный, вооруженный пистолетом, внезапно вышел из тени и шесть раз выстрелил в поэта. Пули попали в плечи и голову жертвы, Маротто умер на месте. Убийцу задержать не удалось – он затерялся в лабиринте узких оргозольских улиц. Паскуале Мере, мэр сардинского городка, население которого насчитывает около четырех с половиной тысяч человек, был потрясен: «Это абсурдное преступление. Убитый был человеком, который помогал многим. У него не было врагов». Все верно, только вот ни один из десятков людей, которые были на оживленной торговой улице в тот момент, когда хладнокровный убийца всадил шесть пуль в тело старика, не откликнулся на призывы полиции явиться в участок и дать показания. Никто.
Между тем, Пеппино Маротто был самым знаменитым человеком Оргозоло. Или, если чуть снизить пафос, одним из самых знаменитых. На самом деле, этот городок породил целую плеяду выдающихся представителей самой популярной здесь сферы человеческой деятельности – преступной. Вспомним, к примеру, легендарного Грациано Мессину, прославившегося тем, что он регулярно сбегал из любой тюрьмы, куда его сажали за очередное нарушение закона. Слава его была такого свойства, что в 1968 году небезызвестный Джанджакомо Фельтринелли, тот самый, который первым напечатал «Доктора Живаго», предложил Мессине возглавить будущее восстание сардинцев против итальянского владычества. Фельтринелли был известный революционер и эксцентрик; он не только создал и долгие годы возглавлял одно из лучших итальянских издательств (печатая Пастернака, Генри Миллера, Мао Цзэдуна и других популярных авторов), но и боролся с буржуазным итальянским государством. В конце концов, Джанджакомо Фельтринелли погиб (если верить самой популярной версии, изложенной, в частности, в книге его сына), пытаясь подорвать линию электропередач на севере Италии. Зачем издатель-революционер хотел обесточить Милан или Турин – неизвестно; точно так же непонятно, какого революционного черта ему понадобилось восстание сардинских грабителей и убийц против римских бюрократов. Так или иначе, то ли Мессина отклонил лестное предложение превратиться из просто разбойника в благородного шиллеровского разбойника, то ли идея сардинской независимости не получила отклика на острове, правители которого в середине позапрошлого века как раз и объединили итальянские земли в одно государство, но все остались при своем: Фельтринелли при своих цитатниках Мао и бомбах, а бандит – при своих сроках и побегах. Надо сказать, что решение второго оказалось благоразумнее – к началу двухтысячных годов популярность Мессины на острове (а уж, тем более, в Оргозоло) превысила все разумные пределы и, в конце концов, четыре года назад власти даровали ему амнистию. Бежать старику стало некуда – думаю, таков был иезуитский расчет начальства.
Еще более легендарный оргозолец – Паскуале Тандедду, бандит, знаменитый своей кровожадностью. В этих краях, где убить человека такой же пустяк, как и выкурить сигару, он умудрился прослыть столь отъявленным ублюдком, что, когда полицейские обнаружили его труп, они записали в отчете «его убил весь город». Честно говоря, не знаю, каким именно оружием был умерщвлен Тандедду, холодным или огнестрельным, но сразу вспоминается «Восточный экспресс», где мерзавца убивали, хоть и не всем городом, зато целым вагоном. Да и Лидия Гинзбург приводит в своих записях двадцатых годов короткий рассказ очевидца о происшествии из нэповской коммунальной жизни: «Управдома били всей лестницей».
Но вернемся к нашему несчастному поэту. Его жизнь тесно связана с историей Паскуале Тандедду. В пятидесятых годах Маротто был знаком со знаменитым головорезом; более того, он вообще был своим в преступном мире Оргозоло тех лет – сидел в тюрьме за ограбление и попытку убийства. Именно там он начал писать стихи о земляках, предпочитая повествовать об их мирных рустикальных трудах и днях. Выйдя на волю, Маротто с каждым годом приобретал все большую популярность, пока не был признан всеми местными жителями главным поэтом Оргозоло. Тюрьма не только заставила зазвучать струны его лиры; она разбудила в нем гражданина. Маротто стал профсоюзным активистом и – по мере роста его литературной славы – посредником при улаживании клановой вражды, всегда чреватой вендеттой. Судя по всему, прожив на свете восемь с лишним десятилетий, он и сам стал жертвой кровной мести. Местные его знакомые и коллеги по оргозолоскому литературному цеху глухо намекают на некие события чуть ли не пятидесятилетней давности. Еще один местный поэт (сколько же поэтов в райском туристическом местечке с четырехтысячным населением?) Паоло Пиллонка выразился по поводу убийства Пеппино Маротто так: «Если этому и есть объяснение – а оно должно быть – то искать его следует во тьме прошлого». «Во тьме прошлого», - он действительно поэт, этот Пиллонка... Чем не название для нового поэтического сборника?
Впрочем, это действительно тьма – тьма невежества, тупой мстительности, злобной хитрости, идиотского фанфаронства, всей этой чудовищной пошлости, которой в свое время так восхищались романтики. Потому как убивать людей – мерзко, а красться за восьмидесятилетним стариком, чтобы подло застрелить его на виду у всего города – еще и пошло. В этой сардинской истории убого все – особенно трусость свидетелей преступления. Видимо вот эту самую трусость (вперемежку с кровожадной жестокостью) обличал в своих проповедях местный священник Грациано Мунтони, которого убили в 1998 году – как и Маротто, сразу после Рождества. Кстати говоря, время преступления является типичным для местной вендетты – так сказать, с праздничком тебя, дорогой сардинец... В общем, трудно не согласиться с покойным первым поэтом этого чудного городка, когда-то сказавшим: «Здесь живут сердечные, щедрые люди, которые держат слово. Мы помогаем друг другу, и в тяжелых обстоятельствах нас выручает солидарность». Учитывая то, что произошло на главной улице Оргозоло 29 декабря 2007 года, Маротто совершенно прав: они действительно держат слово, эти парни.
