«Бог дождя». Майя Кучерская снова меня удивила. Её повесть, слегка провокационная по сюжету, оказалась очень тонкой и поразительно, невозможно глубокой по смыслу.
Литкритики хотя и отнеслись к ней благосклонно, но прочитали только сюжет. Они нашли его вполне постмодернистским. Пересказывая основную сюжетную линию, они непременно отмечали, мол, эта повесть о том, как разрушаются табу в современной церковной жизни, оставляя в скобочках уточнение, что грань все-таки никто не перешел.
Да, в центре повести – отношения героини и ее духовника иеромонаха Антония. Эти отношения – духовные, эмоциональные, бытовые – развиваются, перерастая в любовь двух очень одиноких людей. Но как об этом написано! В контексте современной культуры этот текст выглядит очень аккуратно, изящно и… целомудренно. Там, где нет ни грамма пошлости и цинизма, удается убедительно – без клюквы и морализаторства – передать очень тонкие духовные состояния. (Но это очевидно только для тех, кто с духовными и душевными ранами прошел тот же путь, годами зализывая шрамы…).
Но на самом деле эта книга о другом – о потрясающей, невероятной свободе, которую человек обретает во Христе. В том числе и свободе от смерти, о ее преодолении. И поэтому «Бог дождя» – пасхальный роман. (Совершенно не случайным выглядит совпадение, что его тираж был вывезен из типографии с опозданием и попал на склад издательства в Великую пятницу, а в магазины – на Светлой седмице). Вместе с тем, это книга о трагедии человека, неумеющего, а порой и неспособного с этой свободой совладать.
Мы редко задумываемся о свободе во Христе. Что это такое? Пылкое юношеское сердце от нее готово взорваться, потухнуть, попасть во мрак, оскорбиться и взорваться снова, так ничего и не поняв. Но это опытное познание свободы выше и глубже многих прочитанных книжек по богословию и аскетике.
Жить! Христиане, люди Церкви призваны жить особенной, яркой жизнью. Но в этой жизни есть особенная глубина и особенная высота только тогда, когда сердце не спит, когда оно не прячется за штампами и цитатами, за благословениями и правилами. Это смертельно опасно, это бескрайне радостно, это невообразимо мучительно. Но опыт свободы иначе не получишь. Кстати, об этом говорит и икона «Видение св. Иоанна Лествичника»: путь ко Христу – это долгое карабканье на небеса по хрупкой длинной лестнице, где с одной стороны ангелы поддерживают тебя под руку, а с другой – бесы дергают тебя за ногу. И есть те, кто падает.
На лестнице, по которой карабкались героиня и отец Антоний, треснули и надломились несколько перекладин. Хэппи-энд в такой повести невозможен. Он неминуемо оказался бы фальшивым рапортом о том, что, вот, такой-то и такая-то «окончательно пришли ко Христу». По сути, никакая концовка в этой повести не будет убедительной. Кучерская просто останавливает, прерывает повествование и бросает своих героев в тот момент, когда им очень трудно, и они повисают на этой лестнице духовного восхождения на одной руке и болтаются над пропастью. Но это не безнадежно. Не безнадежно только по одной причине: они сами понимают, в каком положении оказались на своем пути ко Христу. Остается надежда, что рано или поздно они найдут силы и подтянутся к следующей реечке на этой хрупкой лесенке в небо.
И, знаете, это радостно…
