В воскресенье в Красноярске закончился IV-ый КРЯКК, Красноярская ярмарка книжной культуры. Там же, 4 ноября был объявлен шорт-лист литпремии "НОС" (Новая словесность). Журналистом на КРЯККе я был в прошлый раз, по этой части там ничего особо не изменилось и для восстановления контекста достаточно поставить старую ссылку. Только это не означает, что прогресса нет и впереди упадок. Наоборот, как раз все в порядке: учитывая, что один из вдохновителей всего этого дела, г-н Хлопонин, сменил Красноярск на Краснодар, сделавшись полпредом в соответствующем округе.
Так что в этом году я был там не как журналист, а предъявлял свою книгу, вышедшую в НЛО (спасибо за соучастие в презентации И.Прохоровой и К.Кобрину). Был, то есть литератором. В этой связи тема премии может даже произвести некоторый частный конфликт интересов между мной как литератором и той литературой, которая там премиально отмечалась. Да и вообще, литпремии, это же такая штука, что и не поймешь, какая именно. Однако в моем случае тут момент исключительной чистоты в смысле полного отсутствия личных интересов – НОС, по определению, не имеет дело с книгами, которые вышли в НЛО. Никакие личные чувства меня обуревать не могли даже подсознательно. И я мог отнестись к теме литпроцесса и его премий с точки зрения чисто абстрактного разума.
По процедуре все вышло живо, мнениями читателей, как в прошлый раз, не заморачивались – какие читатели у недавно изданных книг? Не отправлять же их было сначала на стенды для быстрого прочтения всего, что найдут из длинного списка (19 книг). Так что публичная часть попритухла, зато вместо нее выросла доля рассуждений о тренде, который НОС хочет произвести. Что известно о премии НОС?
- Это премия Фонда Прохорова, с которым связан НЛО, поэтому НЛО свои книги туда не отдает.
- Обычно указываются две-три расшифровки НОСа как аббревиатуры – новая словесность, новая социальность, новая содержательность, кажется так. А вот Гоголь уже стушевался.
- Жюри состоит из пяти человек (социолог Алексей Левинсон (председатель), литератор Кирилл Кобрин, филолог Марк Липовецкий, поэт Елена Фанайлова и журналист Владислав Толстов.)
- В прошлом году премию (первое присуждение) получила Лена Элтанг (данный факт, равно как и процедура выбора, имевшая место в Центре Мейерхольда, останутся без комментария).
Рассматриваем все это как движение культурной материи: есть такие и сякие ресурсы, заявленный подход и первый прецедент. Прецедент мало что значит, важен второй случай, потому что тогда выйдет уже линия. Ну да, ей тоже не все равно, из какой точки исходить, да и вторая точка еще не даст понимания, в какой плоскости хотела бы лежать литература, интересующая организаторов – даже если все линии окажутся прямыми, это выяснится, как учит школьный учебник геометрии, только на третий раз. Пока это премия, которая в первый год сочла своим эталоном Л.Элтанг, а на второй – 4 ноября произвела свой список финалистов.
Здесь следует предъявить собственное отношение к премиям. Не обращая внимания на частные амбиции и желания организаторов, считаю, что любая премия - это всякий раз небольшой арт-проект, где главнее даже не то, кто ее получит, а вот именно как составлены лонг и шорт листы. Основное внимание к shorts, потому что в лонгах часто и отбора еще нет. Фактически получается кураторский проект, предъявляющий определенное количество авторских работ, объединенных (или нет) некоторой общей концепцией. В данном случае эта концепция где-то в треугольнике между новыми Словесностью, Социальностью и Содержательностью, а меру вещей внутри него определяет жюри, составленное из людей разных профессий.
Тут да, можно бы сразу сказать, что странно оценивать исключительно прозу, когда к ней имеет отношение только Кобрин. Но это будет не тонко, потому что в том и вопрос: а что, собственно, оценивается? Например, еще есть Социальность. Глава жюри как раз социолог, а для него книга важна не качеством текста, а как-то иначе. Мне такое представить сложно, но я согласен: да, наверное, может быть и другая точка зрения на смысл книги. Я даже допускаю существование в природе некоего флюида, исходящего из литературного труда; этот флюид возникает невесть откуда, имея при этом мало общего с уровнем, например, письма как таковым, но, тем не менее, организует свою меру вещей. В таком случае именно улавливанием данного флюида и занято жюри, членам которым надо обосновать осмысленность своих предпочтений. Учитывая явную разницу в их отношениях к книгам, написанным прозой. Ведь не может быть так, что каждый из жюри выбирает по книжке, а потом их складывают вместе и — вот они, финалисты? Собственно, почему бы и нет? Потому что к третьему разу уже надо бы создать плоскость, на которой эти предпочтения раскладываются.
Важный технический нюанс: жюри не номинирует. Они фильтруют, сначала делая из присланного длинный список, а потом - ставят галочки, превращая его в шорт. Это важно: сами они не могут задать требуемую плоскость, лично выискивая тексты, которые представляются им годными для такого дела. Такие книги могут реально существовать, но в поле зрения жюри не попадут, потому что их никто не номинировал. Это к тому, что свобода маневра жюри чрезвычайно ограничена. Кажется, нынешний список финалистов составился из текстов, получивших две галочки (ну, может у какого-то было три). Так что консенсусное чувство членов жюри не следует преувеличивать. Но речь не о том, что так и как отражает данная премия конкретно, вопрос теоретический: какое именно отношение к литературе может произвести такой список финалистов:
- Владимир Сорокин — «Метель»;
- Виктор Пелевин — «t»;
- Лидия Головкова — «Сухановская тюрьма»;
- Максим Осипов — «Грех жаловаться»;
- Всеволод Бенигсен — «Раяд»;
- Павел Пепперштейн — «Весна»;
- Василий Авченко — «Правый руль»;
- Алексей Иванов — «Хребет России»;
- Павел Нерлер (при участии Н.Поболя и Д.Зубарева) — «Слово и "Дело" Осипа Мандельштама. Книга доносов, допросов и обвинительных заключений».
Здесь вопрос не только о способах оценки, мере вещей и всяком таком прочем, главное – что за предмет есть тут проза? Скажем, Премия Андрея Белого занимается новациями, "Русский Букер" – чем-то очень таким основательным (точнее не могу сказать), "Нацбест" - нечто про счастье продаж (это ничего, что там бестселлерами бывают рукописи) со склонностью к полусвету (члены жюри Анфиса Чехова, Г.Германика и т.п.). "Большая книга" – ну, видимо, ищет большой стиль и у нее получается: по крайней мере собственное Положение премии можно уже тут же наградить ею же. Всюду есть видение того предмета, которым премия хочет ведать. (Разумеется, тут я ангажирован, поскольку сам - из жюри Премии Андрея Белого).
Так что речь о том, каким этот предмет может оказаться у НОСа. А пока его нет, интересно то, каким он может оказаться (потому что все сущее разумно, а тут еще и новизна). Все это серьезно, потому что обнаружение такого предмета – обнаружение еще одного возможного отношения к литературе. Которое – в сравнении к указанными предыдущими – находится:
а) вне соображений профессиональных (связанных с уровнем письма и новациями);
б) вне социально-значимой тематики в романной упаковке в формате upper-mainstreаm;
в) вне тиражной попсы не без вывертов (там, где без вывертов – премий не бывает: почему, кстати?);
г) вне желания заполнить нишу Большого Пафоса как такового.
И это важно, потому что любое новое отношение такого рода по факту есть расширение жизни: если книги можно соединять в шорт листы по какому-то еще принципу, то на книги, ergo – на все прочее может быть еще один взгляд, отличный от вышеприведенных. Попытка в данном случае налицо. Но предыдущие – вполне себе понятные, значит – надо подходить от обратного. Качество письма (в пределе – грамотность) - не является тут определяющим, оно вообще маловажно для вещей, которые относимы к социальным? Скажем, глава жюри говорил о новом гендерном статусе женщины, имея в виду, что женщины теперь не только хоронят, но их и убивают – что вносит изменение в понятие социальности как таковой. Значит – если они про это напишут, такая литература будет тем, что надо, вне зависимости от того, как она написана. Но, по крайней мере К.Кобрин мотивировал свой выбор (там все публично) Пепперштейна и Сорокина тем, что эти их книги относительно предыдущих – лучше. Так что вопрос качества присутствовал, по крайней мере у него.
Когда рядом оказываются Пепперштейн и (не будем о доносах на Мандельшатма) "Правый руль" (вполне приятно написанная история о судьбах праворульных машин в России), то искомый предмет оказывается в тумане. А добавить еще доносы и "Метель" Сорокина – в каком такой едином пространстве и какой общей мерой могут оказаться эти книги в сумме? То есть, это чисто вызов, потому что будет интересно, если такое пространство и такая мера найдутся.
Вообще, у меня есть лирическое объяснение сложившейся ситуации. Она - конфликт интересов навыворот. Все эти три "С" вместе с "НО" вполне (хотя и не полностью) покрывают область интересов НЛО. Почти по всем этим линиям там и работают. Но НЛО из процесса устранилось. В этом есть даже какой-то дополнительный смысл: есть ли жизнь на Марсе или за пределами МКАДа, а литература такого спектра - вне НЛО? Ну, учитывая, позиции НЛО в данной отрасли. Это же крайне успешный лейбл, бывший некогда локальным, а теперь захвативший практически весь неформат. И не делать же им ежегодные премии среди себя, как это практикуют отдельно-толстые журналы. Но тогда другая проблема: прочий локальный неформат же не поймет, что это предложение - именно ему. Что это примерно то, что делает НЛО, только не НЛО. Разумеется, тут не так, что если маленькое и независимое, так сразу и сюда – Элтанг такого сигнала не подала. Впрочем, некоторые - как видно из списка финалистов - все же сообразили. В Ад Маргинем, например.
То есть, я как раз о том, что все это хорошо, потому что совершенно не очевидно. Какое еще отношение к книге (и ее качеству в рамках этого отношения) может быть, кроме тиражного (раз уж про бестселлеры), профессионального (не путать с "гамбургским"), традиционно-романного-надежно-толстого (нет, я так и не понял, как назвать то, чем занимается "Русский Букер") и общепафосно-издательского, как "Большая книга"? Может быть еще какая-то фишка, считаем, что ее-то НОС и ищет.
Хотя и не представляю, что жюри будут делать со своим нынешним списком финалистов.
P.S. Материал проиллюстрирован фотографиями памятника Пушкину и не вполне атрибутированной дамы. Красноярск, Проспект Мира. Фото — автора заметки, увы — на мобильник.
