«Роберт Луис Стивенсон был единственным
из известных викторианских романистов,
облекшимся в скафандр водолаза»
Николас Рэнкин
«И, если вам не понравится эта повесть,
все-таки, я думаю, вам будет приятно
вдохнуть воздух вашей юности»
Р.Л.Стивенсон, Л. Осборн. «Похищенный»
Утро 3 декабря 1894 года он, как обычно, провел за работой. Вечером можно было немного отдохнуть, поболтать с женой, выпить бокал красного. Открывая бутылку, он внезапно вскричал: «Что это?» Увидев обращенные к нему испуганные глаза, успел пробормотать «Мое лицо выглядит как-то странно?», после чего рухнул на пол. Он умер через несколько часов – судя по всему, от кровоизлияния в мозг. Ему было 44 года, и за несколько недель до смерти он написал: «Здоровым и больным, я прожил прекрасную жизнь, ничему не завидуя, сожалея весьма о немногом…».
За четыре года до кончины, ровно 120 лет назад, в 1890-м писатель Роберт Луис Стивенсон купил четыреста акров земли на острове Уполу в Самоа. Мучимый почти всеми известными тогда болезнями, сорокалетний литератор надеялся сокрыться от недугов в прекрасном климате, однако безмятежного покоя в этом райском месте он не нашел: Стивенсон умудрился стать своим среди местных обитателей, которые звали его «Туситалой» (сказителем, рассказчиком) и даже обращались за советом. Шотландец принялся горячо защищать права аборигенов от посягательств некомпетентной колониальной администрации. Когда Стивенсон умер, туземцы устроили ночное бдение у смертного одра, затем отнесли тело на близлежащую гору, где и похоронили на склоне, обращенном к океану. Писатель завещал выбить на могильном камне собственное стихотворение «Реквием», заканчивающееся словами: Home is the sailor, home from the sea / And the hunter home from the hill. Самоанцы перевели «Реквием» на свой язык и превратили в печальную песню, которую, говорят, поют до сих пор.
За два года до этого, в 1888-м, Стивенсон вместе с семейством отплыл на яхте «Каско» из Сан-Франциско. Многие месяцы «Каско» бороздила Тихий океан, часто и надолго приставая к одному из Гавайских островов, где наш шотландец подружился с местным царьком Калакауа. Несколько позже Стивенсон совершил в компании пасынка Ллойда Осборна еще два тихоокеанских путешествия: на шхуне «Экватор» и на судне «Дженет Николл». На «Каско» сочинен «Владетель Баллантрэ», а «Экватор» вдохновил Стивенсона на написание (вместе с Осборном) «Потерпевшего кораблекрушение». «Пятидесятитонная шхуна – военный корабль, олицетворяющий достоинство и влияние Франции на этом каннибальском архипелаге…» -- так открывается «Пролог» к последнему роману; впрочем, «Экватор» был мирным торговым судном, многие годы возившим копру, рыбу и геодезистов -- под парусами и с (последовательно) паровым и дизельным двигателем. «Потерпевшие кораблекрушение» - изящная авантюрная история, с полудетективным сюжетом и тайной, упрятанной в коллекцию марок -- восхищала Борхеса. И не зря.
За 8 лет до начала тихоокеанских странствий Роберт Луис Стивенсон метался по Европе и Америке в поисках приемлемого для его чахотки климата. Он жил в родной Шотландии, Англии, проводил зиму на юге Франции, пытался дышать полной грудью в Давосе. В английском Борнмуте он сочинил «Остров сокровищ», «Похищенного» и «Странную историю доктора Джекилла и мистера Хайда» - книги, за которые он наверняка попал в литературный рай, в компанию к Вальтеру Скотту, Александру Дюма, Чарльзу Диккенсу, Томасу де Куинси и прибывшему на небеса на 34 года позже Францу Кафке. В Европе Стивенсон так и не раздышался. После чего со всем семейством – мать, жена Фанни Осборн и пасынок Ллойд – решил поселиться в Америке, которую неплохо знал: настолько неплохо, что в предыдущие годы дважды чуть не умер там от туберкулеза и истощения. Впрочем, медовый месяц с Фанни Роберт Луис Стивенсон провел в Напа-вэлли, там, где сейчас – не без героических усилий русского эмигранта Челищева – делаются одни из лучших вин Нового Света. Тогда же - в 1887 году – Стивенсоны собирались осесть в Колорадо, однако, в конце концов, оказались на берегу озера у подножья горы Адирондак, штат Нью-Йорк. Полуразрушенные легкие чувствовали себя там нисколько не лучше, чем в Давосе.
Роберт Луис Стивенсон был сыном и внуком превосходных инженеров, украсивших маяками побережье родной страны. Несокрушимый протестантизм своей семьи он превратил в несокрушимый эстетизм своих сочинений. Это один из лучших писателей в истории английского языка, его стилем восхищался почти идеальный стилист Генри Джеймс, а младший дальний родственник Стивенсона Грэм Грин сокрушался, что автор «Катрионы» умер слишком рано – иначе было бы кому показывать собственные ранние опусы. Вот что Грин написал в своей автобиографии: «Действие должно быть передано с помощью субъекта, глагола и объекта, может быть ритмом, еще кое-чем. Даже прилагательное замедляет движение и успокаивает нервы. Мне следовало обратиться к Стивенсону за этим уроком». Такая худощавая мускулистая проза могла бы стать для русской литературы хорошей прививкой от описательной водянки, но, увы, не стала.
Более того, Стивенсон – как и некоторые другие британские гении – прочно прописан сегодня по департаменту детского и юношеского чтения. Как и, к примеру, «Робинзон Крузо», эта суровая протестантская аллегория на донновскую тему «человек-остров». Как совершенный политический и философский памфлет «Путешествия Гулливера». Как «Посмертные записки Пиквикского клуба» -- одна из самых грустных и добрых книг, написанных в Новое время. Как виртуозное упражнение в логико-философских вопросах, «Алиса в стране чудес». Почему это произошло? Можно, конечно, сослаться на явление губительной для всего живого «жанровой», «форматной» литературы, которая автоматически выдает вид на жительство книгам по чисто формальному признаку: соответственно, если про зюйд-вест, бушприт и туземцев, то, значит -- для порывистого юноши, обдумывающего будущие подвиги во славу Родины и Капитала. Но все же такого объяснения недостаточно. Предположу другое: в мире, где в компьютерах в изобилии водятся yahoo, где добродушное аматерское любопытство может вызвать подозрения в шпионаже или связях с густобородыми террористами, где логика сведена к простейшим операциям, обреченным на извлечение прибыли из чего угодно, где в пираты уходят от нищеты, голода и отчаяния, а вместо кладов из земли радостно извлекают потоки черной жидкости -- так вот, в этом мире такие книги лучше счесть безобидным, увлекательным -- чуть ли не детским -- чтением. И, тем самым, обезопасить себя от них.
На днях, разговаривая со своей знакомой, я упомянул, что читаю прекрасную книгу Николаса Рэнкина о Стивенсоне (Dead Man's Chest. Travels after Robert Louis Stevenson). «А я о нем почти ничего не знаю, - сказала знакомая, - да и не читала ничего его, кроме ”Таинственного острова”».
См. также другие тексты автора:
