"Прагматика культуры" продолжает разговор о рынке образовательных услуг в Москве. Незадолго до Дня знаний Леонид Клейн побеседовал с руководителем знаменитой 45-й гимназии Михаилом Шнейдером и директором частной школы Европейская гимназия Ириной Боганцевой, задав им те же вопросы, что и директору прославленной 57-й. Из разговора выяснилось, какова зарплата учителей, что мешает частным школам развернуться и сколько россиян считают себя европейцами.
Опишите вашу целевую аудиторию. Какие дети идут к вам в школу?
Михаил Шнейдер (45 школа). Целевая аудитория очень разнообразна. Когда-то основу составляла научная интеллигенция. Сегодня у нас процентов 10-15 люди бизнеса, все остальное - обычное население, естественно, не только отсюда, но из разных концов Москвы и даже из Подмосковья. У нас, между прочим, достаточно приличное количество людей, которые называются социально незащищенные, - не потому, что семья неполная, а потому, что зарплаты низкие, - и у нас ученики получают все положенные льготы. Так что нельзя сказать, что мы учим только состоятельных, как это можно подумать, если посмотреть утром на автопарк перед школой.
Ирина Боганцева. Хотелось бы, конечно, набрать единомышленников. Если над тобой нет огромных бюрократических структур, то, казалось бы, можно себе позволить. Но на самом деле, это не так просто. 13 лет назад я придумала название для школы - «Европейская гимназия», мне оно и до сих пор очень нравится. Для меня за ним стоит важный смысл: Россия - это европейская страна, Москва - это европейский город, мы присоединяемся к общеевропейскому дому. Вот примерно с этими мыслями я и назвала школу «Европейская гимназия». А где-то неделю назад в газете «Ведомости» прочла небольшую статью, социологический опрос, и там был такой вопрос: «Сколько россиян считают себя европейцами?». Выяснилось - полтора процента. Видимо, с целевой аудиторией я не совсем попала в цель, потому что из этих полутора процентов далеко не все платежеспособны. Возможно, здесь кроется какое-то противоречие между нашими желаниями, нашими стремлениями и той действительностью, в которой мы все находимся.
Чувствуете ли вы конкуренцию? Ощущаете ли вы себя на рынке образовательных услуг?
Михаил Шнейдер. Мы чувствуем, что мы на рынке, поскольку образование оказалось частью рынка, хотя мне кажется, что это не совсем правильно. И, между прочим, в Москве власти это понимают. Т.е. то, что они могут делать, они делают, поэтому в какой-то части мы защищены, потому что с первого января будет введено нормативное подушевое финансирование. Мы будем получать за каждого ученика определенную сумму, и тогда наша задача сводится к тому, что нужно научиться беречь своих учеников, не терять их. Если иметь в виду рынок потребительский, то мы в какой-то степени спокойно живем - спрос превышает предложение, и мы, к сожалению, не можем взять всех, кто хотел бы у нас учиться. Кстати, я прекрасно отдаю себе отчет, что это не сегодня создано, это создано целыми поколениями. Нашей школе 47 лет. Что касается рынка труда, то эту проблему мы решаем с высокой степенью напряжения. Потому что работать в такой гимназии, которая связана с международными программами, сложно. Мы ограничены количеством учителей, способных работать в школе. Таких учителей не так много не только в России, но и в Москве.
Ирина Боганцева. Конечно, я чувствую конкуренцию, и прежде всего - это конкуренция государственных школ, поскольку ценовой разрыв очень велик. Скажем, существует финансирование государственной школы: бесплатное здание, льготы по многим параметрам… Объем финансирования таков, что хотя бесплатный сыр и здесь тоже бывает только в мышеловке, и, что греха таить, лучшие государственные школы берут деньги за поступление учеников, это можно отрицать, но это все знают и это именно так, собирают деньги на многое другое от родителей, собирают деньги спонсорские, то есть имеют не только бюджетное финансирование… Но при этом из бюджета они получают гораздо больше, чем мы. Мы, для того чтобы достичь более высокого уровня, должны восполнить эту разницу и еще добавить сколько-то, чтобы образовалось принципиально иное качество. Определенная конкуренция есть и с частными школами. Но их, на самом деле, так немного, они разбросаны по всему городу и можно рассматривать в качестве конкурента только достаточно близко расположенные школы, поэтому конкуренция небольшая. Конечно, если бы не было такой сильной государственной монополии, было бы лучше для потребителя. Если бы государственные и частные школы были бы поставлены в равные условия… У нас почему-то считается, что это какая-то фантастика, а вот, например, в Голландии так и есть. Если люди решили создать частную школу и у них есть хотя бы сотня родителей, которые поддержали эту идею, то этой школе предоставляется здание бесплатно. Точно так же, как предоставляется государственной школе. Если бы существовало равное финансирование, то плата за частную школу была бы совсем иной, и позволить себе это образование мог бы гораздо более широкий круг людей. Но у нас монополия присутствует не только в образовании, так что чему удивляться - мы только в самом начале пути построения рыночной экономики.
Давайте обратимся к содержанию образования. Приходится ли вам перестраивать программу в связи с требованиями сегодняшнего дня?
Михаил Шнейдер. Мы ощущаем, что сегодня технология превалирует над содержанием. Это вещи, которые объективно происходят в обществе. Наши дети могут дебатировать по любому поводу и очень хорошо научились это делать, но за этим очень часто ничего не стоит. И это та проблема, которую нужно решать. Конечно, классическое образование поголовно никому не нужно, но мы испытываем серьезные трудности с такими навыками у детей, как чтение текстов, как понимание текстов. Что касается конъюнктуры, то естественно, что родителям прежде всего нужно, чтобы их чадо поступило в высшее учебное заведение, набрав некоторое количество дидактических единиц. Мы должны создавать максимально возможные условия для самореализации детей, чтобы у них был выбор, чтобы они выходили отсюда с развитым критическим мышлением, чтобы они выходили отсюда с ответственностью перед окружающими. Все это сформулировано и в миссии школы, и в содержании конкретных программ.
Ирина Боганцева. Сейчас есть определенная возможность выбора. Это поле вообще-то сужается, в плане выбора учебников, построения учебного плана, но все-таки оно есть. И на мой взгляд, конъюнктура очень разнообразна. Существуют различные ниши, и мы себя позиционируем как школа, где акцент делается на иностранные языки, математику, экономику, т.е. предметы, необходимы для поступления в экономический вуз.
Вообще по поводу содержания образования могу привести довольно грустную историю. Одна новая родительница перевела к нам двух своих девочек в 10 класс из государственной школы - так называемой английской, - и она сказала мне прямо: «Мне сказали, что у вас в школе кормят очень хорошо и что атмосфера очень благожелательная. А образование - это не так важно, потому что мои дочки такие способные, они так хотят учиться, что они в любой школе бы научились. Я их перевела в вашу, чтобы у них нервная система была бы в порядке». И за этими словами стоит большой смысл, потому что школа - это только одно из звеньев образования человека, становления его как личности, культурной личности… Я как директор всегда обращала и обращаю наибольшее внимание на образование, гордилась своим коллективом, который я создала, очень тщательно занималась подбором учебников и т.д, а оказывается, люди рассуждают вот так: кормят хорошо - что чистая правда - и этого, оказывается, им уже достаточно. Поэтому в нашем бренде существует такой порог, такой недостаток как слишком высокое для потребителя качество.
Является ли ваша школа стартовой площадкой для успешной карьеры, или вы ее рассматриваете как комфортное время- и местопрепровождение?
Михаил Шнейдер. Наши выпускники вполне успешны, если под этим понимать их востребованность на рынке. Из тех выпускников, которых я лично знаю, - а я здесь уже 12 лет - я могу назвать считанное количество людей, которые где-то мечутся и не могут найти себя. Выпускники находят свое место в жизни и при этом не забывают школу. На ежегодном вечере выпускников у нас, как правило, бывает 250-300 человек. Это очень ценно.
Ирина Боганцева. Прежде всего, само понятие карьеры не только сильно дискредитировано в советское время, но оно вообще не всегда имело позитивный смысл в русской культурной традиции. Вот я сейчас читаю книгу о Михаиле Лунине, и он с презрением относится к деланью карьеры. Хотя на сегодняшний день, если не брать такие отрасли как госслужба, где успешная карьера такова, какова она была во времена Чацкого, и ничего достойного, на мой взгляд, собой не представляет, то в бизнесе это может быть делом азартным, родом спорта для молодого человека. Для карьеры в достойном смысле этого слова - надеюсь, что да, мы являемся стартовой площадкой прежде всего потому, что мне бы хотелось, чтобы отношения в школе были бы подлинными, чтобы оценки, которые выставляются, были заслуженными. Мы пытаемся построить модель правильных отношений в обществе и правильной картины мира. А что касается образования, то оно само по себе не является залогом карьеры. Можно иметь блестящее образование и не сделать никакой карьеры, и даже и не стремиться к этому…
В вашей школе престижно учиться. Престижно ли в ней работать? Какова средняя зарплата хорошего преподавателя, который ведет достаточно много часов?
Михаил Шнейдер. Мое личное убеждение, что учитель должен быть частью среднего класса, хотя бы в его нынешнем понимании. Я не могу требовать от учителя нормальной работы, если он получает зарплату дежурного у эскалатора. Поэтому я трачу огромное количество времени на то, чтобы доставать деньги. При этом мы работаем с системными спонсорами, потому что на родительских деньгах такую школу содержать невозможно - это совсем другой порядок цен. Кроме того, когда начинается выкачивание денег из родителей, школа встает в позицию очень зависимую и должна выполнять все прихоти людей, платящих деньги. Мы предпочитаем системные инвестиции, например, мы работаем с одной очень крупной нефтяной компанией. И конечно, мы используем все возможности, которые есть у государства. Есть много социальных проектов - и московских, и федеральных, - в которых можно участвовать. Когда директора жалуются, что им плохо жить, что они бедные-несчастные, - очень часто за этим стоит нежелание двигаться. Ясно, что государство не все может, но надо работать. Вообще, исследования показывают, что для нормальной жизни школы хорошо бы иметь бюджет в миллион - полтора евро. И надо сказать, что мы приближаемся к этой цифре. Что касается зарплаты, то на сегодняшний день мы в состоянии платить 15 -20 тысяч рублей в месяц. Это более или менее нормальная зарплата при незапредельной ставке. Я, например, считаю, что учителю больше 15-18 часов вести вредно. Понятно, что мы не угонимся за богатыми частными школами, но у нас и нет такой задачи. Кроме того, надо учитывать еще и то, что, работая здесь, каждый работник повышает свою ликвидность на рынке, поскольку он повышает свою квалификацию, знакомясь с огромным количеством интересных материалов и включаясь в различные международные проекты.
Ирина Боганцева. Зарплата нашего учителя, если он работает на полную нагрузку, приближается к 1000 долларов, есть преподаватели, которые получают больше, и должна отметить, что это к тому же и полностью «белая» зарплата. Это тоже не так часто пока встречается в наше время, я считаю, что это тоже плюс. В этом ли престиж? В любом случае, 1000 долларов - это не так много, если сравнивать с зарплатами в бизнесе, но это, конечно, очень много, по сравнению даже со средней зарплатой по Москве, не говоря уже о средней зарплате в сфере образования. Мы намного превысили среднюю планку зарплаты по городу.
Вы являетесь, безусловно, брендом на образовательном рынке Москвы. Можете ли Вы дать краткую характеристику своего бренда? Чем ваша школа уникальна?
Михаил Шнейдер. Сегодня мы находимся в процессе превращения в универсальную образовательную систему, способную поддерживать ребенка в его развитии. У нас есть задача выйти на уровень универсального образовательного учреждения во всех предлагаемых программах. При этом мы прекрасно понимаем, что преподавать математику так, как это делается в 57 школе, мы вряд ли сможем. Но мы двигаемся к тому, чтобы думать о каждом ребенке, чтобы дать ему максимум того, что он может сам взять.
Ирина Боганцева. Я надеюсь, что это школа, куда людям приятно приходить на работу, ученикам учиться. Это школа, где преобладают искренние, доверительные отношения между людьми, это школа, где действительно делают то, что провозглашают, во всяком случае, очень стараются. Тот факт, что сегодня при достаточно высокой оплате мы можем позволить себе конкурс учащихся, говорит о том, что желающих у нас учиться достаточно и, наверное, хотя бы частично моя оценка нашей работы совпадает с действительностью.