Под этим названием 15 марта в Санкт-Петербургском Доме архитектора на Большой Морской по инициативе Европейского университета в Санкт-Петербурге (далее ЕУСПб) был организован круглый стол с участием видных деятелей культуры, представлявших самые разные ее сегменты. За столом сидели Борис Фирсов, социолог, первый, а ныне – почетный, ректор ЕУСПб; Дмитрий Быков, писатель, лауреат премии «Национальный бестселлер»; Андрей Константинов, председатель творческого союза журналистов Санкт-Петербурга и генеральный директор Агентства журналистских расследований; Юрий Шевчук, лидер легендарной рок-группы ДДТ; Лев Лурье, историк, журналист и преподаватель классической гимназии; Михаил Пиотровский, востоковед, директор Государственного Эрмитажа и председатель попечительского совета ЕУСПб. Вел заседание социолог Вадим Волков, профессор ЕУСПб. Большинство зрителей составляли люди, так или иначе связанные с Европейским университетом в Санкт-Петербурге, журналисты и представители питерской интеллигенции.
Формы общественной жизни на этот раз не поддались грубому диктату материального мира и, несмотря на то, что стол был на деле прямоугольным, выступить удалось всем, кто хотел: не только тем, кто сидел на сцене, но и желающим из зала.
Центральными темами круглого стола были кризисная ситуация с ЕУСПб, реконструкция исторического центра города, проблемы свободы слова и исследований в современной России. Кризис ЕУСПб благополучно завершился (в минувшую пятницу, 21 марта Дзержинский суд удовлетворил ходатайство о досрочном прекращении временных санкций, наложенных на ЕУСПб в связи с нарушениями правил пожарной безопасности), но остальные проблемы не сняты с повестки дня.
Решить на такого рода круглом столе, разумеется, ничего нельзя, однако он дает возможность запустить в обращение сколько-то бон-мо, ходячих идеологем, позволяющих концептуализировать ситуацию. Возможно поэтому собравшиеся тяготели к притчевой форме выражения. Эта форма всегда оставляет надежду, что удачный каламбур или красивый образ "залипнет" в памяти народной и оформит мировосприятие правильным образом. Попытаемся внести посильный вклад в дело сохранения и тиражирования этих идеологем. Дополнительная реклама в этом вопросе, возможно, не нужна лишь прозвучавшему на круглом столе стихотворному посланию Дмитрия Быкова, с текстом которого уже можно легко ознакомиться.
Борис Фирсов выразил обеспокоенность глубоким проникновением политической власти во все сферы российской жизни. Одно из характерных проявлений этого он усмотрел в том, сколь глубоко опасные бон-мо, запущенные правителями СССР и России, характеризуют и определяют жизненные ситуации. От сталинского «жить стало лучше, жить стало веселее», через «кузькину мать», «чувство глубокого удовлетворения» и «процесс пошел», мы приходим к печально знаменитому «мочить в сортире». При том, что сфера культуры недостаточно автономна, спущенной сверху идеологеме «мочить в сортире» нечего противопоставить и она, как в буквальном смысле слово-паразит, постепенно разъедает социальную практику, а в сочетании – добавлю от себя – с другими крылатыми словами и выражениями, типа «шакалят у консульств» порождает дискурсивное оформление для нового раунда охоты на ведьм.
Андрей Константинов коснулся двух тем: судебного решения по делу о нападении сотрудников милиции на журналистов и ситуации с Европейским университетом. Победа в защите журналистов от милицейского произвола оказалась половинчатой: в судебном порядке не удалось апробировать статью, запрещающую препятствовать деятельности журналистов: сотрудники милиции были осуждены за превышение должностных полномочий. Ситуацию с Европейским университетом Константинов (при легком возмущении представителей самого ЕУСПб) рассмотрел в контексте полуанекдотического различения женской и мужской логики, строящегося на разнице между «почему» и «зачем»? В частности, в ситуации с ЕУСПб довольно легко объяснить, «почему» его закрыли, но невозможно объяснить, «зачем». Интересная параллель с ревизией аристотелевских представлений о причинности в европейской науке Нового времени – исчезновение всех причин, кроме действующей (почему?) с особым изгнанием конечной (ради чего?) – осталась незамеченной.
Забегая немного вперед, отмечу, что тему противопоставления «почему» и «зачем» подхватил и развил ректор ЕУСПб Николай Вахтин, представивший конфликт между точкой зрения чЕновника (он специально оговорил различие между чиновниками как реальными функционерами государственного аппарата и чЕновниками как полумифическими культурными конструктами) и академического сообщества в полном соответствии с традициями культурной антропологии. Между символическими универсумами чЕновника и представителя академического сообщества существует отношение несоизмеримости. Точно так же, как "академики" не понимают, зачем был закрыт ЕУСПб, чЕновники не понимают, зачем он вообще был когда-то создан.
Юрий Шевчук вспомнил о том, как сам, работая пожарным, потушил три пожара («Последнее, что у нас горело – общежитие пожарных») и добавил: «Как бывший профессионал могу сказать, что университет ваш пытаются закрыть не по пожарным причинам... что не то вы там пишете». Однако большая часть его выступления была посвящена проблеме возвращения политических практик нелюбимого им времени застоя (выборы без выбора, показуха – какое знакомое советское слово – и сортировка по «кастам» при проведении торжественных мероприятий) и уходящему питерскому «духу». Он вспоминал, как «приехал с Урала в разбитых очках, в заячьем треухе» и, едва ли не первым, кто встретил его в городе, был пожилой интеллигентного вида человек, который подошел и спросил: «молодой человек, Вы третьим будете? Давайте рубчик, и мы замечательно поговорим...» Слово «поговорим» Шевчук выделил особо. По его словам, это и был «культурный шок». Сейчас легендарных «тусовочных» мест в Питере практически не осталось, а нынешние тусовочные практики ничем не напоминают времена легендарного «Сайгона». Затронул он и проблему архитектурного облика исторического центра. Как и многих горожан, его беспокоит ползучая реконструкция Невского проспекта и постройка «газоскреба» на Охте.
Лев Лурье выступал, прежде всего, как преподаватель Санкт-Петербургской классической гимназии. Он отметил, что гимназия, созданная почти одновременно с ЕУСПб, рассматривает его как своего побратима. "Значение Европейского Университета, с моей точки зрения, в том, что это бесплатный университет, он негосударственный и очень высококачественный. Это значит, что молодые люди из разных концов нашей родины могут приезжать и учиться в нем". Он подчеркнул роль такого рода учебных заведений в восходящей вертикальной мобильности и поддержании социальной стабильности, обвинив "власть" в "классовой слепоте". Он напомнил, что дети властной элиты получают образование в заграничных школах и университетах, в результате чего отечественное образование находится в заброшенном состоянии. Вместе с тем, бедственное положение образования и науки, а также стесненная ситуация с развитием бизнеса не позволяют наиболее творчески настроенным молодым людям полностью реализовать себя. Как историк Лев Лурье напомнил, что избыток недоучившихся творчески мыслящих людей может оказаться опасным для общества, поскольку, по его словам, революцию 1917 г. в России возглавили люди, недоучившиеся в семинариях и экстерном сдавшие экзамены в университет. В заключение он с горечью отметил, что небольшие творческие организации мирового уровня, подобные Европейскому университету могут, в крайнем случае, найти себе пристанище за границей, где сильны традиции университетской автономии, но Россия и русская культура от этого вряд ли выиграют.
Выступление Михаила Пиотровского было несколько более оптимистично. Он выразил надежду на то, что отечественная интеллигенция обладает еще достаточным потенциалом и призвал вспомнить советские годы, когда, несмотря на гонения, удалось, обманывая власть и скрываясь от нее, сохранить и развить культурную традицию. Он призвал не прибегать к помощи «власти» для «внутренних разборок и сведения счетов», стараться четко проводить грань между политикой и культурой и не политизировать культурные задачи.
Однако если с констатацией ситуации все более-менее удалось, то в области предложений по формированию повестки дня оказалось гораздо менее гладко и определенно.
Самые общие чаяния, вероятно, выразил социолог Олег Хархордин, профессор ЕУСПб, пожелавший всем скорейшего установления независимости суда. Он предположил, что рост независимости в судебной системе позволил бы решить большую часть проблем, поднятых на круглом столе. Справедливый и независимый суд помог бы и в ситуации с ЕУСПб, и в защите прав журналистов, и в решении спорных вопросов реконструкции исторического центра. Однако выстроенная Олегом Хархординым историческая перспектива, в которую он вписал надежды на усиление независимости суда (1990-е: построение законодательной власти, 2000-е: построение исполнительной вертикали, теперь-де настало время для развития третьей ветви власти), выглядела далеко не оптимистично.
Чуть более конкретную программу для людей науки предложил тот же Олег Хархордин. С его точки зрения, специалисты в области социальных наук должны перейти от изучения «отвлеченных предметов», вроде народной религиозной поэзии или эскимосских сказок, к изучению чиновника, что позволит разработать эффективные меры противодействия системе. Трудно, правда, уйти от вопроса о том, что же мешало тому же Олегу Хархордину и ведущему собрание Вадиму Волкову разработать работоспособную модель борьбы с чиновничьей системой раньше. Пожарные, выступающие в обществе от имени стихии огня, как нельзя лучше вписываются в концепцию сетей действия Бруно Латура, приложению которой к российским реалиям посвятил последние несколько лет Олег Хархордин. Тонкие механизмы давления на «хозяйствующего субъекта» вряд ли являются тайной для Вадима Волкова, автора книг и статей по «силовому предпринимательству» на постсоветском пространстве.
Реплика профессора ЕУСПб, политолога Владимира Гельмана, хотя и прозвучала в самом начале дискуссии, находится в продуктивном противоречии с выступлением Олега Хархордина. Владимир Гельман, в частности, сказал: «Важно не то, что изучают, а то, как изучают. Мы учили людей главному – независимому мышлению: самостоятельно ставить вопросы и самостоятельно искать ответы». С его точки зрения, такого рода независимые эксперты, с неуправляемым чЕновником живым интересом к социальной реальности, к какому бы ее аспекту они не обращались, потенциально опасны для бюрократической государственной машины. В этом независимом глубоком интересе к жизни и состоит «академическая гражданская позиция» каждого честного исследователя.
Когда настало время вопросов из зала, коснулись и темы протестных выступлений. Накануне председатель комитета по образованию и науке Александр Викторов пожурил слушателей Европейского университета за их акции. Слушатели узнали, что такого рода действия не в традиции питерской интеллигенции и не соответствуют образу европейского города. Теперь слушатели решили выяснить, с кем будут люди культуры.
Участники круглого стола в целом поддержали умеренные акции, поставив условием приемлемости sweetness and decency стиль и чувство меры. Флэш-мобы и перформансы не могут никому навредить, если они остроумны, а молодежь не проявляет агрессии и не оставляет за собой куч мусора. Напротив, полная гражданская пассивность может быть опасна. Андрей Константинов привел в качестве примера гипотетическую ситуацию c хулиганом в трамвае, которого сознательные граждане не сдерживают, ожидая, пока «подойдут специально обученные люди». Он напомнил и трагическое реальное воплощение этой ситуации – гибель министра иностранных дел Швеции Анны Линд, зарезанной посреди торгового центра, полного людей, ни один из которых ничего не сделал ни для того, чтобы остановить, ни для того, чтобы задержать преступника. Константинов подчеркнул, что позиция пассивного ожидания «специально обученных людей» позволяет чиновникам (тем самым «специально обученным людям») жить в благодушном бездействии: «чему удивляться словам городского чиновника у которого ментальность такова: что вы тут все галдите?... сидите по адресам... придет время, и все будет хорошо...»
Мнения разделились только по поводу акции в Биологическом музее, прошедшей при участии студентов Философского факультета МГУ. Андрей Константинов привел ее, как пример действия, которое способно дискредитировать саму защищаемую идею, хотя и признал, что «с точки зрения эффективности постановки вопроса – да, эффективность была». Дмитрий Быков не согласился с ним, высоко оценив энергозатраты участников акции: «Это подвиг, видно, что им было трудно». Что же касается вкуса и стиля, то Дмитрий Быков не согласился и с тем, что участники акции в биологическом музее несут ответственность за дискередитацию каких-то светлых идей: «Стилистика задана не ими... когда порнография торжествует на всех уровнях, приходится привносить ее элементы в оппозицию».