Рокеры меняются, меняется и рок. О том, что такое «формат» для альтернативной музыки, почему на последнем «Нашествии» не всем хватило сосисок, о музыке вообще, и о «Фабрике звезд» в частности, Веронике Чернышевой рассказал генеральный директор «Нашего радио» Михаил Зотов.
Каковы ваши личные музыкальные предпочтения и как они сказываются на эфире?
Они очень разные и на эфире сказываются достаточно сильно. Я слушал и увлекался в свое время всем, чем «болели» люди моего поколения. Не всегда, естественно, это был рок. В списке моих музыкальных предпочтений в начале 80-х была даже итальянская эстрада. Что касается нынешних увлечений, то они скорее связаны с этнической музыкой, в том числе и с русской. Видимо, это повлияло на появление в эфире русских этнических групп. Когда мы впервые поставили в эфир «Нашего Радио» «Нюркину песню» (сингл с нового альбома «Пелагеи»), мы очень рисковали. Было опасение, что часть аудитории, привыкшая считать, что «Наше Радио» – это такая своеобразная резервация музыки «для своих», не предающая идеалы, не выходящая за этот круг, нас просто не поймет. Мы были готовы к резкой критике. И в тоже время, когда в эфире стали появляться такие группы как «Пелагея» и «Мельница» наряду с «Алисой» и Шевчуком, мы стали получать массу благожелательных отзывов. Там звучало что-то типа: «спасибо, возможно, это и не рок, но это хорошо, ново, и абсолютно честно, а, главное, нигде, кроме как на вашей волне, услышать нельзя». Так что даже если какая-то незначительная часть аудитории нас не поняла, мы в любом случае дали дорогу чему-то новому и ценному, ведь «Мельница» и «Пелагея» в каком-то смысле тоже альтернативная музыка, они не вписываются в попсовый мейнстрим. При этом обе группы буквально за последние две недели отыграли феерические сольные концерты, которые привлекли массу зрителей – в этом, смею предполагать, есть и определенная наша заслуга. Хотя, безусловно, эти явления и так пробили бы себе дорогу, ведь это именно то, что люди сейчас хотят. Но путь к широкой аудитории без радиоэфира, возможно, оказался бы для этих групп более длинным.
Вы сознательно избегаете слово «формат»?
Да, мне больше нравятся его синонимы, более понятные читателю-слушателю, и в тоже время, не предполагающие жесткости. «Сфера», «область», «направление». Меньше всего хочется, чтобы «Наше Радио» ассоциировали только с роком, или чтобы упрекали нас в том, что мы ставим «не рок». У нас нет такой задачи. Мы только хотим создать некую альтернативу бесконечным «Фабрикам», показать, что не так бедна талантами наша земля, как может показаться, если смотреть телевизор. Люди должны знать, что не Дима Билан сотоварищи есть основа современной русской музыки.
Телевизор – разговор отдельный, сейчас все чаще принято говорить, или «не смотрю телевизор вообще», или «смотрю только канал «Культура».
Да, это так, телевизионщики как будто сознательно упрощают свою аудиторию. Не предполагают в ней способности к восприятию нетривиального. В «Аншлаге», например, вы не услышите «умных» слов. Но есть и другие крайности. Я тоже люблю канал «Культура», но часто думаю, что он бы смотрелся выгоднее, если бы у него была необходимость выживать коммерчески самостоятельно, и в эфир пришлось бы ставить какие-то вещи, которые явно оживили бы общую картину.
Как, по-вашему, звезду вообще можно сфабриковать?
Мне не хотелось бы критиковать само явление “Pop Idol”. В нем есть существенное рациональное зерно. Это попытка создать индустрию, которой не существовало раньше, попытка помочь молодым. Другой вопрос, если этим молодым пока нечего сказать большой аудитории… Но и «Наше Радио» не может похвастаться тем, что нам приносят десятками записи талантливых музыкантов, явно занимающихся своим делом. Но уж если приносят что-то свежее и хорошее, то мы стараемся работать совместно над тем, чтобы песня попала в эфир.
То есть вы – некая альтернатива «Фабрике звезд»? А как идет процесс поиска талантов?
Я бы не стал говорить, что «Наше Радио» – это альтернатива «Фабрикам», я бы предпочел считать нашу станцию их антиподом. Но участие в творчестве групп мы, так или иначе, принимаем.
Записи присылают лично вам, и вы решаете, может ли это пойти в эфир, или нет? Всегда интересно, как же формируется этот самый пресловутый «формат»?
Нет, конечно, лично мне редко кто-то что-то присылает. Есть люди, которые занимаются непосредственно программой эфира, его идеологией, его звучанием. Прежде всего, это звучание определяется песнями, которые играют на радио. И песни эти, к счастью для нас, становятся только интереснее и разнообразнее. Можете в этом убедиться, если включите в семь вечера 20 декабря программу «Взлом 2007», где прозвучат новинки, которые, на мой взгляд, станут определяющими в звучании станции в будущем году, по меньшей мере, в первые месяцы. Многие из этих песен еще не увидели свет, звукозаписывающие компании держат эти треки в секрете. А нам они предоставлены только на один эфир. Не буду сейчас раскрывать карты, но скажу вам, что вопрос с первыми местами хит-парада «Чартова дюжина» на ближайшие месяцы уже закрыт. Я не знаю, что еще за песни должны появиться, чтобы они смогли вмешаться в спор участников «Взлома».
Уж если мы вернулись к понятию «формат», то, наверное, живучесть радио, его успех в том, чтобы всякий раз понемногу уметь его преодолевать, а не быть его рабами, заложниками и не становиться узколобыми апологетами старого. В жизни «Нашего Радио» были периоды, когда оно превращалось в предсказуемое, скучноватое и по-своему заштампованное явление. Хотя, казалось бы, основа его сущности – быть в авангарде. Но без новой музыки никакого авангарда не будет, а в традиционном русском роке нового не так много. Получается, что если мы не можем найти музыку, близкую по звучанию, надо искать музыку, близкую по духу. Мы много экспериментировали, чтобы сделать станцию ярче, острее и, естественно, много выслушали от любителей «чистого рока». Нас критиковали, упрекали в «попсовости», но тем не менее, успех последнего «Нашествия», пожалуй, лучшая иллюстрация к успеху сегодняшнего «Нашего Радио». На фестиваль приехали десятки тысяч людей – и те, кого раньше трудно было заподозрить в любви к рок-музыке, и те, кто верен своим прежним кумирам, которых мы очень ценим и никогда не сбрасываем со счетов. В этом есть момент вселенского примирения.
Каким будет следующее «Нашествие»?
Оно потому и «Нашествие», что всякий раз неизвестно, каким оно будет. Что по-хорошему непредсказуемо. В этом году, например, мы перенесли его в Рязанскую область, ждали, что приедут любители нашей музыки, но, конечно, не думали, что их может приехать более 100 тысяч! Это в три раза больше, чем летом 2005-го, и это несмотря на смену площадки. Наиболее интересное и наименее прогнозируемое – сами выступления. Если бы я Вам сейчас сказал, кого мы видим хедлайнерами «Нашествия-2007», Вы бы очень удивились. Ведь «Нашествие» будет только через 9 месяцев, а за это время некоторые команды дорастут до уровня главных групп страны.
Современное телевидение пропагандирует «развлекательность» как идеологию, становится все более аполитичным, потому что другие ниши либо заняты, либо закрыты. Недавно слышала от не последнего в медиа-мире человека «наша аудитория не интересуется прошлым». Что думаете об этом вы?
Мне кажется, все ровно наоборот: слушатель гораздо сложнее и умнее, чем многим кажется. У нас в эфире недавно появился цикл исторических программ, сценарии к ним пишет профессиональный историк. И эти программы пользуются бешеной популярностью. Мы не хотим превращаться в «Эхо Москвы», это просто совершенно другой жанр, но и соблюсти какой-то разумный баланс между музыкой и информацией хотелось бы. И эта информация не должна быть пустой, она, как и «умная» музыка, должна заставлять человека задумываться.
Меняется ли аудитория «Нашего Радио»? Может быть, она взрослеет, или, наоборот, молодеет, становится более буржуазной?
Все меняется, меняемся мы, меняются слушатели, меняются музыканты. Это естественно. С социально-демографической точки зрения, явление под названием «Наше Радио» очень разнообразно. А объединяет нашу аудиторию близость духа.