"Джунгли для белых". Белобров-Попов. "Красный матрос", Санкт-Петербург, 2010. Книга является вызовом литературоведению и литературной критике. Потому что книга есть, а жанра, куда ее вставить, - нет.
Конечно, данная проблема (чисто теоретически) могла возникнуть и у самих авторов, даже в материальном ракурсе: по какому, собственно, разряду идти в книготорговлю? Авторы не сочли эту тему насущной и просто опубликовались в "Красном матросе" тиражом в 500 экз. Что никак бы не удовлетворило нужды широкой аудитории, имей она представление о "Красном матросе" ."Кр.матрос", впрочем, сам по себе как бы делает свой жанр, который - как и данная книга - столь же слабо распознан литературоведами (впрочем, они же занимаются только трудами покойных) и критиками.
Тема "Красного матроса" хоть и важна для мыслящей части российской литературной общественности, но темой данной рецензии не является. Тем более, что издательство как когда-то прислонило себя к Митькам, так там же Сапего и сейчас - хотя какие теперь митьки после Шагина с Матвиенко. Ну вот разве чтобы держать жанром. Только митьки на жанр не тянут, но это уже тут диспут, между тем как сама книга – чисто бесспорна.
Так вот, "Джунгли для белых". Определена как "сказки двуглавых". С жанровой точки зрения ничего объясняет и это. Даже "сказки" не являются точным словом для данного явления. В книге их три: "Как слон Носов свинью Колбаскину полюбил", "Король обезьян" и "Моя прекрасная Драупади". Конечно, была бы книга не очень, так и не возникло бы проблемы, но книга хороша, а жанра совершенно нет и не подсказать потенциальному читателю с чем ее, хотя бы приблизительно, соотнести. Поэтому буду цитировать.
"В одном дремучем лесу жили-были звери: банда "Вампиры из джунглей", которой руководила зебра Кащенко, банда "Драконы из пещер", которой руководил кабан Кузнецов, и просто животные, которые жили честно, и не знали продыху от этих бандитов".
Диалог слона Носова и свиньи Колбаскиной:
"- Разница между домашними и дикими животными така-ая больша-ая...
- Какая же между ними разница? - спросил Носов, который любил узнавать все новое.
- Домашние животные служат человеку. Он их разводит, заботится и ухаживает за ними. А потом их кушает. Это очень по справедливости.
- Как же это? - удивился Носов. Что же тут справедливого? Это же ужасно!
- Не ужасно, а прекрасно покинуть этот мир, достигнув наибольшего веса, не узнав старости".
Или так: "У Моисеева перед глазами пролетела вся его петушиная жизнь. Сначала в яйце, потом цыпленком в семье, где его не любили, и где с самого детства он чувствовал себя изгоем. Потом в курятнике, где он осознал свою неординарность, когда его развратил гусь Лапкин. Потом Лапкин достиг наибольшего веса и его сварили в супе, а Моисеев остался без бойфренда. Потом прилетел попугай Каганович и посоветовал Моисееву отправиться в лес..." Хорошая сказка.
Следующая про короля обезьян более сложная, поскольку там действуют как люди, так и говорящие животные со своими устремлениями. Действие происходит на острове, почти как "Остров Крым" Аксенова, только короче и написано лучше. Здесь цитировать совсем сложно, поскольку историю трудно остановить, чтобы извлечь из нее цитату, не требующую пояснения контекста. Начало: "Петя Ласточкин полюбил Таню Иванову за огненно-рыжие волосы и голубые глаза. К тому же на острове все ходили полураздетые, и поэтому превосходно смотрелась ее большая грудь. Петя Ласточкин страдал. Он любил, но стеснялся открыться, потому что был толстоват, весил сто двадцать кило. При небольшом росте это, конечно, смотрелось не очень".
Характерный пример описания действий: "Жаров схватил собаку за шкирку и потянул на себя. Динго оторвалась от Моржова вместе с огромным куском материи. Собака пыталась укусить и Костю, но Жаров знал слабые собачьи места. Он щелкнул динго по носу. Собака заскулила и убеждала. За ней поскакала зебра". Трах-бах-крррасота, наглядно. В этом месте и следует обратить внимание на двойное авторство, равно как и на внешний вид их обоих (на обложке - см. картинку в начале статьи) тема явно своя в цирковом ряду - а это жанр, нет сомнений. Жанр, очень плохо представленный в литературе, несмотря на его вопиющую обязательность там. Два, соответственно клоуна, рыжий и белый, хотя и не понять кто из них какой. В смысле, неважно.
Это самая серьезная сказка, в ней речь об ученом Уткине, который жил на острове и производил эксперименты по скрещиванию с одновременным ускорением биологических процессов. Всего, чего угодно, со всем, что угодно, в личных целях. "Он был очень одинок. Те девушки, которые попадались в мрачную постель профессора, не отвечали в полной мере его требованиям. Не соответствовали так сказать его идеалу женщины... он решил, раз уж он не может найти свой идеал среди женщин острова, то создаст его собственными руками из домашних животных.... Он пробует делать женщин из креветок, кошек, собак, крокодилов. Свиней и других животных. Из креветок у него получались русалки с остроконечными ушами. Из кошек - женщины с усами и хвостами. Женщины из собак все время крутили задницами... Из ослов - упрямые и злые. Из крокодилов - рассказчик задумался – получались крокодилы. Скоро дом наполнился множеством ужасных монстров. Все они не отвечали идеалам профессора".
Это – очень важный момент: здесь никакие не аллегории, равно как ими не являлись и ранее упомянутые говорящие животные со знаковыми фамилиями из первой сказки. Не так, что все это что-то означает за пределами сочинения, а вот такие получались и что делать? Понятно что, купить пистолет для самообороны и отправиться к Черному Шаману за советом. Никаких аллегорий.
Чтобы не обрывать текст на полуфразе, дадим его хэппи-энд ("Остров Крым" again): "Днем возле вулкана сидят за столом Вова, Петя и Костя в ковбойских сапогах и крутках с лапшой, едят мороженое, пьют прохладительные напитки. Экскурсоводы Таня, Тася и Света Петрова подводят к ним туристов. Иностранцы с удовольствием фотографируются с местными ковбоями. А те красиво поплевывают сквозь зубы. Гаврилы с хвостами наружу продают туристам сувениры - маленьких пробковых Крузо. Проплывая мимо острова даже ночью можно увидеть взметнувшуюся на высоту двести метров мраморную фигуру Крузо с ружьем в одной и факелом в другой руке".
Третий текст имеет местом действия Индустан и посвящен поискам и поимке волшебной птицы Хэ, в чем состояло испытание, предложенное латентной невестой потенциальному жениху. Разумеется, Птица Хэ - хрен знает, что такое, обитая неведомо где. Ясно, что происходит симбиоз традиционных русских народных приколов с условно-индуистскими обычаями, что всегда было темой оригинальной русской литературы с точки зрения ее всечеловечности в индийском изводе, со времен Афанасия Никитина. Разумеется, когда в одном тексте встречаются две столь почтенные традиции, то имеется в виду их интерференция, сжигающая сами жанры и освобождая ранее невыразимую суть.
"- Ну и как тебе моя прекрасная Драупади? - спросил Суреш Куруп.
Манданкот вытащил из кармана кожаной жилетки жестянку с леденцами и съел один синий.
- Ничего особенного, - я еще и не таких женщин видел в Индустане. - По-моему, ты, брат Кукуро, просто потерял рассудок, и из-за этого тебе мерещится то, что не существует. Будда, узнай он об этом, стукнул бы тебе в ухо, чтобы ты навсегда избавился от иллюзий и взглянул бы на мир незамутненным взглядом мудреца, а не взглядом глупца, как теперь". Конечно, этот второй просто хотел устранить конкурента в деле овладения Драупадой, хотя потом выйдет именно так, как он сказал.
Прекрасно представление: "Меня зовут Манданкот Жапир. Я - благородный странник и искатель возвышенных приключений". Это заявление будет сюжетообразующим, поскольку далее происходят различные приключения. А именно, поиски птицы, сопряженные с неизбежными рисками (людоеды; шахматисты; рыба Зэ; долина Прэ; циклопы; немотивированные вырастание пипиры и отрастание рогов: "О манди бхванди! - подумал он. - Одним большие пипиры, другим большие рога!"; огромная циклопка; сами птицы Хэ в конце-то концов). Имеются также симметричные проблемы на обратном пути. В данном случае хэппи-энд пересказывать не стану, поскольку он превосходит все предчувствия на его счет, разве что детали: "Птицы поклевали его (яблоко – прим. рецензента) и снова превратились в людей. Манданкот просунул хвост между прутьев и ловко открыл им клетку, так как имел преступные навыки. Братья вышли на свободу с новым пониманием смысла жизни. Они снова могли видеть прекрасное человеческими глазами. Но к Драупади остыли, потому что пока сидели в клетке, насмотрелись на нее в разных видах, и она больше не казалась им такой уж интересной".
Предъявленное выше мнение, что мы имеем дело с одним из видов циркового искусства, сколь необходимо, столь и недостаточно. Это слишком приблизительное разграничение там, где требуются и определенные литературоведческие соотнесения. "Литературоведческие" тут уже можно употребить, потому что речь о соотнесении данного случая с умершими литераторами, а именно – с обериутами. Не так чтобы существовало точное сходство жизненных позиций, но близость налицо. Это даже не обязательно обосновывать, потому что авторы сказали: "С тех пор прошло немало времени. Немало что поменялось на свете. Немало кого не стало, немало кто появился. Немало каких чудес напридумывали люди, чтобы ничего не делать".
Так вот, исследовать генезис и последствия незачем, можно рассудить просто: обериуты создали определенную нишу. Это помещение после них в основном пустовало. Тем не менее, если такая ячейка в русской литературе имеется, значит - соотносить с ней последующих литераторов можно, но особых кандидатов на владение что-то видно не было. А вот эти – вполне уместны.
Другое дело, что тогда им придется дать соответствующее название. "Пост-обериуты" или "Конкретно реальные обериуты", что-то такое, что добавило бы к исходному образцу еще реальности. Добавить надо по двум причинам. Об одной уже было сказано, говоря о том, что там нет никаких аллюзий и притч, а все есть, как написано словами: кабан так кабан, пусть и с понтами. Птица Хэ, так птица Хэ, ну и прочее. Вторая причина - звериная (в хорошем смысле) серьезность всех их Вестников и иных, уже совсем теоретических построений философа Друскина, объяснявших как ход светил на небе, так и стилистические правила группы. А тут - что сказано, то и сказано, а если где и теория, то глубоко внутри них (авторов), что вовсе не требует от светил ходить по небу в соответствии с оной. В результате все не печально, а весело. Но, конечно, авторы-то взрослее. Так как все это назвать точно?
По-английски было бы просто: Portos-style Oberiuts. Потому что Портос, это же: "Дерусь, потому что дерусь". Без всяких дополнительных резонов и онтологий: потому что ситуация. Кажется, по-русски так: "Обериуты прямого действия" (ОПД).
Но что же, согласно, справедливым каноническим требованиям, остается от этих сказок потом, после того, как их рассказали? А вот: "Меня зовут Манданкот Жапир. Я - благородный странник и искатель возвышенных приключений". Как и все мы тут, ровно как мы все.
