Когда Александра Блока спросили, почему он ведет столь странный для хорошего человека образ жизни и вдобавок ещё сочувствует переменам в России, поэт не задумываясь ответил: «Всё это музыка». Именно музыка была символом предельного интереса и глубины существования в его публицистике последних лет и в поэме «Двенадцать». Призыв «слушать музыку революции» стал штампом и заучивался поколениями школьников безо всякого смысла, поистине превращаясь из слов в музыку и тем самым как бы исполняясь как таковой. Почти век спустя Дженезис Пи-Орридж признался, что «нас интересует не музыка, но доступ к информации» и что «война, происходящая в мире, – это война за информацию». Возможно, два поэта говорили разным языком об одних и тех же вещах, поскольку музыка в конечном счете – это и есть информация.
Сегодня поводом к разговору о музыке может и должна быть тема армии и загадочное число 23, служившее символом какой-то экстремальной сути для Алистера Кроули, Р.А. Уилсона, Уильяма С. Берроуза, Дженезиса Пи-Орриджа и других выдающихся деятелей различных наук и искусств. Их «негативные вибрации», несомненно, были одним из возможных выражений внутренней работы для такого существа, которое сознательно сотворяет какую-то вещь. В том социально-политическом и культурном контексте, который был им «given», дело музыки было жестко завязано на каком-то радикальном политическом, религиозном и нравственном нонконформизме, на отрицании нормы и культе патологии. Но это отрицание не было абсолютом и конечным смыслом их деятельности. Оно было только лишь формой, которая может меняться в зависимости от контекста, от ситуации. Можно обратиться, например, к опыту Честертона, Клайва Стэйпла Льюиса, Толкиена или Бориса Заходера. Кроме мистики, готики и индастриала, есть энергия регги, есть еврейская музыка, о которой придётся ещё поговорить, есть в конце концов, хорошая «дешевая» попса – вспомним песни про армию в исполнении группы «Любэ» или Леонида Агутина. Я говорю, конечно, не об идеологии, политике или «связях с общественностью», а только об информации в широком смысле, о «вибрациях».
Вот, например, не так давно нашему взору была представлена новая коллекция модной одежды «Закат над лесом» от сестер Сугробовых, мастерство которых обусловлено специально развиваемой сознательностью в работе с информацией, а также духовно ориентированным, ритуализованным отношением к деталям. Розовый и голубой гламурный блеск любви замысловато переплетался в этой коллекции с зелёным цветом армии и живой природы. Оставляя в стороне вопрос о каноне и влияниях экспертам в вопросах моды, я тогда ограничу себя только смутными ассоциациями. Одна из них – эстетика группы «Army of Lovers», изощренных европейских интеллектуалов, один из которых, Александр Бард, является автором книги «Нетократия», посвященной различным аспектам функционирования информации в современном мире. Эти музыканты долгое время позиционировали себя как новое диско, в духе «попсы». В текстах и клипах «Army of Lovers» традиционные религиозные и культурые символы облекаются в легкую, прозрачную, свободную и воздушную оккульно-пантеистическую тунику Novum Saeculum, которую так легко совлечь - для этого она и надевается, – и двухтысячелетний дух метафизического беспокойства в который раз откроет нам свое личико.
Ранние христиане не возражали, когда их называли ересью. Это было просто название духовного течения. И когда императоры спорили с мучениками, говорили им, что это зловредная ересь, мученики им отвечали: «Нет, это самая клёвая ересь, она самая истинная и прогрессивная. Ваш царь – это вообще никто, а вот наш Царь – это Царь, всем царям Царь». Сегодня некоторые считают, что это Хайле Селассиа. По-амхарски это означает «Сила Святой Троицы». Одно время так думал и Роберт Наста Марли. Но потом он принял крещение в Православной Церкви и умер покаявшись, православным. «Марихуана учит меня каяться, - писал он, - и видеть свои грехи». А ещё у него были большие дрэды, и он очень любил детей. Когда мы приходим на дискотеку к растаманам, и там показывают про Боба Марли фильм, мы сразу выстраиваемся рядом и равняемся на него, хотим быть им.
У нас с вами, читатель, сейчас есть выбор: удалиться ли дальше в проблематику исследования понятий силы, энергии, природы и личности в первом тысячелетии нашей эры, либо же обратиться к истории празднования 23 февраля в прошлом веке, или просто культурненько осознать этот феномен в веке нынешнем. День 23 февраля начинает праздноваться с Дня Святого Валентина. Это поистине V-Day, день Победы над всем, что мешает нам быть настоящими. В чем «секрет Победы»? Святой Валентин был простым солдатом. Солдатом Армии Спасителя. С точки зрения современной культурологии можно сказать, что мученики, при содействии римских властей и других институтов тогдашнего общества, устраивали «спектакль» о крестных муках своего Спасителя, исполняя в нём его роль. Таким образом они становились Свидетелями, то есть теми, кто показывал и рассказывал окружающим о Нём.
Видимо, именно в том состояла цель существования греческого театра и амфитеатра, чтобы в деяниях мучеников эти вещи обрели свой смысл. Такими мучениками были и те, кто отмечал 23 февраля на протяжении восьмидесяти лет, быть может накануне своей гибели или гибели своих друзей, товарищей – в России, в Калининграде, в Афганистане, в Чечне, в Польше, в Германии, на Украине, в Молдавии и Приднестровье. Вот с ними мы и празднуем наше 23 февраля – день Мученичества и Любви. Не случайно именно в этот день начинается Великий Пост - а с ним и покаянный канон Андрея Критского, который особенно красиво поют в греческой церкви на Китай-Городе, поют по-византийски: «С чего же нам начать? Нас выгнали из рая. Теперь вокруг предательство и мрак. Мы бродим по распутьям. Мы вне райского сада. Там хорошо, здесь плохо. Скажем прямо, хреново здесь. Нам надо выйти и приобрести движенье. Какой-то новый творческий полёт, но внутренний. Расправив крылья, лететь туда, где сердце нас зовёт». Расплавленное сердце Икара. И в эти дни, наверное, мы все должны будем стать воинами. Подобно пророку Иисусу Навину, который сражался с Амалеком, да забудется имя его.
Легендарный наркомвоен Лев Давыдович Троцкий был по национальности еврей. Но это ещё не значит, что он был большой талмудист или каббалист, хотя, конечно, это у него было в крови. Павел Александрович Флоренский, которого Лев Давыдович катал на лимузине, был вообще непонятно кто – не то грек, не то армянин. И всё-таки в их кровеносных сосудах бился один и тот же ритм, в их голове звучал тот самый фригийский лад, от которого произошла еврейская музыка. Эта музыка помогла Аврааму, когда он нёс на руках Исаака на гору Мориа, и она помогла братья Покрассам, когда им приказали написать гимны Красной Армии, ведущие в бой к Победе над злом, косностью, самолюбием, многостяжанием и над различными стереотипами, и над Гитлером. И вот с этими гимнами мы идем навстречу нашему Valentine’s Day – чтобы наконец почувствовать, увидеть и осознать себя прекрасными. Тогда-то у нас и раскроются наконец глаза на то, какие мы есть молодые и красивые на самом деле. А не эти “свиные рылы”. Как писал Гоголь.
А между тем, мне недавно рассказали – и поразили этим моё воображение, – что древние греки в эллиннистический период мечтали запретить фригийский лад, как пробуждающий чувственность и мешающий спартанскому воспитанию. В этом их поддерживала не только Православная Церковь, но и ортодоксальные еврейские мудрецы, миснагдим. По мнению последних, «фрейгиш» мешал изучению Торы и отклонял юношей от нормы. Если записывать такую музыку той нотацией, которой нас учат в музыкальной школе, там будут сплошные бекары, то есть знаки аномалии. Даже театральный истеблишмент поддерживал другие институции, опасаясь втайне, что более расслабленная, чистая, светлая музыка постепенно вытеснит «козлиную песнь». Но дело в том, что с этой музыкой, с ней никто ничего не может сделать. Даже если очень захочет. Этого нельзя сделать по определению. Оно звучит так. Музыка – это то, что не дает себя забыть. Это – информация, обращение, внушение (внимание), деятельность, изменение, смысл, вещь, любовь, связь, проработка. С музыкой всё бывает просто и как-то неуловимо правильно. И вот такая жизнь, как нам в данный момент представляется, должна была бы в принципе стать нормой.
По крайней мере, в Среднем Мире.
