Месяц назад стало известно об открытии в Красноярске восстановленного памятника камергеру Николаю Резанову – одному из основателей Русско-Американской компании, русскому дипломату, пытавшемуся заключить договор с Японией, прототипу героя рыбниковской рок-оперы «"Юнона" и "Авось"». Он скончался в 1807 году именно в этом городе – по пути из Иркутска в Петербург. Об этой исторической фигуре мы побеседовали с известным петербургским японистом, старшим научным сотрудником Санкт-Петербургского филиала Института Востоковедения РАН Каринэ Маранджян. Интервью взял Лев Усыскин
Не является ли восстановление памятника Резанову данью романтическим представлениям об истории, навеянным либретто Андрея Вознесенского? Его деятельность была связана со сферой ваших интересов – Японией.
Это действительно любопытная тема. В 1805 году он прибыл в Японию в ранге полномочного посла с целью добиться разрешения на ведение торговли. Он прибыл на шлюпе "Надежда", которым командовал Иван Крузенштерн. Это была составная часть первой русской кругосветной экспедиции Крузенштерна – Лисянского на шлюпах "Надежда" и "Нева". До этого одиннадцать лет назад в Японии побывало посольство Лаксмана, сумевшее добиться некоторой договоренности о торговле. Теперь надо было развить успех.
Резанов был одним из руководителей Русско-Американской компании, имевшей правительственную привилегию на торговлю с русскими владениями в Америке, а также бывшую, по сути, агентом правительства в тихоокеанском регионе…
Да, более того – он был еще и акционером РАК. То есть у Резанова был как бы двойной статус: с одной стороны, он был человеком РАК, с другой – представителем Александра I, главой посольства.
С Крузенштерном у него, кстати, отношения не задались – оба руководителя экспедиции находились практически все время в довольно остром конфликте. И вот, прибыв в Нагасаки – единственный порт Японии, открытый для торговли с европейцами, а точнее – с голландцами, они вступили переговоры. Так как никто не знал японского языка, переговоры велись при посредстве Хендрика Дуфа – директора голландской фактории, который, понятно, был однозначно заинтересован в неуспехе этих переговоров, поскольку иначе Япония и Россия начинали торговать напрямую, что рушило голландскую монополию.
Эта миссия Резанова практически провалилась. Но они приблизительно полгода провели в Японии, за это время Резанов составил даже небольшой словарик японского языка, который, согласно некоторым свидетельствам, хранится в нашем институте. Ну, и японцы тоже получили некоторые сведения о России. Потом Резанов отправился в Петропавловск-Камчатский, а "Надежда" и "Нева", высадив его, вскоре двинулись дальше, завершать кругосветку.
А дальше произошла та странная история, о которой японцы пишут одно, у нас – другое… В общем, имеется несколько версий. Резанов, имея в своем распоряжении два судна, принадлежащие РАК – те самые "Юнона" (командир – лейтенант Хвостов) и "Авось" (командир - мичман Давыдов), отправился инспектировать русские владения в Америке и окружающие страны. Затем, по японской версии, Резанов, желая отомстить японцам за неуспех переговоров, дал распоряжение Хвостову и Давыдову совершить вооруженные вылазки против японских поселений на Сахалине и Курилах. В 1806 – 1807 годах такие вылазки действительно были осуществлены.
Что там делали высадившиеся с кораблей? Забирали хлеб, брали заложников. Языка-то никто не знал – по японским источникам, они все время давали понять, что хотят заполучить какого-либо японского чиновника. Какие-то товары разграбили, хотели взять в плен японского монаха, но монаха не нашли, вместо этого утащили буддийскую статую из храма… Японцы пытались обороняться, имели место перестрелки – но точных данных в итоге мы не имеем.
Грабили Хвостов и Давыдов как бы по устному указанию Резанова. Но что интересно: потом, когда все закончилось и доблестные моряки прибыли в Охотск, их посадили в кутузку, потому, что эта акция якобы не была санкционирована Александром I. Резанов вообще-то находился в переписке с царем, он писал ему, что, поскольку японцы не хотят вступать в торговые отношения, имеет смысл провести такую устрашающую акцию. Но ответа на это письмо Резанов не получил. Японцы же были убеждены, что рейды Хвостова и Давыдова осуществлялись исключительно с высочайшего соизволения.
Все это довольно загадочно. Сначала они сидят в кутузке, потом их выпускают, они приезжают в Петербург, участвуют в русско-шведской войне 1808 – 1809 года и вскоре после этого при очень странных обстоятельствах погибают: петербургской белой ночью оба упали с моста и утонули. Причем, с ними находился третий – какой-то американец – так вот, он остался цел и невредим. Как-то тяжеловато представить, чтоб питерской белой ночью два моряка утонули…
Ну, а Резанов, как мы знаем, умер по пути в Петербург еще в 1807 году – тоже при довольно странных обстоятельствах.
Долго потом имена Хвостова и Давыдова были покрыты у нас позором. Помню, мой учитель В. Н. Горегляд говорил, что это были два проходимца, чьи действия сильно осложнили русско-японские отношения, потому, что японцы всегда этот эпизод вспоминают - до сих пор.
Однако, есть и иной взгляд на вещи. Он состоит в том, что Резанов-Хвостов-Давыдов делали, по сути, то же, что через сорок с небольшим лет совершил американский коммодор Перри, пригрозивший японцам, что если они в течение года не откроют страну, то придет американская эскадра и все сметет своими пушками. Япония в результате открылась, начались дипломатические и торговые отношения, и Перри – весьма известная, в общем, положительная фигура в японской историографии. Чьи действия рассматриваются как способствовавшие модернизации Японии. То есть полное совпадение идей и методов, а совершенно разный след в истории.
Иначе говоря, Резанов, возможно, действовал не из личной обиды, а исходя из интересов российского государства, как он их понимал. И даже, как написано в одной книге, Хвостов и Давыдов будто бы во время своих рейдов старались разорять казенное, а не частное имущество. Они даже написали письмо японским властям со своими требованиями. Хотя они убивали людей, разоряли селения. То есть, это была сознательная тактика устрашения.
Как все это отразилось на эпизоде с Василием Головниным, возглавлявшим экспедицию на шлюпе "Диана"? В 1811 году, выполняя географическое описание Южных Курил, он вместе с двумя офицерами, айном-переводчиком и четырьмя матросами был взят в плен японцами на Кунашире и отправлен на Хоккайдо, где провел более двух лет в довольно тяжелых условиях.
Фактически, Головнин попал в плен благодаря действиям Хвостова и Давыдова. Он был захвачен, когда пытался получить провиант и питьевую воду. По японской версии это выглядело так: они пришли, взяли то, что им было нужно и в обмен оставили какие-то товары. Японцы обвинили их в том, что они пришли и украли продовольствие. Русские говорили, что они-де оставили плату в виде этих товаров. Японцы же в ответ говорили, что в их стране, если вы что-то берете чужое, то надо сначала спросить… Но это был лишь начальный предлог. Причиной же ареста был именно инцидент 1806-1807 годов. Японцы его помнили и все вопросы к Головнину крутились вокруг него.
А как Головнина в итоге удалось вызволить?
Приехала за ними экспедиция – на той же "Диане", под командованием помощника Головнина – привезли с собой японцев. Они очень хитро поступили: захватили японское торговое судно, взяли одного довольно богатого японца – купца, кажется, – и объяснили ему, что они хотят. И этот человек стал как раз тем посредником, который умудрился договориться об освобождении. А еще "Диана" привезла тогда японцам официальное разъяснение инцидента, где говорилось, что Хвостов и Давыдов действовали по собственной инициативе и впоследствии были наказаны.
И на этом инцидент Резанова-Хвостова-Давыдова наконец исчерпался?
Для японцев того времени – в основном да. Для нас же все связанное с Резановым – сплошные противоречия и столкновения полярных мнений. История его конфликта с Крузенштерном до сих пор, кажется, актуальна для нынешнего поколения потомков мореплавателя. А тогда дело едва не дошло до суда и отстранения Крузенштерна от командования. В итоге он вынужден был публично принести Резанову извинения.
Или та же "романтическая" эпопея в Испанской Америке, послужившая основой либретто оперы. Сторонники Резанова-государственника пишут, что никакой любви там, понятно, не было, а был отвлекающий маневр с целью затянуть время, необходимое для починки кораблей и пополнения запасов. Дескать, в условиях начавшейся войны России против Франции, чьим союзником была Испания, только так и можно было добиться сотрудничества от испанского губернатора. А о прекрасной Консепсьон Резанов-де забыл тотчас же, по отдаче швартовых. Оппоненты же ссылаются на письма Резанова из Сибири, где тот между делом сообщает, что держит у себя двенадцатилетнюю наложницу-аборигенку. И еще много пишут про то, что Резанов был нечист на руку – еще с екатерининских времен, когда он был протеже Г. Р. Державина.
Возможно, многое бы разъяснили его дневники, которые будто бы были переданы Академии Наук. Но у нас в институте я их не видела. Зато у нас есть две очень интересные книги – что называется, амбарные. Приходная книга и книга долговых записей – их вели японцы во время торговли с айнами, населявшими север Хоккайдо, Курилы и Сахалин. Таких книг в Японии не сохранилось – их ведь никто не хранил, это текущая документация. Их сжигали. А у нас две такие книги имеются – я, честно говоря, не смотрела в журнале источники их поступления, но факт тот, что обе датированы 1805 годом. Есть мнение, что они тоже происходили из "добычи" тех горе-капитанов.
