С (недоверчивым, но все-таки) облегчением, потребители новостей перевели дух. Рецессия, кажется, закончилась; по крайней мере, если и не совсем, то близка уже радостная весть о том, что капитализм, расправив плечи, подняв высоко голову, вернется к привычной жизни – и к привычной риторике: о невидимой руке рынка, о ценности частной инициативы и о многом другом, о чем в последние года полтора как-то не очень часто вспоминали (по крайней мере, бесплатно не вспоминали). Но даже сейчас, когда сообщения о конце рецессии в Британии и удивительном росте производства в Америке сопровождают десятки «но», уже всплывают некоторые привычные черты докризисной жизни – в частности, приятные разговоры, бытовые и «аналитические», о недвижимости.
В этом мне видится некоторая сюжетная прекрасность – с обвала ипотечного рынка кризис начался, разговорами о грядущем домо- и квартиропокупательном буме он и завершается. История закольцована; это вам не разговоры о загадочных биржевых интригах, финансовых трендах и мрачноватых бюджетных дефицитах. Торжествует недвижимость и все тут. Да и слово-то какое – «не-движимость»: то, что не движется, что стоит на одном месте на века, являя миру предел человеческого мечтания – осесть в своем скромном (вариант – нескромном) уголку и спокойно дотянуть до конца лямку жизни, в окружении собственных детей, собственных вещей, если повезет - собственной землицы (большинство людей испытывает странную тягу к огороженному пятачку того, что он и так бесплатно попирает ногами).
Неотразимый гемют приватности, среднеклассовости, герань на подоконнике, гномики в садике, хромированные краники душевой кабинки и футбольные поля необъятных плазменных телеэкранов. Не зря же на английском все это - вместе с землей, стенами, окнами и крышей – называют realty, куда уж реальнее…
И вот в ответ на возобновление приятных разговорчиков о будущем буме на то, что нельзя подвинуть, на самую реальную из всех возможных реальностей, британский журнал Bad Idea публикует статью, где высказывается возмутительное предположение: быть может, лучше жить в съемном жилище, нежели покупать свое? Нет-нет, в этом тексте не содержится покушений на Священное Право и Обязанность Каждого Британца Иметь Свой Дом (он же, как известно, и его Крепость), отнюдь; просто здесь выражаются некоторые сомнения по поводу целесообразности вечного стремления к обладанию недвижимостью.
И вправду, быть может, не стоит уж особенно-то сходить с ума по реальнейшей из реальностей, которая, к тому же, обладает роковым свойством Ильи Муромца, лежащего на печи? Авторы Bad Idea не открывают никаких новых истин, зато они располагают в определенном порядке давно известные – просто для того, чтобы напомнить об их существовании. Во-первых, о том, что недвижимость, купленная вами на банковский кредит, все равно не является вашей; не надо строить иллюзий – сложная система долгов и взаимообязательств не заменяет простого и очевидного всем права безусловной частной собственности. В нынешнем западном мире очень сложно определить, что на самом деле кому принадлежит: ваша квартирка или особняк не составляют исключения из общего правила. «Мой дом – моя крепость» говорили люди несколько веков назад - только после того, как меняли тяжелый кошель с монетами на жилище; кто сегодня, кроме русских олигархов и арабских шейхов, может похвастаться тем, что совершил именно такую сделку, в лучших традициях героев Филдинга или Диккенса?
Не сомнительным ли выглядит правило, у которого столь много исключений, и столь мало подтверждений (да еще и двусмысленных, с моральной точки зрения)? А вот вторая истина, о чем напоминают веселые молодые люди в Bad Idea. Вы берете кредит и теперь должны - в ближайшие 10-15 (если не больше) лет – заниматься только одним: зарабатыванием денег. С этого момента самое страшное, что может случиться с вами – увольнение; вы лишаете себя не только прекрасной возможности вообще ничего не делать (а разве можно забыть, что труд – НАКАЗАНИЕ за первородный грех, соответственно, праздность возвращает нас в состояние райской безмятежности и полноты бытия), вы просто отрезаете себе любой другой жизненный вариант, кроме тупого и безнадежного вкалывания. Наконец, вас накрывает тотальный страх быть уволенным; потеряв работу, вы теряете недвижимость и остаетесь неприлично голыми на празднике буржуазного комильфо.
И вот ради этой псевдособственности, вогнавшей вас в перманентный психоз и панику, вы тратите свою жизнь. Авторы Bad Idea рассказывают о диких ухищрениях людей, помешанных на идее такого недвижимого сверхреализма: некоторые доходят до того, что вскладчину берут кредит на дом, который заселяют потом несколько семей. Сомнительное удовольствие жизни в коммуналке оказывается сильнее свободной и спокойной участи истинных мудрецов, которые – особенно не заморачиваясь – снимают то жилье, которое им по карману прямо сейчас.
Я уже предвижу главное возражение, выдаваемое обычно за аксиому здравого смысла. Мол, зачем расставаться с деньгами просто так, платя за наемную квартиру, когда оную денежку можно копить, радостно переводя ее в любимый банк, расщедрившийся на вашу ипотеку? Действительно, зачем? Ведь можно вот так спокойно жить, радоваться принадлежности к великому и могучему среднему классу, с энтузиазмом трудиться в огромных залах, локоть к локтю, монитор к монитору с другими столь же полными энтузиазмом коллегами, спешно жевать сэндвичи в сорокаминутный обеденный перерыв, с безупречной покорностью следовать распоряжениям мудрых начальников, после службы выпивать с коллегами, обсуждая изящные хитросплетения многообразной конторской жизни, потом спешить домой, подпевая в пробках свежайшим хитам в радиоротации, обедать в семейном кругу, ведя неспешные разговоры о том, не взять ли еще один кредитик на еще одну машинку, вечером смотреть прекрасные красочные телепередачи, в выходные - отдавать всего себя многотрудному анабасису шопинга, с кредитной карточкой наперевес, на полном ходу боевых колесниц, битком набитых восхитительными вещами, произведенными милыми молчаливыми людьми на другом конце земли.
И, главное, все время знать, что ниточки твоей жизни сходятся вовсе не к каким-то там детям, супругам, родителям, друзьям, книгам, пейзажам или звукам, а в тот самый твой любимый банк, куда раз в месяц по этим нитям следует отправить некую сумму - а если не отправишь, то всему этому может придти конец. И так до самой смерти. Или до пенсии, что – при нынешних западных правилах – почти одно и то же.
Если это не рабство, то что тогда такое рабство? – вопрошает настоящий здравый смысл. Ради чего все это делается? Ради того, чтобы в 65 лет удалиться от дел и – наконец-то! – вздохнуть полной грудью и зажить по-человечески? При всем почтении к этому замечательному возрасту, наш друг, здравый смысл, подсказывает: об такую пору «человеческую жизнь» начинать сложновато; тем более, кое-где уже поговаривают о том, что и в шестьдесят пять – при нынешнем-то развитии медицины и апофеозе здорового образа жизни! – можно запросто трудиться на благо себя и общества. Скоро и этот барьер рухнет и мы увидим ультрасовременные openspace, заполненные семидесятилетними людьми бодро стучащими по компьютерным клавишам.
В сущности, пенсию стоило бы вообще отменить – пусть люди работают, пока могут. А когда не смогут, отправлять их в специальные дома (нет, не «престарелых», а, скажем, в «дома людей с альтернативным возрастом»), где их будет опекать государство. Вообще же, мы живем в эпоху наилучшего устройства человечества: все вещи этого мира делают в землях, окружающих Тихий океан, все инструкции и документы этого мира создаются в местах, где люди считают калории и безболезненно умирают в самом преклонном возрасте, а все деньги этого мира забирают себе банки, которые великодушно дают вам возможность поставить бодрое «да» в графе «Владеете ли вы недвижимостью?».
