2 июля завершился Московский кинофестиваль, и теперь можно выдохнуть и подвести его итоги. Вкратце они таковы – в подлунном мире ничего не изменилось. Все твари получили по Георгию, а кто не получил, тот ничего не потерял, поскольку ничем не заслужил. Внеконкурсные программы кинофестиваля достаточно невыразительны, чтобы привлечь внимание к конкурсу, конкурс достаточно сер, чтобы усыпить кинокритику еще на год вперед. Все самое невкусное как всегда собралось в конкурсе «Перспективы», все самое сладкое – в программах «Восемь с половиной фильмов», «Вокруг света» и «Азиатский экстрим». Год от года фестиваль становится все скучнее, что тоже предсказуемо, и единственным его сюрпризом оказалась программа документальных фильмов «Свободная мысль», и вот это уже что-то новенькое.
Все годы программного владычества Разлогова и Шепотинника Московский кинофестиваль пытался соблюсти баланс между артхаусом и мейнстримом. Этим и объяснялся его повсеместный успех – пока в одном зале шла премьера «Дома тысячи трупов» Роба Зомби, в другом смотрели стильные испанские киноленты и свежие фильмы Ларса фон Триера. В этом году плоховато было и с мейнстримом, и с артхаусом. Вроде бы для простого зрителя были приготовлены новые картины Бертрана Блие, Иштвана Сабо, Рауля Руиса, дошедшие аж до конкурса. Но при ближайшем рассмотрении оказалось, что Сабо скучноват, Блие предсказуем, а Руис неубедителен. Вдохновляет только режиссерский стиль мастеров – это когда Сабо выстраивает сцены как живые картины, оживающие по щелчку режиссера, или когда у Руиса постоянно кружится камера, как будто пытаясь охватить мир весь целиком. Но при этом нельзя не признать, что в картинах великих режиссеров не было ничего выдающегося – как не было его и в других конкурсных картинах, так что пусть выбор жюри обсуждают те, кому от него не сводит скулы от скуки.
Нельзя сказать, что на Московском кинофестивале совсем не было выдающихся картин. В той же самой программе для киноманов «Восемь с половиной фильмов» показали, к примеру, новый фильм Яна Шванкмайера «Безумие»: очередную вариацию на тему маркиза де Сада, с дышащим мясом и ползучим фаршем в мультипликационных вставках. Туда же попал румынский фильм Кристи Пуи «Смерть господина Лазареску» - мощнейшая двухсполовинной часовая картина про то, как умирающего одновременно от рака, пьянства и гематомы старика возят на скорой по переполненным румынским больницам.
Параллельно к «Восьми с половиной» шла программа «Вокруг света» - сюда, по идее, должно попадать национальное кино. Таким можно считать франко-грузинскую картину Гелы Бабуани «13», франко-таджикский фильм Джамшеда Усмонова «Чтобы попасть в рай, ты должен умереть» о таджике, который никак не может потерять девственность, и прекрасную ленту «надежды аргентинского кино» Даниэля Бурмана «Закон семьи» об отношениях между отцом и сыном. Непонятно почему, в этот же конкурс попал новый фильм Мишеля Гондри «Наука сна», который можно считать главной премьерой фестиваля. После совместного с Чарльзом Кауфманом фильма «Вечное сияние чистого разума», великий клипмейкер заделался в звезды мировой режиссуры, став один из культовых персонажей в современном артхаусном кино. Его новая картина – еще более артхаусная, еще более клиповая и с Габриэлем Гарсия Берналем в главной роли – рассказывает о художнике, который не может выйти за пределы иллюзорного мира своих снов. Фантазия оживляет скучную реальность, но жизнь в реальности становится практически невозможной из-за разрушенной коммуникации: «я – мир». Гондри здесь – ни в коем случае не психолог, он не анализирует, не расставляет по своим местам, не осуждает, а только мастерски показывает, что творится в голове у героя «живущего не как все». Для мейнстрима здесь не хватает Кауфмана: человека, который втиснул бы буйную фантазию режиссера в костяк сентиментального сюжета. И слава богу, что Кауфмана нет, потому что Гондри дал себе волю как фантасту, изобретая вместе со своим героем машину времени, позволяющую путешествовать на секунду вперед и назад, прибор для чтения мыслей или скачущую плюшевую лошадку.
Еще одной удачной программой оказался «Азиатский экстрим», чему, я думаю, мы не в последнюю очередь обязаны прямому участию господина критика Андрея Плахова. «Прорыв на Восток» сейчас в кино явление несомненное – и дальний Восток опять побеждает ближний, за что стоит сказать спасибо в том числе и режиссеру Тарантино, правильно расставившем акценты в своем последнем фильме. Несомненный триумф «экстрима» - две ленты из Южной Кореи «Антарктический дневник» (режиссер Пил-Сунь Им) и «Невидимые волны» (Пен-Ек Ратанаруанг). Оба фильма очень тонких, очень мастерских, выстроенных до последнего кадра. Первый – дань европейской героической литературе 19 века, история замерзающей в Антарктике экспедиции, балансирующая на грани хоррора, но при этом хоррором не являющаяся, а скорее являющаяся исследованием «человека-героя» и того, как далеко он может зайти в своем героизме. Второй – на вечную азиатскую тему проступка и мести, но где мести, в отличие от большинства азиатских фильмов, так и не происходит. Неторопливое двухчасовое и очень точное кино, которое для любого оператора могло бы стать идеальным учебником по построению идеального кадра.
Кино, которое можно было увидеть на ММКФ этого года, в худших своих проявлениях было полулюбительскими мейнстримовыми работами, в лучших – экспериментами над материей кино как таковой. Как далеко может зайти режиссер, превращая человека в движущийся фарш (Шванкмайер), или оставляя от кино только движущиеся картины (Гондри). Вне этого была только программа документального кино «Свободная мысль» - в больше части картин, в которой документальное было возведено до статуса художественного (как, например, в открывающем программу фильме Томаса Грубе и Энрике Санчеса Ланша фильме «Дело только в ритме» о проблемных детях, репетирующих танец из «Весны Священной» Стравинского. На грани документального и художественного кино балансирует и одна из лучших картин фестиваля – «Смерть господина Лазареску». Так что идея устроителей фестиваля делать в следующем году отдельную документальную программу не так уж и бессмысленна. Потому что если в художественном кино золотой середины нет - ее стоит выдумать.
