Масштабные выставки, открывшиеся в Третьяковке на Крымском валу, – "Русский поп-арт" и "Энди Уорхол: художник современной жизни" -- повторяют выигрышную стратегию Первого московского биеннале: показ достижений российского искусства в зеркале достижений искусства западного.
Но являясь иконой западного искусства, Уорхол не совсем типичный западный художник. При том, что объектом его творчества всегда был чисто западный феномен, массовая культура общества потребления, сфера эта была табуирована как объект искусства, в ней отстутствовала столь важная для западного сознания идея индивидуальности. Чтобы оставаться художником, Уорхолу приходилось сидеть на двух стульях, и потому он старательно выхолащивал из своего творчества субъективное начало, выступая в своеобразной роли переливателя из пустого в порожнее.
В этом смысле показательна история создания знаменитой банки супа «Кэмпбелл». Тогда, в начале шестидесятых, Энди был известным рекламным художником и лихорадочно искал пути в «большое искусство», отчаянно экспериментируя: клал свеженаписанные холсты на тротуар, чтобы отпечатались следы прохожих, просил знакомых, чтобы они мочились на картины, обработанные специальным химическим составом. То есть интуитивно стремился к тому, чтобы «подставить» другого, сделать его творцом картины. Но в результате сработала другая схема. Он купил идею у своей приятельницы за 50 долларов. "Что ты больше всего любишь?" – спросила та у Уорхола и сама ответила: "Деньги. Вот и нарисуй доллар. Или томатный суп". Уорхол на это улыбнулся и выдал 50 баксов за идею – в начале карьеры у него бывали серьезные проблемы с деньгами, и томатный суп из консервов, случалось, был его единственной пищей.
То, что одна из самых знаменитых его картин родилась из небольшого диалога с подружкой, из живого общения - почти символично. Главным произведением Энди была созданная им среда – в широком смысле все мировое искусство, в узком – «Фабрика», огромная нью-йоркская студия художника, которая работала в двух режимах: производство работ и места, где постоянно что-то происходило: снимались фильмы, раскручивались группы, показывали моду, пили ликер, читали стихи, тусовались. Уорхол создал на "Фабрике" атмосферу солидаризма, в которой попирались индивидуальные ценности.
Отсюда и та легкость, с которой Энди Уорхол тиражировал свои работы. По словам одного из кураторов Музея Уорхола в Питтсбурге, в музее содержится столько работ, что можно сделать шесть полноценных ретроспектив творчества художника, при этом ни одна из них не будет ущербной. В таком, предельном, но не уникальном объеме, мы видим Уорхола в России уже во второй раз – в 2001 г. в Пушкинском музее уже показывалась широкая ретроспектива. «Изюминка» экспозиции нынешнего года – обширная параллельная выставка «Русский поп-арт» (более 300 работ 70 художников), весьма полно показывающая, как идеи поп-арта преломлялись через призму советской и новейшей российской реальностей.
Будучи одновременно самым западным и в то же время предельно незападным художником, Уорхол является своеобразным зеркалом, в котором отражаюся художественные стратегии. Это тонко чувствуют и художники, участники выставки «Русский поп-арт», которые смотрят на соседние залы как на зеркало и благодарят Энди за те достоинства, которые присущи их собственному творчеству.
Художник Андрей Бартенев видит в Уорхоле что-то пифагорейское и считает, что интуиция Энди Уорхола оказалась естественной для математического прочтения галактик. Ростан Тавасиев благодарит Энди за то, что тот научил его находить в повседневности «невероятную красоту». Когда ты заходишь в ванную, ты понимаешь, что рядом находится масса прекрасных вещей: кран, душ, мыло, зубная щетка.
Конечно, взаимоотражения в искусстве не должны быть строго хронологизированы. Искусство, как и влюбленные, часов не наблюдает. И потому на выставке "Русский поп-арт" представлены и работы середины 1960-х - Михаилы Рогинского, Сергея Бордачева, Андрея Гросицкого, Ильи Кабакова, представляющие мир советского быта, когда вещи не кричали о себе рекламные слоганы, а точно бы стеснялись самих себя: кастрюли, кафельная плитка, убогое женское белье. Некоторые из русских "рифм" с Уорхолом, подобранных кураторами, кажутся натянутыми, но большинство, напротив, только усиливают эффект, точно зеркала, направленные друг в друга, создавая ощущение бесконечности. И уже неважно, кто кого и как отразил, важно, что именно Уорхол сыграл в искусстве эту уникальную роль, роль зеркала, уводящего нас в беспредельность.
