Л.С. Какой диетой надо пользоваться. чтобы быть таким стройным как Вы? Какие у Вас любимые блюда? Дмитрий
Да что вы! Какая диета? Просто довольно мало ем и много шевелюсь. И это не какая-то специальная установка, а вполне для меня органично. К тому же - курю много. Но это в качестве рекомендации, понятное дело, никак не годится.
Лев Семёнович, а каким Вы видите будущее русского языка? Максим
Совсем никак себе не представляю себе будущее языка. Как, впрочем, и никакого будущего я себе представить не умею. Знаю твердо, что это будущее есть. То есть будет. Язык – организм не просто живой, но и очень жизнеспособный. Истребить себя он не позволит.
Нефть постепенно заканчивается. Может ли дефицит нефти привести Россию к экономическому кризису? Ведь бОльшая доля электроэнергетики у нас - ТЭЦ, тем более что нефть главный вид топлива сегодня. Тратится топливо, оно невозобновимо. Я не думаю, что из-за нефти может развязаться 3-ая мировая, но я уверен, что кризиса не избежать. Каково Ваше мнение на этот вопрос? И есть ли у правительства планы на этот счет? Андрей
Дорогой Андрей. Про нефть и цены на нее я совсем ничего не понимаю. Что касается планов правительства на тот или иной случай, то я почему-то уверен в том, что никаких планов, кроме планов, в любом случае, быть при власти, у правительства нет. Да и вообще про их планы лучше у них и спрашивать. Да только вряд ли они вам ответят что-нибудь путное.
Лев, добрый день. Есть ли у Вас ответ, почему сейчас такой абсолютный триумф зла? Или Вам так не кажется? Спасибо. Григорий
Триумф зла – вообще-то был более или менее всегда, кроме каких-то очень коротких периодов в истории. Но никогда он не был абсолютным. Иначе бы мы с вами тут не разговаривали. А почему? Ну, наверное, потому что зло устроено просто. А простота очень соблазнительна.
Когда же выйдет Ваша большая пластинка? Лучше б сразу две - с песнями и с карточками ) sergey
Вот, право, не знаю. Очень самому хотелось бы про это узнать. Но я этими процессами никак не управляю. Я как автор представляю собою лежачий камень. В том смысле, что жду предложений и рассматриваю их по мере поступления.
Скажите, Лев Семенович, Вы еврей? Иван-7
Вы знаете, для кого как. Опыт жизни в СССР приучил меня к тому, что я именно еврей. Просто по той причине, что мои родители были евреями и именно так было написано в моем паспорте. Но когда я пересекаю границы своей родины, я немедленно становлюсь русским. Потому что именно русским меня там и воспринимают, понимая национальность как гражданство и родной язык. Я не часто думаю о том, кто я по национальности. Я москвич, если отвечать коротко и вместе с тем определенно. А еще я могу ответить на ваш вопрос вопросом же: а почему вы меня об этом спрашиваете? Почему вам это интересно? Вот видите, если верить знаменитому анекдоту, в соответствии с которым привычка отвечать вопросом на вопрос свойственна именно евреям, то, стало быть, именно евреем я и являюсь.
С недавних пор Вы начали писать тексты больше про политику, чем про разные отвлеченные вещи из общей культуры. Тексты вполне едкие, меткие, ничуть не хуже, нежели прежние эссе. Почему Вы не делали этого раньше? Антон
Не знаю, почему. Вообще-то политика меня в принципе совершенно не интересует. Но, как я написал однажды, можно совершенно не интересоваться, например, тополиным пухом, пока он не начинает влетать в твое окно, лезть в глаза, уши и за воротник.
Вы практически прекратили писать стихи с наступлением новой исторической эпохи. Не поможет ли Вам наступление новейшей эпохи вернуться к этому занятию? Антон
Я не думаю, что писание или не писание стихов напрямую связано с «эпохой». Во-первых, я продолжаю писать стихи, просто мне стало почему-то неинтересно их публиковать. Во-вторых... Не знаю, что во-вторых. Посмотрим.
Как Вы видите традиции, в которые можете вписать Рубинштейна-поэта и Рубинштейна-эссеиста? Ксения М.
Я специально не рефлексирую на темы каких-то явно выделенных традиций, предоставляя это дело нынешним и будущим исследователям. В поэзии я привык числить себя в пучке поставангардных тенденций. В эссеистике – сложнее. Я до сих пор, несмотря на десятилетие эссеистических занятий, чувствую себя новичком в этом жанре. До традиций ли тут? Если же под традицией понимать, то, что нравится, то образцом жанра я считаю Честертона.
Не обращались ли к Вам композиторы и поэты с предложениями записать, спеть их новые песни? Константин Кр.
Да нет, разумеется. Я что, певец, что ли? Мой репертуар демонстративно узок и ограничен определенной эпохой. Я пою то, что я пою, потому что это важная часть моей биографии. И своего дилетантства я не скрываю. Более того – если и есть какой-то смысл в моем пении, то он именно в моем дилетантизме.
Согласны ли Вы с определением Вас и покойного Дмитрия Александровича Пригова в качестве основоположников московского концептуализма? Что Вы вообще думаете о возможности выделения такого течения в искусстве? Петя
А чего тут соглашаться или не соглашаться? Это исторический факт. А что касается «выделения такого течения в искусстве», то опять-таки – да, было такое течение, ставшее фактом истории искусства, как бы к этому факту ни относиться. Тут - выделяй или не выделяй...
Какие книги Вы читаете своей внучке? О.
Мне это, к сожалению, удается редко. Но когда читаю, то исключительно те, которые она просит. Точнее сказать - требует. Никакой специальной концепции детского чтения у меня нет.
Читаете ли вы какие-нибудь литературные журналы? Если да, то какие? С какого текста перед глазами вообще начинается Ваш день? Александр Ф.
Журналы читаю редко. Потерял к ним интерес. Читаю их тогда, когда кто-нибудь из друзей подарит мне номер того или иного журнала со своей публикацией. Тогда прочитываю весь номер, из добросовестности. А с какого текста начинается мой день? Да с какого-нибудь письма, присланного по электронной почте. Сегодняшний день начался с чтения вот с этого самого вопросника, присланного мне из "Полит.ру".
Несколько месяцев назад «Полит.ру» проводил опрос о понятии «великой литературы» . Пользуетесь ли Вы этим понятием? Что это такое, с Вашей точки зрения? Борис
Нет, таким понятием я не пользуюсь. А если пользуюсь, то не в оценочном, а в жанровом смысле. Бывают, например, «великие русские писатели». Вот Солженицын, допустим. Это не качество писателя, а скорее его социально-культурная роль. Бывает так, что «великая» литература совпадает с хорошей, которую можно читать. Бывает так (и очень часто), когда совсем не совпадает.
На что Вы прежде всего обращаете внимание, когда читаете чужие биографии? Что вызывает уважение? Какие пункты больше всего раздражают? Представляет ли сегодня какую-то ценность человеческая биография? Существует мнение, что русскому человеку не очень присуще чувство истории (как, например, немцу). Не руководимый чувством непрерывности, русский видит себя заблудившимся в мире, ему свойственна историческая беспечность, оторванный даже родового наследия, он не принимает в расчет ничего, кроме мимолетного существования. Согласны Вы с этим утверждением или нет? Есть ли такое событие Истории, которое вы переживаете как факт личной биографии, который сохраняет свою актуальность, "живет" по сию пору? Какой? Был ли для Вас чувствителен процесс "перестройки"? Константин Сутягин
Тут не один вопрос, а несколько. Давайте по порядку. Когда я читаю чужие биографии, я прежде всего обращаю внимание на стиль. Он для меня достовернее фактологической достоверности. Текст, написанный плохо, я просто не в состоянии читать. Дальше. Человеческая биография представляется мне всегда необычайно ценной. Потому что история – это история людей в первую очередь. Мнение о том, что русскому человеку не присуще чувство истории, я не разделяю. Я разделю мнение о том, что таковое чувство не присуще российскому обществу в целом. Это правда. Вопрос о событии Истории, переживаемом мною как факт собственной биографии, вообще очень интересен, несмотря на то, что я не вполне понимаю, как на него ответить. Ну, допустим, Вторая мировая война, как драматичнейшая история моих родителей и моего старшего брата. Это для меня вполне «живая» история. А процесс Перестройки был для меня тем же, чем, я думаю, он был для многих – ощущением истории, творящейся прямо на твоих глазах и даже при твоем участии. Привычный скепсис и непонятно откуда взявшаяся надежда сплелись тогда в тугой узел, где уже было трудно разобрать, где что. Но те годы я вспоминаю с благодарностью. Уже хотя бы потому, что я там был и я это все видел, слышал, щупал и нюхал.
***
И всем спасибо за вопросы. Всего вам доброго.
О ЛЬВЕ РУБИНШТЕЙНЕ
Творчество Льва Рубинштейна оценено во всем мире, он остается любимцем международного филологического сообщества. Этот человек считает язык своей профессией. Именно любовь к языку, по мнению Рубинштейна, лежит в основе «чувства родины». Из таких и иных, «бытовых» соображений поэт не эмигрировал из России в застойные 70-е и мутные 80-е. Сегодня он живет в столице. Независимо от политической ситуации, уезжать никуда не собирается, потому что «надо спектакль досмотреть до конца».
Рубинштейн родился в 1947 году, жил и учился в Москве, окончил филологический факультет Московского государственного пединститута. Его творческий путь началась в библиотеки МПГУ. Привыкнув работать с картотекой, в середине 70-х годов он начал писать «стихи на карточках». Позднее эти тексты были опубликованы четырьмя книгами и стали визитной, – опять-таки, карточкой.
Лев Рубинштейн - лауреат премии Андрея Белого 1999 года в номинации «Критика и гуманитарные исселедования», премии русской эмиграции «Liberty» 2003 года. В середине 90-х годов прошлого века работает в журналистике, был обозревателем журнала «Итоги». Сейчас пишет колонки в Интернет-издании «Грани.ру», периодически публикуется в других изданиях. Из-под его пера в последнее время чаще выходят прозаические тексты. Эссе и колонки Рубинштейна собираются и издаются отдельными книгами, кроме того, с его творчеством можно ознакомиться на различных поэтических сайтах и в «Живом Журнале».
Справку подготовила Вера Зубова
