Я постоянно перечитываю Чехова. Читаю, и часто хочется бросить книгу об стену: как же по-настоящему, всерьез обидно, что в 1917-м году всего этого не стало.
Разрешите помечтать. Я студент. Я живу скромно: пара уроков в неделю — и можно справить себе новое платье, а не то завалиться с друзьями в ресторан и кутить всю ночь. Пара уроков в неделю — и у меня есть жилье, стол и папиросы. Кухарка моя делает отличные котлеты. Пара уроков в неделю — и я езжу на извозчике, хожу в театр и дарю букеты маленькой брюнетке в нежных чулках цвета золотой пыли. Пара уроков. Мишель, выучите к следующему уроку стихотворение Александра Пушкина "Вновь я посетил".
Летом на дачу к родным или друзьям. Утренний кофе на веранде, вечерний чай на веранде, покой, тишина и порядок. Чья это хорошенькая головка видна в беседке? Светло-розовые, голубые, белые платья мелькают в роще. Вы идете купаться? Анюта нашла большой белый гриб! Все к столу, пора обедать! Где вы будете служить?
Я молод, здоров и весел; в этом году я заканчиваю университет и начинаю служить. Жалование небольшое, но ведь не собираемся же мы проживать в провинции по тридцать тысяч, как некоторые! Через десять лет у меня свой дом, где большая столовая с высоким потолком. У меня свой кабинет, он же библиотека. Я пристрастился к сигарам, но вот дурной привычки послеобеденного сна у меня нет — я же не какой-нибудь тульский собакевич.
Обедать. Обедать по-чеховски! Обедать по Чехову. К этому делу, братцы, нужно подходить основательно, с понятием. Садитесь вы, значит, за стол и первым делом выпиваете рюмку ледяной листовки, и сразу же извольте закусить. Соленым рыжиком или груздем в сметане, а кто желает — балыком, икрой или семгой. После можно приниматься за окрошку. Это простецкое блюдо, один только дух, вкус, потому как сытости в нем нет никакой. Съели окрошку — можно вторую рюмку, для аппетиту и, знаете, для кровообращения. Некоторые врачи советуют. Выпили и сразу кулебякой, кулебякой ее, подлую, заели! И сразу беретесь за борщ (да проследите же, чтобы вовремя подали!) — борщ густой, огненный, кровавый, ложка в нем стоит. Да чтобы сверху лучком зеленым рубленым этак все присыпано было, в отношении приятного вида. Съели вы борщ с кулебякой, и можно уже приступать к серьезным блюдам. Подают куропатку с грибами. И — царица небесная, что это за птица! Соком так прямо вся и исходит, родимая. Вы едите и от полноты чувств даже немного вспотели. Покончив с куропаткой, принимайтесь за карася. Этот зверь не особо сытный, он для удовольствия и правильного настроения. Но какой же это карась, господа! Его, братца, прежде чем изжарить, сутки держали в молоке, и он такой стал нежный и чувствительный, что вы его едите и пальцами эдак пошевеливаете, в рассуждении карася — хорош, дескать, подлец!
Пообедав в таком духе, можно напиться холодного квасу, а потом уже и кофе и курить. Откиньтесь в кресле да посидите полчаса, чтобы пища, понимаете, улеглась и пошла на пользу. Обед — это такое, господа, важное дело, тут без понятия нельзя.
Пообедав, я иду в кабинет и продолжаю свой труд. Скоро я закончу толстую книгу, и на гонорар можно будет купить небольшую скромную дачу под Москвой. И зажить помещиком! Ну, помещиком — это сильно сказано, участок небольшой, да и средства не те, но все равно — вольным человеком можно зажить на такой даче. Господ офицеров, конечно, не пригласишь, когда они с полком в деревне стоят, но вот друзей к себе на лето выписать — это пожалуйста. Утренний кофе на веранде, вечерний чай на веранде, покой, тишина и порядок. Купание, прогулки по саду, охота на грибы (Анюта, он точно не ядовитый?). Играли в крокет и lown-tennis. Трезорка нашел какую-то старую тряпку, а барышни решили, что это крыса, и так перепугались! Женский пол. Гимназисты гуляют по саду, студенты целуются в беседке, взрослые сидят на террасе и обсуждают политику правительства в отношении кризиса, а также вчерашнее заявление государя о том, что средства Стабилизационного фонда будут направлены на оздоровление экономической ситуации. Как там, кстати, продвигается суд над премьер-министром? Это правда, что террористы не имеют отношения к осенним событиям десятилетней давности?
Темнеет. В августе вечерами уже холодно, как осенью. Пойдемте в дом.
Все это почему-то не понравилось одному сифилитику, который однажды собрал вокруг себя всех маньяков, садистов и воров и начал грабить, убивать, насиловать. Он сжег все библиотеки, вскрыл все винные погреба, разбил все рояли. Он вырубил все сады, сжег все дачи и сломал все беседки.
Он устроил конец прекрасной эпохи. Он убил Чехова.
Он, конечно, в некотором роде наказан. Сейчас он заперт в подземном склепе и никак не может оттуда выбраться. Он лежит в открытом гробу и щурится в темноту. Когда он приходит в себя и начинает метаться в поисках выхода, появляется спокойный солдат и тычет ему в шею электрошокером. Он плачет, но его никто не выпустит — он наказан. Да, в некотором смысле он наказан, но мне-то от этого не легче. Мне-то никто не вернет прекрасную эпоху. В 1917-м году убили Антона Павловича Чехова, и с тех пор как-то оно все не так. И никто никогда ни за что не ответит. Никто никому не может помочь.
