29 ноября Анатолий Чубайс заявил, что РАО «ЕЭС России» разработает программу отключения энергомощностей в Москве на случай, если в течение трех дней температура воздуха будет минус 25 градусов, поскольку уже сейчас наблюдается явная нехватка мощностей. О растущем несоответствии общего экономического роста и связанного с ним роста потребления электроэнергии скорости ввода в строй новых энергомощностей глава РАО «ЕЭС» говорил уже давно и неоднократно.
Поскольку 29 ноября очень четко маячила дата выборов в Мосгордуму 4 декабря, заявление Чубайса многие сочли предвыборным – не то намекает, что неполучение «Яблоком-объединенными демократами» мест в Мосгордуме заставит сжать руку холода на горле москвичей, не то критикует ведение хозяйства своим давним оппонентом – мэром Москвы Юрием Лужковым.
Последний не преминул откликнуться на заявление главного энергетика страны: "Это настоящая катастрофа. Получил информацию об этом заявлении и не поверил своим глазам". Лужков назвал высказывание Чубайса "неприемлемым".
Комментируя заявления Лужкова и последовавшее нагнетание обстановки, Чубайс заметил: «Этот ларчик открывается просто - выборы. Все в деятельности последних суток Юрия Лужкова не имеет отношения к заботе о москвичах, а имеет отношение к выборам».
При этом он напомнил, что еще в июне 1999 года правительство РФ утвердило положение об ограничении подачи электроэнергии потребителям при угрозе возникновения аварийной ситуации в энергосистеме. Суть документа заключается в том, что ограничение некоторых потребителей вводится для предотвращения возникновения аварийных ситуаций. В этом документе указан перечень потребителей, которые не подвергаются отключению, в том числе больницы, детские учебные учреждения, жилые дома, здания органов власти. А департамент топливно-энергетического хозяйства Москвы и «Мосэнергосбыт» еще в сентябре 2005 года согласовали без замечаний графики ограничения потребления и временного отключения электроэнергии, разработанные, чтобы обеспечить устойчивую работу энергосистемы в условиях возникновения дефицита электроэнергии на период с октября 2005 года по октябрь 2006 года.
Зима еще не закончилась, но можно твердо сказать, что предупреждения Анатолия Чубайса были не просто обоснованны, но реально готовили население и предприятия к той перспективе, которая перед ними открылась в связи с рекордными холодами.
Ничуть не сомневаясь в реальной заботе московского мэра о том, чтобы жители города не замерзли, предприятия не выходили из строя и т.д., трудно не заметить, что в чрезвычайном штабе по энергообеспечению Москвы под руководством все того же Чубайса вполне успешно заседают представители московского правительства, которые пока что не выказывают ни малейшего возмущения тем фактом, что для сохранения нормального энергообеспечения социальных объектов и непрерывных (по технологии) производств вводятся необходимые ограничения энергопотребления. Более того, когда пришли реальные проблемы, правительство Москвы со своей стороны сделало много важных шагов, чтобы их минимизировать – от пожеланий о переносе выходных до закрытия непродовольственных рынков. Что, правда, совершенно не исключает возможных будущих выяснений отношений между давними оппонентами.
Были политики, которые отмечали политическую несвоевременность заявлений главы РАО «ЕЭС», - мол, из-за этого либеральный список получил на выборах в Мосгордуму меньше, чем мог. Да, наверное, особой популярности эти заявления не прибавили, а деланное возмущение мэра смогло принести «Единой России» еще какое-то количество голосов. Но политика – это все-таки не только и не столько борьба за власть, а специфический способ социального управления, для которого характерны элементы согласования реальных интересов на базе определенным образом декларируемых ценностей, целей и инструментов. При этом борьба за власть - не более чем средство, с помощью которого можно добиться реализации своей программы.
И в этом смысле то, непопулярное, заявление Чубайса было политически грамотным, поскольку говорило о насущной проблеме, решение которой требует ничуть не менее политического решения. Реакция же как Юрия Лужкова, так и либеральных политиков, недовольных несвоевременностью заявления с точки зрения актуальных задач борьбы за власть, – скорее по части не политики, а политиканства.
Другой вопрос, что и попытки осуществления политических действий без налаживания диалога с обществом (скажем, путем заявлений в кругу экспертов и управленцев) заведомо чреваты тем, что страна или просто будет не очень хорошо осведомлена о происходящем в какой-нибудь действительно важной сфере общественной жизни, или будет дезинформирована теми, кто использует недообъясненное обществу в рамках политиканства.
Подмена политики политиканством – вовсе не является исключительным свойством отечественных деятелей: реакцию грузинского президента на прекращение газо- и энергоснабжения очень трудно охарактеризовать иначе как помесь истерики со спекуляцией. Саакашвили счел, что эти действия намеренно спланированы Россией, чтобы продемонстрировать Грузии (а также, вероятно, Армении, снабжаемой с помощью тех же коммуникаций) в самое холодное время года силу российского энергетического оружия.
Представим себе, что российское руководство столь же параноидально реагировало бы на историю с заражением китайцами отечественных водных ресурсов. А ведь можно было бы предположить, что это часть китайской политики, направленной на вытеснение российского населения с Дальнего Востока с целью установления дальнейшего контроля над этим регионом.
Ответ нашего МИДа, к сожалению, продемонстрировал, что наряду с утерянным году в 1939 стратегическим мышлением (что утверждалось уже давно), там еще и лишились умения демонстрировать неадекватность оппонента, соблюдая дипломатический этикет. Это мы, не будучи официальными лицами, можем себе позволить назвать реакцию Саакашвили на действительно прискорбную ситуацию истерикой, но когда в официальном заявлении МИДа звучат «истерика и вакханалия», «смесь иждивенчества, лицемерия и разнузданности, помноженная на ощущение безнаказанности в надежде найти на Западе покровителей своей антироссийской линии» - возникают вопросы в профпригодности отечественных дипломатов.
У нас нет никаких данных о том, кто именно осуществил диверсии, – был ли это кто-нибудь сочувствующий чеченским сепаратистам, или осетинские радикалы, желающие ухудшить российско-грузинские отношения, чтобы не допустить реализации планов урегулирования южноосетинской проблемы, или кто-то третий. Факт таков, что обвинение поступило в адрес российского государства, поскольку речь шла об использовании прекращения поставок в государственной политике.
Обвинения эти небеспочвенны. В том же самом смысле, в котором Китай бы, конечно, не возражал против установления контроля над российским Дальним Востоком, – Россия действительно использует энергоресурсы как инструмент политического шантажа. Более того, история с диверсионной группой под руководством некоего офицера (или экс-офицера?) ГРУ Анатолия Сысоева пока не нашла внятного объяснения со стороны российских официальных лиц. Вот только предполагать, что в данный момент, когда и так к российской энергополитике приковано международное внимание, а в самой замерзающей России у «Газпрома» и РАО «ЕЭС» явно хватает мест, куда направить свои ресурсы, кроме как на ремонт подорванных коммуникаций и попытки в обход этих коммуникаций помочь Грузии, предполагать, что речь идет о проявлении государственной политики, кажется не слишком разумным. Это опять не политическое мышление, направленное на согласованное решение возникших проблем, а политиканство, пытающееся использовать эти проблемы, – даже вопреки возможности их решения, ибо заявления эти делаются аккуратно "под руку" российским специалистам, восстанавливающим снабжение Грузии.
Впрочем, странно обвинять в уходе от сущности политики только тех, кто этот уход осуществляет. Не многим меньше вина тех, кто за этих политиков голосует, а тем более тех, кто пытается голосующим (или в результате объяснений - неголосующим) навязать взгляд на мир, в котором нет никакой реальной политики, а есть только политиканство и политтехнология.
