В четверг — пятницу проходит серия акций против президентского проекта отмены выборности губернаторов и роспуска региональных законодательных собраний, осмелившихся вторично не утвердить президентского выдвиженца. Теоретические обсуждения того, как закрепиться хоть на сколько-нибудь приемлемых рубежах, как не дать сползти ситуации в России к лукашизму, все больше смыкаются с практикой. Достаточно характерно, что пусть порой и разными колоннами, но в акциях будут участвовать СПС, «Яблоко», «Комитет 2008», КПРФ, глазьевцы и другие силы. Достаточно явное недовольство отдельными положениями предложенной реформы высказали депутаты и президент Татарии, власти Чувашии и некоторые другие политические силы.
Тут, конечно, вспоминаются призывы Бориса Березовского к объединению либералов с патриотами, его попытки сплотить регионалов в борьбе с активным строительством централизованной вертикали, а также обращение к виднейшим представителям еще ельцинско-путинской когорты с идеей объединить усилия и бороться.
Правда, воспоминания эти многим омрачаются. И не только тем, что часть адресатов Березовского уже не во власти (Касьянов, Волошин), но и пониманием того, какую роль в нарастании кризиса конца 1990-х сыграла борьба на взаимное уничтожение со стороны Гусинского, Березовского, отчасти Ходорковского, с одной стороны, и «младореформаторов» в блоке с Потаниным — с другой (начиная со «Связьинвеста» и до раскачивания ситуации летом 1998 г.), борьба Гусинского с «семьей», роль самого Березовского в формировании того же режима, с которым он теперь так яростно борется.
Кроме того, есть память о том, как значительная часть правых в 1999 предпочли вскочить на подножку набиравшего свой ход паровоза авторитаризма, память о том, как свой местный авторитаризм — ничуть не лучше нынешнего, общероссийского, — совершенно не стеснялась устроить значительная часть региональных руководителей, как «Яблоко» в 2003 довольно заметно умерило свою традиционную оппозиционность, как Глазьев не постеснялся поучаствовать в откровенно кремлевском проекте «Родина».
Наконец, те, у кого еще не совсем отшибло память, вряд ли могут забыть, как узурпировала власть та самая партия, к которой с гордостью себя возводит КПРФ. а уже нынешняя КПРФ отнюдь не стесняется одобрять еще менее мягкий режим соседней Белоруссии.
Вопрос, что дальше с этим всем делать.
Еще летом 2003 мы писали. что на этапе парламентских выборов необходимо прекратить драчки на правом фланге, чтобы не встречать друг друга в следующей Думе словами: «Почему же наших совместных голосов мало на что хватает?!». Мы писали также о необходимости координации реальных политических сил — правых и левых — в борьбе с силами неполитическими, с разного рода квазиполитическими образованиями, называемыми «партиями власти» и о желательности выдвижения совместного кандидата в президенты, не вызывающего идиосинкразии ни у левых, ни у правых.
Позже, уже в декабре, исходя из слишком слабой вероятности этого плана, мы предлагали выдвижение единого реального, не боящегося встать в жесткую оппозицию либерального кандидата. Поскольку и этот вариант не проходил — обсуждали плюсы и минусы совместного бойкота президентских выборов всеми реальными политическими силами (Путин, сражающийся один на один со своим сторонником Мироновым и с охранником Малышкиным, был бы весьма колоритен). Но и этот вариант не прошел — цепная реакция выдвижений охватила основную часть политического спектра.
Частичная координация самых разных политических и общественных сил (коммунисты, яблочники, правозащитники и т.д.) наметилась летом в связи с проблемой монетизации льгот. Прецедент хороший, но заведомо не могший стать прорывным — власть поставила дело разъяснения таким образом, что никаких четких оснований, чтобы понять с чем же мы имеем дело по преимуществу — с попыткой отказа только от существующего механизма получения льгот (действительно крайне непрозрачного) или же под этим соусом действительно люди станут жить хуже. Отчасти отсюда и выявившаяся сложная позиция по этому вопросу Союза Правых Сил.
Нынешняя волна протестов имеет тоже сложные перспективы. Власть для продвижения своего проекта реформ откровенно использовала волну террора, вначале заявив в общем виде о необходимости укрепления единства страны, затем, так и не ответив на многие стратегические вопросы, развернула эскиз переустройства политической системы страны (а, может, только начала разворачивать).
Спорить с аргументацией «от антитеррора», доказывать ее демагогичность достаточно сложно — обилие крови затмевает разум. Кроме того, не так-то легко себе представить в одном строю Чубайса и Зюганова, Глазьева и Березовского, Явлинского и Шаймиева. Да и более идеологически близкие Явлинский с Чубайсом, а Зюганов с Глазьевым сочетаются весьма проблематично — давит груз скелетов в шкафах.
Главная беда оппозиции в том, что в одних случаях власть (а, значит, и ее проекция в политическое поле — «партия власти») оказывается каждому из крыльев оппозиции ближе, чем другое крыло (давнее наблюдение Дмитрия Фурмана), в других — власть оказывается дискурсивно (по общим принципам подхода, методам рассуждения) ближе к народу, чем оппозиция в целом.
На руку власти играет и то, что одежды политической оппозиции (включая регионалов и даже потенциально политически активный бизнес) оказываются не намного более белыми, чем у самой власти. Заведомо более чисты общественные структуры, но и против них ведется достаточно жесткая кампания.
Цитируемый коммунистами Ленин, конечно был на редкость умелым и эффективным политиком, но совет идти врозь, бить вместе мало что дает для понимания куда идти и чем бить. Какие могут быть общие платформы?
Формулы вроде любви к родине и заботы о ее благе оставим в стороне. И потому, что власть под ними подпишется ничуть не менее охотно, и в силу того, что их использование этих формул практически всегда носит демагогических характер.
Социальный протест. Если это будет протест против реальных или хотя бы полуреальных либеральных реформ, здесь мы снова столкнемся с неоднозначной реакцией либералов. Ситуация же откровенного бессмысленного обирания народа противоречит авторитарно-популистской сущности складывающегося режима. Правда, не исключено, что после ухудшения экономической конъюнктуры здесь могут произойти вынужденные изменения.
Законничество. Отказ от того, чтобы соображения политической целесообразности могли заставить забыть о максимально точном соблюдении всех прав человека (вместе с обязанностями) и обязанностей государства (вместе с вполне определенными полномочиями каждого госоргана). Минус — слишком уж абстрактно для массового сознания. А, значит, будет постоянно воспроизводиться формула об узости круга и далекости от народа.
Радикальный протест как таковой. Стихия легко увлекающая, особенно молодежь. Но для либеральной части общества это если и допустимо, то скорее в виде явного исключения. Впрочем, почти год назад, когда в День политзаключенного не дали выступить Чубайсу, который хотел помянуть политзаключенных нынешних, мы писали о том, что либералам стоит припоминать навыки участия в несанкционированных митингах. Дополнительный минус этой платформы заключается в том, что радикальный протест очень легко использовать как основание для дальнейшего закручивания гаек.
Политика против антиполитики. Система решения принципиально важных вопросов через открытую содержательную дискуссию против управления страной без возможности реального воздействия со стороны общества. Сюда же сводятся все лозунги о надвигающейся диктатуре. Наступающем авторитаризме и т.д. Минусы в легкой представимости этого как борьбы дестабилизации против стабильности и порядка, а также болтунов девяностых с теми, кто молча, не устраивая общественного базара, делает свое дело сейчас.
Каждая из перечисленных платформ имеет свои довольно жесткие границы применимости, ни одна из них не может считаться достаточной.
Для либералов различного толка здесь возникают дополнительные задачи:
1. Несмотря ни на что помогать власти (экспертизой, разгромной критикой…) создать либеральную, конкурентную, минимально страдающую от государства экономику, в которой может себя найти основная часть трудоспособного населения страны — в тех редких случаях, когда власть будет остаточно, в рамках текущей шизофрении продолжать двигаться и в эту сторону.
2. Максимально укреплять остатки либеральных политических институтов (государственных и общественных), а для этого стать своего рода голосом гражданского общества. Не допускать вновь и вновь ошибок по изоляции от общественности — группы своей потенциальной поддержки.
3. Заняться очень плотной «культурной» работой — образованием и просвещением. Поскольку эти сферы никогда не бывают внеидеологическими, чем в большей степени удастся на них влиять, тем более эффективно будет происходить создание и трансляция отечественной либеральной традиции.
Достаточно ли делать это, чтобы предотвратить превращение нынешнего авторитаризма в новую версию тоталитаризма? Совершенно не факт. Однако если этого не делать, вероятность подобной перспективы возрастет многократно.