Начинающаяся неделя очень богата разнообразными поездками лидеров или кандидатов на этот статус. На Ближнем Востоке одновременно оказались премьер-министр Великобритании Гордон Браун, кандидат в президенты США Барка Обама и госсекретарь США Кондолиза Райс. Обама, встретившись с премьер-министром Ирака в Багдаде, в одно и то же время с ним окажется в Берлине, а затем посетит остающиеся две страны ведущей европейской «тройки». В это же время по Европе (включая европейскую часть СНГ) будет колесить венесуэльский президент, германский канцлер заедет на Украину, французский президент наведается в Ирландию. Российский министр иностранных дел уже находится в Пекине, потом отправится на Сингапур, где вместе с госсекретарем США и азиатскими коллегами поучаствует в мероприятиях по линии Ассоциации государств Юго-Восточной Азии и в саммите «шестерки» по КНДР на уровне министров иностранных дел. Кондолиза Райс закончит неделю в Австралии и Новой Зеландии. А главы МИД ШОС, включая российского и китайского министров, соберутся в пятницу в Душанбе.
Задачи у поездок разные, хотя конфликты, вокруг которых протекает вся эта активность, связаны между собой.
Сильвио Берлускони недавно заявил, что в некоторых странах нет достойных преемников сильным лидерам, упомянув в этом контексте Германию, Францию, Россию, Великобританию и Испанию. Любопытно, что ностальгия обуяла итальянского премьера и по своим союзникам – Хосе Марии Аснару и Тони Блэру, и по своим оппонентам Герхарду Шредеру и Жаку Шираку, ну, и, конечно, по оппоненту в иракском вопросе, но близкому союзнику во многих других – Владимиру Путину. Можно не сомневаться, что скоро мы услышим сожаления и по Джорджу Бушу – кто бы его не сменил. Судя по тому, что старые партнеры вызывают умиление – вне зависимости от отношений с ними и реальных качеств новых лидеров – лучшие годы Берлускони уже в прошлом, с энергичными лидерами нового поколения ему взаимодействовать все труднее, но по вопросу об одной из фигур списка Берлускони мы не сможем не согласиться: Гордон Браун стал премьер-министром уже больше года назад – и если не считать небольшого первоначального периода надежд, не прекращает производить несколько тягостное впечатление и на значительную часть своих однопартийцев, и на сограждан, отразивших свое отношение к партии в целом в невыборе «красного Кена» лондонским мэром, и, похоже, на зарубежных коллег. Каковы бы ни были претензии к Тони Блэру, несопоставимость фигур эти лидеров, кажется, не вызывает вопросов. Если не произойдет ничего чрезвычайного, следующим премьером Великобритании будет консерватор Дэвид Кэмерон – вопрос лишь в том, когда именно это произойдет. И если внутри страны ему достанется не самое плохое наследство, то внешняя политика будет сферой, которую придется серьезно поднимать.
Вероятно, понимая слабость своих внешнеполитических позиций (разумеется, не абсолютную, а на среднебританском фоне), он совершает очередную зарубежную поездку. Браун скажет какое-то количество правильных слов (например, о том, что Иран должен все же иметь в виду позицию мирового сообщества, не должен никому угрожать и т.д.), но от него трудно ожидать ярких инициатив или неожиданных решений. Его задача – обозначить внимание, присутствие, попытаться укрепить позиции.
Сходна и различна задача Барака Обамы, выступающего, впрочем, из другой ситуации. Ему важно появиться на значимом внешнеполитическом фоне и фоне американской сражающейся армии, продемонстрировать свою компетентность в сфере внешней политики и политики безопасности, поскольку она вызывает самые большие вопросы. Если получится заодно разобраться в каких-то ситуациях – тоже неплохо. Можно обкатать и какие-то идеи, но не слишком радикальные, чтобы не оттолкнуть от себя кого-нибудь из заметных групп потенциальных избирателей.
Хотел или не хотел иракский премьер подыгрывать демократическому кандидату, не понятно. Сколько бы он ни опровергал адекватность перевода своих высказываний, некоторая перекличка с идеями Обамы все равно заметна. Впрочем, она может быть легко объяснена исходя из внутренних обстоятельств Аль-Малики – ему предстоит проходить через выборы в ситуации, когда большинство простых избирателей – за скорейший вывод войск и не очень задумывается о том, что будет после, а США уже не менее одного раза хотели его заменить на какого-нибудь другого умеренного шиита – более эффективного и дружественного.
Впрочем, идея о том, что в Ираке некоторые успехи заметны и можно бы отчасти сместить акцент на Афганистан с Пакистаном, постепенно овладевает военно-политическими массами. Как бы ни хотелось Шанхайской организации сотрудничества добиться уменьшения присутствия Запада в Центральной Азии, там тоже понимают опасность ситуации. Рефрен выступлений после России в Афганистане: опомнитесь, проблема никуда не делась, над ее решением надо серьезно вместе работать. Похоже, близких взглядов придерживается и американский министр обороны. Все это впрочем, не снимает необходимости выходить из Ирака очень аккуратно и не оставляя за собой ощущения какого бы то ни было вакуума, в который вернется «Аль-Каида» или укрепится Иран.
В отличие от британского лидера, немецкий и французский полны идей. Николя Саркози едет в Ирландию, чтобы познакомиться на месте с ситуацией в стране, которая, выиграв максимум от вступления в ЕС, уже второй раз становится препятствием реформе этой организации. Налучшим фоном для переговоров станут резковатые, как обычно, медиа-высказывания Саркози. В ответ ему могут припомнить, что Франция тоже сыграла свою роль в торможении реформы ЕС. Впрочем, как показывает опыт, личное общение французского президента оказывается куда эффективней мегафонной дипломатии. В конце концов, выход из сложившейся ситуации придется все равно найти именно ему. Площадкой для его поиска вряд ли может служить приостановка Ирландией членства – и в силу непроработанности процедуры, и в силу скандальности самой идеи. Более продуктивным может быть комплексное решение – из некоторого национального законодательного акта, фиксирующего суверенитет Ирландии в некоторых сферах, и второго референдума.
Пока Саркози сосредоточен на Европе, продолжается ливано-сирийский процесс, который подтолкнул французский президент на саммите для Средиземноморья: в Бейрут уже прибыл для переговоров глава МИД Сирии. Осталось понять, готово ли сирийское руководство к тому, чтобы воспринять Ливан как независимое государство.
Вслед за германским министром иностранных дел, на прошлой неделе плотно занимавшимся Грузией, канцлер ФРГ берет в оборот Украину. В Киеве ожидаются встречи с руководителями страны в разных составах и форматах. Вряд ли результатом встреч станет какой-то прорыв, но включение в качестве заметного внешнего игрока – не просто препятствующего слишком ускоренной атлантической интеграции, но как бы помогающего развитию и интеграции европейской – может быть достаточно важно. Тем более в ситуации многосторонних сложных игр украинской политики. Так или иначе, судьба присоединения к плану расширения НАТО в декабре далеко не решена (при упоминавшейся нами полунадуманности именно этого рубежа).
Германский план урегулирования ситуации вокруг Грузии может сыграть свою роль в смягчении обсуждения в Совете Безопасности ООН – несмотря на то, что план касается абхазского трека, а обсуждение предполагается посвятить югоосетинскому. Сам по себе прецедент нормального отношения России к частичному подключению внешнего посредника должен внушать некоторые надежды. Разумеется, не на прямую отмену поручения президента по налаживанию низовых отношений с гражданами и де-факто властями Южной Осетии и Абхазии – это такая же утопия, как и пожелание вывода кого бы то ни было вооруженного из Северного Кодори. Но продвижение к реализации идеи соглашений о несиловом решении вопроса все-таки заметно
В раках закрытого заседания будет, конечно, сказано немало резкого – и российская, и грузинская делегация припасут документальные свидетельства плохого поведения оппонентов. Делегация США и, может быть, Великобритании, поддержит претензии к России, но ничего существенно большего решено не будет. Зато обсуждение планов на неделе, вероятно, продолжится.
Европейское турне Уго Чавеса будет включать выступления в традиционном амплуа – пропагандиста боливарианского социализма и борьбы с мировым империализмом. В Москве он с удовольствием разовьет идеи многополярности, в Минске – недопустимости вмешательства во внутренние дела извне, а в Испании попытается сгладить прошлогодний конфликт с властями страны, скорее ударивший по репутации Чавеса, нежели испанского монарха или премьера. Впрочем, на фоне взрывов ЭТА им сейчас будет еще труднее воспринять риторику «национально-освободительной борьбы». Похожие речи будут звучать и в Португалии. Ну, а параллельно продолжатся массированные закупки вооружений – якобы для защиты боливарианской революции извне. Потом часть этого оружия, вероятно, найдут у очередных лево-радикальных боевиков. Кроме того, Лукашенко в очередной раз пообещают расширение сотрудничества в сфере энергетики, эти проекты остаются многообещающим утешением на фоне непростых энергоотношений с Россией. Экономический эффект от обещаний останется маленьким, но зато позиции на переговорах с россиянами будут казаться более прочными.
Китайский визит Сергея Лаврова должен совсем уж завершить пограничное размежевание, а с ним и остававшуюся работу по итогам большого российско-китайского договора, подписанного еще 14 октября 2004 года.
СМИ, конечно, не избегнут спекуляций на тему «подаренных» островов и т.п., но определенность на месте границы с таким соседом действительно очень важна, даже ценой некоторого компромисса. Другой вопрос, что масса других спорных вопросов нам еще только предстоит решать. И отношения в треугольнике с Китаем и Индией вряд ли будут столь безоблачными, как это видится некоторым нашим стратегам. Кстати, в Индии на неделе тоже предстоят значимые события – есть шанс потерять власть у коалиции во главе и Индийским национальным конгрессом. Исходным поводом для раздора послужило соглашение с США о сотрудничестве в ядерной сфере. Оппозиция и коммунисты, входящие в коалицию, выступили против малейшего ограничения национального суверенитета в части ядерных испытании и разработки ядерного оружия. Дальше начался скандал с тем, кто и в силу чего поддержал в парламенте это соглашение. В общем, дело может окончиться вотумом недоверия. В таком случае это будет значить новые выборы и, возможно, возвращение к власти индусских националистов из Бхаратия Джаната Партии.
Судьба индийского кабинета, вероятно, будет уже известна к пятнице, когда индийский представитель сможет участвовать в министерском саммите ШОС, Индия – одна из стран-наблюдателей организации. Объявлено о том, что обсуждаться будет вопрос о прекращении действия моратория на прием новых членов в ШОС.
Прием Индии или Пакистана отдельно друг от друга был бы воспринят другой стороной явно негативно. Можно, конечно, принять обоих сразу.
Насколько блокоспособен нынешний Афганистан – не вполне ясно. Но, может быть, как раз такая мягкая региональная интеграция была бы неплохим дополнением к контртеррористической кампании и западной помощи. Еще один вариант – Монголия. Правда, в не слишком устойчивой внутренней ситуации это может вызвать новые акции протеста со стороны оппозиции, которая может воспринять подобную интеграцию как направленную против США и других стран Запада и Востока, не входящих в ШОС.
Конечно, речь может идти и о единственном постсоветском центральноазиатском государстве, не входящем в ШОС – Туркменистане, но его руководство очень бережет свой нейтралитет, понимаемый как сочетание неучастия и многовекторности.
Рвется в ШОС Иран, но его включение значило бы заведомо жесткую конфронтацию с Западом, опасность создания ситуации реальной войны с участием союзника по блоку, причем отнюдь не той войны, где интересы России на стороне этого потенциального союзника. Иран – крайне ненадежный партнер. Да и отсутствие какой бы то ни было адекватной реакции на предложения «иранской шестерки» с участием России и Китая делает несколько странным любые шаги по сближению с ним со стороны наших стран. Итого, прием Ирана в ШОС был бы достаточно серьезной ошибкой, но с учетом некоторых реликтов советского мышления в нашей внешней политике, исключать такую возможность нельзя.
