Фигурой, перемещения которой совпадут со смещением основного фокуса внимания на предстоящей неделе, окажется президент США, начиная с его визита на Украину, продолжая саммитом НАТО в Бухаресте, менее знаковым визитом в Хорватию и, наконец, приездом в Сочи на встречу с действующим и избранным президентами России.
Среди проблем, которые окажутся прямо связаны с этим маршрутом: расширение НАТО И вообще понимание его статуса и задач, отношения США, НАТО, отдельных стран ЕС и СНГ с Россией, проблемы контроля над вооружениями, ПРО и др.
Визит Буша и представителей его администрации на Украину, откладывавшийся в моменты нарастания в этой стране внутриполитических противоречий, пройдет в момент очередного их обострения, когда якобы биполярная структура элита Украины опять демонстрирует свое куда более сложное устройство. Это не отрицает традиционных акций за и против НАТО, но на фоне бесед с Бушем и напряженного ожидания результатов саммита в Бухаресте с понедельника возобновятся переговоры между «Газпромом» и «Нафтогазом» (где в качестве третьего заочного участника постоянно подразумевается президент Украины), «внутриоранжевые» склоки, дискуссии по поводу будущего «РосУкрЭнерго» (в которых вновь будет видно, что главная экономическая проблема с Тимошенко не в том, что она более связана с одними бизнес-структурами и менее – с другими или что она хотела бы перед президентскими выборами поставить под свой контроль побольше финансовых потоков, а в том, что ее представления о роли государства в экономике представляют угрозу в конечном счете для всего частного капитала) и т.п.
Скорее всего американская делегация пообещает максимальную поддержку европейских и евроатлантических устремлений Украины, подчеркивая, что вопрос об этом должен решаться самими гражданами страны (и в смысле ими, а не кем-то вне, и в смысле необходимости достижения определенного внутреннего консенсуса), но никаких гарантий по результатам саммита в Бухаресте не даст, указывая на консенсусный характер подобных решений НАТО.
Саммит НАТО, в котором ожидается участие не менее семи лидеров стран СНГ, а также заметного количества руководителей стран Балканского полуострова обещает быть достаточно ярким. Ожидается прием в члены организации Албании и Хорватии, возможно, Македонии, если последней удастся успеть снять разногласия с Грецией по поводу названия (греческие власти хотели бы добиться максимально возможного расподобления названия бывшей югославской республики и своей провинции – как будто для исключения возможности территориальных претензий, скорее из-за нежелания делиться правом на такой удачный исторический бренд). Нельзя сказать, чтобы все это было очень своевременно с точки зрения предстоящих парламентских выборов в Сербии, поскольку может укрепить позиции националистов (разница между основными их изводами – радикалами, социалистами и сторонниками Коштуницы - постепенно исчезает). Своего рода компенсирующим шагом, призванным поддержать сербских либералов, ожидается подготовка мер по ослаблению визового режима с Евросоюзом, но не исключено, что так «дешево» Европа не отделается – в слишком проблемное положение поставлена партия Тадича и ее союзники форсированием одностороннего признания независимости Косово.
Впрочем, ситуация с планом действий по членству для Грузии и Украины еще сложнее. С одной стороны, общая линия НАТО четко предусматривает открытые двери для желающих вступить. С другой стороны, редко какое вступление в блок вызывало такое сопротивление. С третьей стороны, план действий по членству - еще не вступление. С четвертой, кажется, не прецедента, когда бы участие в нем не приводило к подобным результатам.
Члены НАТО скорее всего также выразят горячую поддержку устремлений обеих государств, но само присоединение к плану для них могут отложить. При этом, вопрос о присоединении именно на этом саммите несколько перегрет - скорее всего, вступление в НАТО Грузии – вопрос решенный, вполне значимый вопрос заключается в том, когда оно состоится и какими на тот момент будут отношения России и Грузии и России и НАТО, но никак не во времени присоединения к плану. Украина к плану также присоединится, но вступит или нет, может зависеть от хода гораздо более глобальных процессов, поскольку вопрос этот будет решаться заметно позже. Вообще же возможное неприсоединение к плану Грузии и Украины именно на Бухарестском саммите – это скорее символический шаг, могущий продемонстрировать готовность договариваться с Россией по широкому кругу вопросов.
Обострение недавнего времени дискуссий вокруг Абхазии и Южной Осетии, понятное в контексте споров о Косово, может здесь сыграть очень неоднозначную роль, с одной стороны, демонстрируя значимость проблематики, с другой же, само по себе обострение российской риторики накануне или во время саммита, если таковое состоится, один из немногих факторов, могущих убедить НАТО в необходимости поторопиться с этим символическим актом, но только развернутым в сторону грузинского и украинского руководства.
Ситуация, когда по Грузии и Украине будут приняты разные решения, не исключена – слишком разнится отношение к вопросу НАТО населения двух стран (в отличие от отношения большинства элиты – куда более схожего), да и болезненность реакции по поводу Украины существенно больше, но и решения по одной Грузии хватит, чтобы отравить атмосферу переговоров и в Бухаресте, и в Сочи, а вслед за ней и существенно понизить уровень базы для развития отношений с Западом на ближайшие годы.
Проблема приема новых членов в НАТО, как и другие темы, которые предполагается обсуждать в Бухаресте – часть более глобальной проблемы – необходимости осмысления места трансформируемого НАТО в системе международных отношений XXI века и более глобального вопроса - о системах коллективной безопасности в мире. Пока есть ощущение некоторого концептуального тупика, в котором оказались как внутри блока, так и вне его. Недовольство российского руководства нерефлексивной инерционностью НАТО, как бы естественным образом поглощающего все желающее и не осознающим, что в ситуации недостаточного доверия это может восприниматься как проблема, нередко порождает в риторику и действия, активно подкрепляющие инерционную же подстановку России на место умершего СССР. Так проблема загоняется в тупик еще дальше. Психологически для российского руководства в такой ситуации оказывается легче представить нынешнее НАТО как продолжение старого, во главе с США, а самому сформировать новый блок (например, ОДКБ), который, правда, будет как бы не противостоять, но сотрудничать. Эта схема тоже не выглядит удачной, тем более, что просто из самой конфигурации будет провоцировать воспроизводство противостояния.
Поскольку на вступление в НАТО Россия в обозримом будущем, кажется, не станет готова (тут и пресловутая проблема «ограничения суверенитета», и нежелание в процессе в еще одну организацию зависеть от условий, которые могут выставить все нынешние члены, и культурный шок для генералитета, и необходимость слишком резкого разворота риторики), значит надо придумывать что-то новое, небанальное, но не в необязательном формате вроде Совета Россия – НАТО. Возможно, это новое можно будет постепенно сложить из отдельных кусочков, договориться по которым тоже не так просто, но все же концептуально более реалистично: объединенная система ПРО НАТО, России и некоторых других стран Европы, Азии, может быть, Океании, доработанный ДОВСЕ, соглашения по СНВ и РСМД, обязательные не только для США и России и т.д.
Пока же и эта задача выглядит чересчур сложной – предметом осуждения по ПРО скорее явятся меры доверия, по ДОВСЕ – шаги к оживлению и т.д. Понятно, что вступивший в силу мораторий России опять таки скорее символический шаг, не создавший никакой опасности для других стран Евразии, понятно и то, что возвращения России к выполнению обязательств по ДОВСЕ бессмысленно ждать до хотя бы первых шагов навстречу со стороны других подписантов договора. Но психологически пойти на это нашим западным партнерам ничуть не легче, чем России признать реальность опасности со стороны Ирана.
Чуть легче, как ни странно, может оказаться разговор по энергетическим вопросам. Понятное желание любого потребителя иметь альтернативного поставщика, чтобы сбить цену, а потенциального транзитера – стать реальным, а лучше – уникальным, чтобы получать за свое положение дополнительные средства, может оказаться нейтрализованным. С момента, когда центральноазиатские цены сравняются с российскими и никакого «дешевого» газа не останется, уже трудно будет говорить о каком-то политическом давлении (особым случаем здесь будет Белоруссия, претендующая на внутрироссийские цены, но, во-первых, эти претензии куда тяжелее объяснить получателям транзитного газа, а во-вторых, внутрироссийские цены тоже продолжат повышаться – в полном соответствии с обязательствами России, взятыми перед Евросоюзом на переговорах по вступлению в ВТО).
С этого же момента надежды на специфическую роль центральноазиатского газа, а попытки Швейцарии обеспечить альтернативу с помощью газа из Ирана уже вызвали негативное внимание – причем, отнюдь не России.
Ситуация, конечно, усугублялась политическим недоверием, постоянно подкреплявшимся очередным опытом негативного взаимодействия. Преодолеваться же она может соответственно за счет опыта позитивного взаимодействия, и постепенное взаимопроникновение российских и западных энергокомпаний, кажется, вполне хорошим путем в этом направлении. Особенно, если не будет получать охлаждающего душа в виде очередных акций в России против международных компаний, а на Западе - против компаний с российским участием. Конкуренция – дело необходимое, но хотелось бы прийти к ситуации, когда она будет сугубо коммерческой.
Еще более очевидно нахождение «в одной лодке» НАТО, России и стран Центральной Азии в связи с ситуацией в Афганистане. В возвращении Талибана или продолжении существования провалившегося государства – всемирного поставщика наркотического сырья – не заинтересован никто (кроме участвующих в прибылях). Здесь сотрудничество может выйти на новый уровень.
Ничуть не менее значимым местом всех этих тем может стать Сочи. Как бы ни приуменьшали с обеих сторон уровень ожиданий от этой встречи, переключая внимание на возможно, небезынтересные, но все же периферийные проекты вроде туннеля Чукотка-Аляска, возможность заключения какого-то «большого договора» между Россией и США выглядит очень перспективной – и сама по себе (в связи с ролью отношений между двумя странами), и потому что кажется принципиально значимым сохранить позитивную часть опыта наших взаимоотношений и импульс последних недель для передачи преемнику Джорджа Буша. Достаточно вероятно, что им окажется поддержанный им Джон Маккейн, сейчас выступающий с позиций вполне понятных, но, как кажется, абсолютно непродуктивных для отношений наших стран, да и для достижения провозглашаемых им целей. Уже давно нужно было начинать плотную работу с окружением Маккейна, с его советниками по внешнеполитическим вопросам с тем, чтобы обеспечить определенный уровень взаимопонимания (остается только надеяться, что наши дипломаты и эксперты не упускают этого направления деятельности). При всей сложной истории взаимоотношений Буша и Маккейна, позиция нынешнего президента и его окружения может здесь сыграть достаточно важную роль.
Конечно, маршрутом Буша значимые процессы недели не ограничатся. В понедельник проведет еще один раунд своей челночной дипломатии на Ближнем Востоке госсекретарь США Кондолиза Райс, пытающаяся добиться реализации мечты президента Буша о ближневосточном замирении – впрочем, ее переговоры могу оказаться ненамного эффективнее провального саммита ЛАГ в Дамаске. В понедельник в Москву прибывает советник главы Палестинской национальной администрации Набиль Шаат. Тематика его переговоров – перспективы московской конференции по Ближнему Востоку, ситуация в контексте попытки примирения ФАТХ и ХАМАС и др. Сами по себе официальные переговоры между двумя группировками назначены на субботу. О парадоксальной альтернативности «палестинского единства» и «мирного урегулирования» мы уже неоднократно писали, как будет разрешаться эта коллизия пока не вполне ясно.
В воскресенье пройдут выборы президента Черногории (во всяком случае, первый их тур). Есть основания прогнозировать победу нынешнего президента страны, кандидата от Демократической партии социалистов Филиппа Вуяновича - ставленника отца независимости страны, нынешнего премьера Мило Джукановича. Принципиальных изменений в политике Черногории от этого не ожидается. Возможен второй тур.
В течение недели станет понятна и судьба прошедших в минувшую субботу совсем непохожих президентских выборов - в южноафриканской стране Зимбабве. Степень провальности политики престарелого диктатора заставила многих бывших союзников начать работать на его проигрыш. Характер режима Мугабе почти не оставляет возможности бескровного перехода власти, хотя и раздражение от уровня экономической катастрофы таково, что нетрудно себе представить невозможность мобилизовать для защиты режима армию с полицией.
