Когда шло голосование по вопросу о том, быть ли Олимпиаде в Москве, я – человек далекий от спорта – даже понимая уровень беспорядка, который в случае положительного решения неизбежно будет внесен в жизнь москвичей, отчасти все-таки “болел” за Москву. Допдоходы для городской экономики, дополнительный пиар городу и – самое главное – инфраструктура, которая с окончанием Олимпиады никуда не исчезнет. Глядя на происходящее вокруг саммита “большой восьмерки”, я понял, что сильно недооценил степень деградации качества наших управленческих решений – со всеми вытекающими отсюда для граждан последствиями.
Дело оказалось далеко не только в том, что не будет работать часть транспорта или в какие-то районы города можно будет пройти только по спецпропускам. Российское руководство решило к саммиту настолько серьезно поработать над имиджем страны, что результаты этого мы будем расхлебывать еще очень долго.
То, что у нас не та часть Европы, где могут себе позволить серьезные беспорядки антиглобалисты – с перевернутыми машинами и разгромленными кафе – не составляло секрета. Но желание избежать каких-либо форм не полностью контролируемой активности привело к настоящей охоте на общественных и политических активистов сколь угодно оппозиционных взглядов. Обход квартир, задержания под надуманными предлогами, отобранные документы, физическое воздействие, ссаживание с транспорта – это то, с чем они столкнулись по всей стране. Дошло до превентивных репрессий по отношению к участникам организованного при содействии Совета по содействию развитию институтов гражданского общества при президенте России Социального форума. Этими превентивными мерами был задан тон дельнейшим взаимоотношениям с участниками Форума, их обвиняли в сколь угодно абсурдных вещах – включая использование ненормативной лексики (тут сразу запахло чем-то белорусским), справление нужды на улице, а избитый при задержании Илья Пономарев, как оказалось, самолично избивал сотрудников правоохранительных органов.
Собрание общественных деятелей, экспертов и политиков, из которых кто-то воспринимает себя как оппозицию нынешнему режиму, а кто-то не имеет даже столь безобидной самоидентификации, - “Другая Россия” - было вообще превращено в жупел. Помощник президента Игорь Шувалов предостерег международную общественность, заявив, что участие в этом собрании будет рассматриваться как недружественный акт. Сам президент, отвечая на вопрос канадского телеканала CTV заявил: “Я не очень знаю, что это за альтернативный саммит, но я слышал, что некоторые наши политические оппоненты внутри страны хотят использовать это как повод для продвижения своих взглядов на ситуацию внутри страны, на нашу внешнюю политику. Делается это, конечно же, в преддверии выборов в Государственную Думу в конце 2007 года. И, если официальные лица других стран поддерживают такие начинания, то это значит, что они просто немножко пытаются влиять на внутриполитический расклад сил в России. Ну что ж, они имеют на это право, Бог в помощь”.
Против участников мероприятия устраивались провокации: все те же проблемы для едущих на него, попытка какого-то “евразийского” клоуна устроить драку с экс-премьером Михаилом Касьяновым, клака из других прокремлевских “молодежных” образований рядом с гостиницей, где конференция проходила, очень жесткое задержание охранявших конференцию, нападение на немецкого журналиста, присутствовавшего при задержании, нападение на ехавшего на форум Сергея Глазьева – как будто прямо не связанное с “Другой Россией”, но очень уж укладывающееся в этот ряд.
Реакция на минимальные формы общественной активности очень отдает не рациональной постановкой задач и подбором адекватных инструментов для их решения, а какой-то “оранжевой” паранойей. Откуда она у людей во власти – очевидно. У страха глаза велики, но обслуживающие власть эксперты должны был бы давно объяснить, что инерция “цветных революций” уже преодолена. Что если власти и грозят проблемы с осуществлением процедуры преемничества, то отнюдь не со стороны оппозиции, факт наличия которой только и может а) дать этой процедуре внешнюю легитимность, б) вместе с прекращением наката на НПО хотя бы отчасти восстановить элементы обратной связи власти и общества, попросту дать возможность понимать, что происходит в стране. Причем, речь идет именно об оппозиции, а нее о ее муляжах вроде “Патриотов России” слева и “Свободной России” / “Новых правых” - справа.
В случае наличия минимальной квалификации у интеллектуальной обслуги власти, нашлось бы кому объяснить, что предостережение от участия в подобной конференции, пущенное сколь-нибудь уважающим себя государствам по открытым каналам, делает совершенно невозможным неучастие в ней – как бы ни хотелось не портить предсаммитовскую атмосферу.
Та же самая обслуга должна была бы объяснить, что негоже заставлять президента страны откровенно лгать, заявляя будто бы он не очень знает о конференции, по которой столь радикальное заявление сделал его помощник. Конференции, к которой было приковано внимание спецслужб всей страны. Что продвижение взглядов “оппонентов” власти – это их прямая обязанность. Иначе они будут не политическими оппонентами, а политическими трупами. Что нехорошо заставлять президента делать вид, что это именно мероприятие политических “оппонентов”, когда большинство его участников – эксперты и общественники. Настоящие эксперты, отказ от внимания к мнению которых во многом и породил нынешнюю интеллектуальную недостаточность Кремля в политических вопросах. И настоящие общественники, которые, конечно, являются институциональными “оппонентами”, но вообще-то по сути скорее неотчуждаемые “партнеры” власти. Свидетельством чему – наличие некоторых из них за несколько дней до того на “Гражданской восьмерке”.
Не менее странно продемонстрированное недовольство “поддержкой” “официальных лиц других стран” “таких начинаний”. Кажется, никто на Западе никогда не скрывал желания, чтобы в современной России существовала политика – с неизбежно сопутствующей ей политической борьбой. Ни в одной стране мира в последнее десятилетие Запад не поддерживал процессе уплощения политической системы. К разным странам, находящимся в совершенно разных ситуациях, здесь действительно применяются разные критерии, но всегда поощряется увеличение политической конкуренции и осуждается уменьшение. И здесь “поддержка” не несет совершенно ничего нового. Обострение же реакции системы на традиционный раздражитель может лишь продемонстрировать происходящие в этой системе изменения. Этого ли эффекта хотела наша власть?
Что же до участия даже в оппозиционных мероприятиях, то мы прекрасно понимаем необходимость в этом в части Запада: при всем хорошем отношении к Герхарду Шредеру, Владимир Путин не стал уклоняться от предвыборной встречи и с Ангелой Меркель. Для СНГ используется другая модель. Наш президент озвучил ее в варианте поддержки действующей власти. На самом деле она чуть сложнее: поддержка действующей власти и почти полное отсутствие официальных контактов с оппозицией, если только власть не слишком раздражает. Иначе мы наблюдаем случай Гиоргадзе, приезд в Москву ушедшей в отставку Тимошенко и т.п.
Нормальный эксперт обязан был бы объяснить президенту, что Запад во ВСЕХ случаях поступает так, как мы обращаемся с Западом. Это не признак недовольства правящей группой, а нормальная политика, реализуемая через все имеющиеся каналы. Исключением может стать лишь ситуация, когда оппозиция носит откровенно экстремистский характер. На этом попыталась сыграть группа членов Общественной палаты в возмущенном письме о том, как же западные страны позволили себе участвовать в одном мероприятии с Ампиловым и Лимоновым. Этот аргумент – в отличие от слов президента - понятен, но здесь мы касаемся отдельной большой и сложной темы.
Когда мы написали “заставлять президента” - это был не в том, конечно, смысле, что он не отвечает за свои слова или кто-то ему выкручивал руки. Просто, очевидно, что первое лицо современного государства неизбежно опирается на информацию и рекомендации, получаемые от тех, кто призван их давать. И если что-то в его словах или действиях кажется неадекватным, следует не столько углубляться в анализ психологических особенностей личности (которые, конечно, тоже оказывают влияние на принятие решений), но осознать, в какой информационной среде появились эти слова и действия. В конце концов, всякому здоровому человеку можно объяснить, чего и каким образом он может добиться. Разумеется, если есть а) собственное понимание этого, б) умение объяснять, в) желание объяснять – даже если объяснение поначалу вызывает сильное неприятие.
Беда здесь еще в том что мы не очень понимаем как в этой сфере обсуждаются и принимаются решения. Грубо говоря, мы знаем, что по самым разным экономическим вопросам есть позиция Алексея Кудрина, есть позиция Германа Грефа, есть позиция Михаила Фрадкова, есть позиция Аркадия Дворковича и т.д. – со стоящими за ними экспертами. Мы наблюдаем блокирование и борьбу этих позиций. Мы примерно понимаем как из сочетания реальной ситуации, этих и других позиций появляются те или иные решения. Но кто именно отвечает за тот политический и силовой бардак, который как будто демонстративно был устроен накануне саммита “восьмерки”. Какие были позиции, аргументы? Кто должен ответить за ущерб репутации страны?
Введенное недавно Дмитрием Ольшанским словосочетание “гламурная кремлядь” не идеально тем, что целую половину уделяет не слишком существенному для страны признаку “гламурности”. И лишь вторая часть указывает на характер взаимоотношений с работодателем (ср. “челядь”) и степень легкости поведения – отсутствие принципов, которые вынуждали бы доносить неприятную правду. Впрочем, и “гламурность” может оказаться значимой характеристикой, если понять ее как подмену этики эстетикой (именно так интерпретирует некоторые удивительные, на первый взгляд, человеческие метаморфозы Лев Тимофеев в недавнем романе). Но сделанное по большей части еще и смотрелось грубо и невыразительно.
Что именно из всей этой кутерьмы должны понять как зарубежные наблюдатели, так и наши собственные граждане? Во-первых, российская власть боится своих граждан. Хотя ей – судя по реальным действиям - совершенно нечего в этом смысле бояться. Значит, власть не очень понимает, что именно происходит в стране. И не поймет, когда и откуда придет реальная опасность.
Во-вторых, российская власть готова идти на сколь угодно грязные методы борьбы с оппонентами. Если даже по столь мелким поводам как Социальный форум и “Другая Россия” было то, что было, можно попытаться спрогнозировать степень отсутствия границ допустимого тогда, когда будут решаться действительно серьезные вопросы.
В-третьих, российская власть то ли перестала стесняться даже иностранцев, то ли утратила чувство реальности в понимании того, как будут восприняты ее действия. А поскольку есть сильное подозрение, что от дальнейшего ужесточения режима власть нередко удерживаем именно внешний фактор, нынешний вывод - очень неприятная новость для наших сограждан.
Насколько эти выводы соответствуют реальности или они странный результат специфической деятельности по формированию обновленного образа России в мире – покажет время. Но объединяет эти выводы и опровергающее их предположение одно – резкое понижение качества политических решений. Николай Злобин говорит о том, что импровизация (в плохом смысле) и отсутствие внятности в понимании целей и инструментов из достижения вполне характерно сейчас и для России, и для США, и для Евросоюза. Наверное, кто-то от такой гармонии утешится. Но мне кажется, что количество глупости – это не тот показатель, по которому надо добиваться удвоения к 2010 году или стратегического паритета.