Вчера в клубе «Гражданские дебаты» должно было состояться обсуждение темы «Владимир Путин накануне второго президентства: С партиями или без них». Реальность, как всегда, несколько отклонилась от замысла: обсуждение вращалось вокруг недавних текстов Глеба Павловского об активизации «оппозиционного курсу Президента РФ меньшинства» – блока бизнес-гэбистов – и опасности реализуемых им политических проектов.
Выступление Павловского строилось вокруг той же идеи: силовое меньшинство в окружении президента, подталкиваемое наиболее авантюристической, зарящейся на чужое частью бизнеса, подняло голову, в тени президента, от его имени и вместо него оно пытается ревизовать основы политического курса страны. Направления ревизии: захват контроля над бизнесом, огосударствление экономики, получение силовиками реального контроля за властью и основными процессами в стране, развитие и внедрение в массы лево-популистской, квазиправославно-патриотической идеологии.
Реакция присутствовавших аналитиков, политиков и политтехнологов была достаточно разной: эмоциональная напряженность, политическое направление, интерпретация происходящего, прогнозы и т.д. Более или менее все сошлись на радости от того, что проблема вынесена в публичную плоскость. Первым высказал эту мысль Марк Урнов в связи с тем, что появился еще кто-то говорящий на эту тему – сам Урнов примерно так интерпретировал события еще в июле.
Многочисленные публикации «Полит.ру» (например: Обыкновенный гэбизм: Угрожает ли России националистический переворот?, Кто остановит реванш? и т.д.) на эту тему также содержали похожую трактовку событий. Версия возникла с самого начала – не столько из какой-то особой информированности, сколько просто потому, что больше за этим стоять практически некому. Характерно, однако, что, в отличие от палестинских террористов, наши силовики не берут на себя ответственность – ни за PR-кампанию, ни за шаги к обрушению экономики – боятся публичности. Отсюда одним из лучших лекарств является максимальное освещение сцены. Если заставить этих людей говорить публично, от своего имени, а не через народолюбивых пиарщиков с перстнями на пальцах, многое станет более прозрачно, смешно, а значит – менее страшно. Еще один способ –
Известный публицист Александр Ципко усомнился в терминологии Павловского. По его мнению, указанных им взглядов придерживается отнюдь не меньшинство. А если и меньшинство – то в правящей элите. Большинство же населения склонно все эти взгляды поддерживать.
Давно известно, что попытки апеллировать к народу – слева или справа, чреваты сильным искажением образа мыслей и чувств этого самого народа. Нелепо думать, что каждый не встроенный в бюрократическую вертикаль является стихийным либералом, не менее неадекватна и уверенность, что люди за пределами Садового кольца законсервировались в советском времени и ничего в новой действительности не понимают и не принимают. Несомненно – антиолигархический, да и вообще антибуржуазный пафос близок многим. Но почему-то, по свежим данным ФОМ, 49% россиян считает, что идущий сейчас передел собственности пойдет России во вред, и только 12% надеются на позитивные последствия. Более того, 41% наших сограждан убеждены, что передел крупной собственности нанесет вред авторитету президента В.Путина (лишь 11% убеждены в обратном). Аналитики Фонда отмечают, что такое распределение мнений наблюдается и в «пропутинском», и в «прозюгановском» электоратах.
И здесь мы переходим к еще одной важной теме. Александр Коновалов отметил, что если атака Группировки продолжится, может последовать лавинообразное падение рейтинга президента. Почему? Потому, что к индексам РТС и прочим абстрактным показателям большинство не присматривается, а вот когда последствия летних, а также еще предстоящих акций реализуются в окружающей простого человека действительности, кого он будет винить? Власть. И, в первую очередь, человека, который объявил, что отвечает за все в России. Кроме того, продолжаются процессы сближения с Западом – и это на фоне антизападнической риторики рупоров Группировки. Кто пострадает, если «силовая» агитация и пропаганда увенчаются хоть каким-то успехом? Тот же президент.
Куда более сложно был воспринят тезис об угрозе демократии со стороны Группировки. Прозвучало даже, что пусть и в такой форме, но хоть какая-то борьба – проявление демократии, а не угроза ей. Кроме того, Константин Затулин вспомнил митинги против «представлявшего угрозу демократии» Юрия Петрова («И кто сейчас помнит Петрова?»), Алексей Пушков – о борьбе с угрозой демократии в лице группировки Коржакова («И что – результат победы «хороших» Чубайса, Березовского, Гусинского – демократия?!»).
Традиционная мысль «история не терпит сослагательного наклонения» – достаточно плоска. Любые сколько-нибудь разумные исторические детерминисты не могут отрицать определенной вариативности истории, наличия в ней развилок. А если так, то осталось понять, состоялась ли бы дискуссия об угрозе демократии в случае, если бы в 1996 победила другая группировка. Пушков справедливо напомнил, что она настаивала на том, чтобы игнорировать необходимость проведения президентских выборов. И что дальше? Пойдя на столь радикальный шаг, с чего бы это те же люди пошли бы на выборы чуть позже, оставили бы институт выборов парламентских? Как они имели бы дело с международными структурами? А далее – в условиях усиления международной изоляции – как строили бы пропаганду и политику внутри страны?
Наличие «развилок» до ни в коем случае не отрицает наличия «развилок» после. Другой вопрос, что некоторое сходство структуры событий заставляет задуматься о закономерностях возникновения радикальных противоречий внутри правящей верхушки – начинающихся с бизнес-разногласий, а кончающихся кардинальными переменами в жизни страны. Новейшая история показывает, что как только одной из властных группировок удается добиться однозначной победы, режим становится жестче, затем возникают противоречия внутри победившей группы, общественная дискуссия по этому поводу, очередная победа и далее – по кругу. Возьмем относительно периферийный сюжет: как бы ни относиться к Владимиру Яковлеву, пока существовала борьбы между ним и полпредством, общественность, независимые СМИ могли существовать относительно свободно. При этом, как правило, поддерживая оппонентов губернатора. Как только более «демократичные» оппоненты победили, началась зачистка информационного поля.
К чему все это? К тому, что угрозы демократии бывают, повторяются. И самые лучшие условия для этого повторения – получение одной из властных группировок полной победы. Но пока борьба продолжается, общественности, экспертам, СМИ вполне логично становиться на сторону, предлагающую более близкий им политический проект.
Но почему речь идет об общественности, а не о политических структурах? Здесь мы, возвращаясь к предполагавшейся теме дебатов, заметим, что не менее, чем один из аспектов, затронутых Павловским в своих публикациях, касается ее непосредственно. Речь идет о некоторых неприятных наблюдениях в отношении наших политических партий: «принципиальная борьба и принципиальные разногласия вдруг оказались вне межпартийного диалога», «Они [партии – БД] оказались перед ситуацией, когда им предложена извне повестка дня, не контролируемая ими ни в какой степени и к решению которой с точки зрения избирателей они не имеют отношения», «мы видели, как в действительно серьезной и важной ситуации их [партий – БД] вдруг не стало» (цитирую по статье в «Независимой газете»).
Отдельные заявления были, были и тихие поручительства за Платона Лебедева, чтобы изменили ему меру пресечения. Но почему не возникло серьезной политической дискуссии? Почему партии не бросились изо всех своих политических сил поддерживать атаку на бизнес или, наоборот, противостоять ей?
Давайте пройдемся по спектру. Коммунистам защищать бизнес не с руки – противоречит всему пафосу деятельности, но и участвовать в откровенно чужом пиаре не хочется. К тому же, в руководстве партии сидят отнюдь не идиоты. Эти люди нашли в существующей систему свою нишу, были бы рады ее расширить, увеличить влияние; они прекрасно понимают, что в системе, предлагаемой Группировкой, им места просто не окажется. Эта система просто перестанет быть политической. Глазьевцы только-только возникли. Им частично близка разрабатываемая платформа, антиолигархический пафос. Прекрасно понимая некоторую стилистическую разницу с Группировкой, они, вероятно, попробуют ее кампанию немного оседлать, в то же время сохраняя здоровую дистанцию и акцентируя более конструктивные моменты, а также личности участников блока. «Единая Россия» очень не едина. Раздражение по поводу несколько смешавшего карты «силового» проекта велико, но в общественной дискуссии, оставаясь в центристской нише, им полноценно участвовать будет трудно. Уж слишком этот вопрос требует четкого самоопределения.
Самая загадочная ситуация – на либеральном фланге. Там, похоже, просто сильно испугались – обвинений, что политическую защиту бизнеса примут за отрабатывание денег, жесткого противостояния с деятелями столь специфической профессии, наконец, все той же народной нелюбви к богатеям. Второй источник страха понять можно. С первым остается с мириться (или на время отказаться от финансирования наиболее прижимаемых бизнесменов – все это еще окупится сторицей). А вот учет третьего фактора для либералов глубоко ошибочен.
Если существуют избиратели, готовые голосовать за либеральные лозунги, то желание их пойти на выборы будет тем сильнее, чем более четкую и жесткую позицию они займут. Именно это, а не бесконечные драки между собой, может увеличить электорат правых. Конечно – не до 49%. Но если позиции станут четкими и жесткими, то до суммарных 17 – 20%. Этим партиям тема защиты бизнеса – просто подарок – если правильно ее повернуть.
Когда атака на бизнес продолжится (вряд ли ее захотят перед выборами так быстро остановить) и затронет очередные компании, важно показать избирателям, что дело, таким образом, вовсе не в отдельном ЮКОСе, а в курсе на уничтожение всего неподконтрольного бизнеса, на передел собственности, на то, чтобы вместо одних олигархов, которые уже перешли или переходят к цивилизованным формам ведения бизнеса, пришли новые – неизвестно, способные ли дойти до этого хоть когда-нибудь.
Надо не просто абстрактно сообщать о том, что в регионах вовсю идет нечто подобное, а собирать информацию и рассказывать о каждом случае подробно, чтобы исчезла иллюзия, что речь идет только о крупном бизнесе, подробно объяснять людям, как именно залезут в собственный карман каждого. А дальше надо собирать митинги и демонстрации. Тратить рекламное время на объяснение, как бороться с атакой на бизнес и к чему ведет Россию подобный курс.
Важно понять, что Группировка начала сражение на территории либеральных партий. И если есть политические силы, которые могут обратить происходящее в свою пользу – то это именно они. Конечно, если решатся на внятную и жесткую дискуссию.
