Начинающийся в понедельник визит на Украину руководства НАТО продолжает очередной раунд перебранки по поводу включения в Альянс первых стран СНГ. Перестрелка в Южной Осетии, обострение риторики вокруг Абхазии, Севастополя, газа и, наконец, НАТО как такового будут интегрированы в этот процесс.
Конечно, куда комфортнее воспринималась бы синхронизация сотрудничества с Альянсом со стороны разных постсоветских государств, но уже к концу 1990-х годов стала слишком заметна разница установок по отношению к НАТО политических и силовых элит разных стран. Сам же Альянс, продолжая включать практически всех желающих, кажется, не подготовился не только к необходимости четче определить свою роль в современном мире, но и к проблемным ситуациям, связанным с вхождением / невхождением туда отдельных государств.
Ужесточение российской стилистики в 2000-е годы в общем случае способствовало усилению желания получить дополнительные гарантии национальной независимости у недавно прочно связанных с нами стран. Оно же стало серьезным основанием для упрощения процедуры предоставления этих гарантий. «В общем случае» - потому, что исключение появилось - Молдавия: в некоторый момент ее руководству стало понятно, что возможен компромисс по блоку вопросов, одним из которых стало сохранение нейтралитета. Еще одно исключение: часть итогов Бухарестского саммита НАТО.
Вопреки многочисленным сообщениям наших СМИ, на саммите не было принято решение о переносе рассмотрения проблемы Плана по членству на декабрь. Решение просто пока не было принято – в отличие от не вполне корректного заявления о том, что Грузия и Украина станут членами Альянса. Другой вопрос, что именно декабрьский саммит – ближайший, на котором проблема может быть поднята вновь, поэтому если как следует постараться с обострением ситуации, встречный по отношению к ней План действительно может быть запущен уже в этом году.
Как мы и прогнозировали, празднования в Севастополе стали очередным поводом для обмена любезностями, но вице-премьер Сергей Иванов действительно оказался более аккуратен в высказываниях, нежели мэр Москвы, поэтому удостоился всего лишь упреков в некомпетентности (поскольку смешал требования о визовом режиме со стороны НАТО и Евросоюза).
Можно ожидать, что делегация НАТО опровергнет тезисы о том, что вхождение Украины в НАТО угрожает России, а значит - противоречит договору между нашими странами, будет говорить о важности и плодотворности сотрудничества с Альянсом обеих стран, а также о том, что решение о вступлении должно все же приниматься каждой страной совершенно суверенно. Чтобы помочь Совету НАТО понять, каким именно будет это решение в случае вынесения его на всенародный референдум в ближайшее время, противники НАТО обязательно организуют свои акции на пути следования гостей Украины.
Политическому классу Украины, впрочем, будет не вполне до атлантических визитеров – на повестке дня более острые проблемы: выживание правящей коалиции и газ. На этой неделе мы увидим, какой способ решения проблемы с недостающими до большинства голосами будет выбран. В качестве же намека на то, что нынешняя коалиция порождает негодных переговорщиков по проблемам газа можно воспринять тот факт, что, вопреки традиционному порядку действий, о возможности удвоения цен на газ объявил не представитель «Газпрома», а российский министр иностранных дел. Но на этой неделе российские и украинские переговорщики попытаются провести переговоры в Туркмении – одном из основных поставщиков газа для Украины. Если проект повышения цен на весь центральноазиатский газ до мирового уровня состоится, коридор возможностей для украинской стороны в переговорах о цене на газ резко сузится. Впрочем, как и почва для разговоров о политическом характере предстоящего повышения – политической здесь может быть только перепродажа газа по цене более низкой, нежели сумма цены покупки и транспортировки. Таким образом, в случае прогнозируемого роста центральноазиатских цен призывы украинского руководства о пятилетнем периоде, переходном, по отношению к мировым ценам, как раз и будут направлены на политическое использование торговли энергоносителями.
Понять украинских переговорщиков легко: ущерб национальной экономике от настолько радикального повышения цен на газ будет очень серьезным. И это в ситуации уже существующей разбалансированности бюджета и других особенностей работы худшего за последние годы кабинета министров. Но козыри, остающиеся у них в рукавах, известны – они в основном связаны с положением страны-транзитера. Но поскольку Россия - тоже транзитер для центральноазиатского газа, ситуация более или менее уравновешивается. Решится ли Украина использовать здесь еще и козырь участия в переговорах по вступлению в ВТО – не вполне понятно.
Очередной тур этих переговоров начинается в понедельник в Женеве. Уже известно, что в переговорах не примет участия делегация Грузии из-за несогласованности вопросов о совместных таможенных пунктах на границе России с непризнанными республиками. К этому вопросу в последнее время прибавилась и проблема поручения экс-президента Путина об установлении рабочих контактов с де-факто властями этих образований.
Таким образом, проблемы вокруг Грузии на неделе будут более однородными – как мы и прогнозировали, внутриполитическую ситуацию правящей группе удалось успешно разрешить при немалой помощи российского руководства в деле мобилизации внутренних и внешних симпатий. Основные же обострения традиционно концентрируются вокруг Южной Осетии и Абхазии.
Мы обязательно будем слышать взаимные обвинения грузинской и осетинской стороны по поводу того, кто же был первым в субботних обстрелах (точнее, вероятно, российские телезрители и часть читателей в первую очередь познакомится с осетинской версией, а западные – с грузинской).
По поводу Абхазии грузинские власти говорят о появлении там «еще одной» российской военной базы (под первой имеется виду база в Гудауте, откуда по уверениям наших властей, российские войска ушли, но грузинские власти с этим не согласны, а с регулярным международным мониторингом не согласны Россия и Абхазия). Под этим соусом может быть отменен мораторий на полеты беспилотных самолетов-разведчиков. Дальше легко прослеживается сценарий эскалации.
Можно долго дискутировать о том, какая из сторон больше виновата в происходящем. Очевидным кажется следующее:
Исходя из этого можно предположить, что изнутри системы из двух государств проблема пока не будет снята. Некоторые шансы на относительно быстрое (речь идет о месяцах, годе) снижение противостояния, вероятно, есть только в ситуации когда это станет нужно одной или – лучше – обеим сторонам в рамках решения других, более осознаваемых как мешающие, проблем.
Непростые размышления в течение наступающее недели будут преследовать руководителей стран Евросоюза. Наши опасения по поводу ирландского референдума по Лиссабонскому договору сбылись. Никакой из остающихся выходов не является очевидным. Попробовать придраться к каким-то процедурным вопросам и безо всяких изменений договора провести новый референдум рискованно. Менять договор – значит, запустить заново процесс ратификации. Можно как-то попробовать поменять национальное законодательство, чтобы блокировать часть опасений ирландских граждан, но это тоже непросто. Переход же к ситуации разноскоростной интеграции внутри ЕС возможен не во всяком вопросе. Если к Шенгенской зоне или к зоне евро можно просто не присоединиться, то правила, по определению единые для всех, пока не могут быть приняты только частью и применены только по отношению к этой части. Глава Франции призвал продолжить процесс ратификации имеющегося документа, а Британия предполагает в среду провести по нему голосование в Палате общин. Но в четверг – пятницу участникам саммита Евросоюза хватит тем для неприятного обсуждения.
Урок ситуации в ЕС для других интеграционным проектов, да и вообще – реформирующихся систем заключается в том, что изменение правил лучше осуществлять до трансформаций, рискующих усилить внутренний скептицизм, а тем более - до расширения круга субъектов, влияющих на определение этих правил (все страны, реализовавшие опасность голосования против реформы ЕС – относительно старые члены, но молодые тоже внесли свою лепту в европейскую деструкцию).
Непростым будет и саммит участников еще одного как бы интеграционного проекта – Союзного государства. Точнее ожидается первая двусторонняя встреча президентов России и Белоруссии.
Исходный бэкграунд обоих участников абсолютно контрастный – председатель колхоза и преподаватель права, практикующий юрист. Разумеется, годы обоих во власти помогут найти фрагменты общего языка, но вряд ли это будет слишком легкой задачей. Впрочем, многое зависит от повестки дня. Так, газ должен испортить настроение – европейская цена, оговоренный процент от которой выставляется Белоруссии, продолжит расти – вместе с самим процентом.
Находиться между Сциллой Запада, требующего демократизации, и Харибдой России, желающей получать ощутимые дивиденды от своих политико-экономических инвестиций, вообще непросто. Начало курса на уход от всего, чем так гордился Лукашенко - советской экономики и советских же социальных гарантий – вовсе не от хорошей жизни. Как и попытки, заигрывая с Западом, говорить о том, что несколько оппозиционеров в парламенте не будут опасны для страны. Станет ли Лукашенко вновь зондировать почву для прихода в российскую политику, мы, вероятно, увидим в воскресенье.
Сложные обсуждения предстоят на этой неделе партии «Яблоко». В пятницу ожидается внутрипартийный арбитраж по делу о членах партии, участвовавших в интеграционных обсуждениях (или даже проектах) чрез голову руководства партии. В субботу – воскресенье – съезд партии, которому предстоит определиться и с курсом на ближайшие годы, и с руководством.
Ситуация у либеральных партий сейчас очень непростая. Даже при наличии некоторых интенций либерализации режима, реальных возможностей пребывания в политическом поле им почти не оставили, опасаясь независимых политических инициатив вообще а на этом фланге – в особенности. И в этом смысле не очень принципиально, победит ли линия на выращивание сверху партии-имитатора или на то, чтобы счесть нынешнюю партийную конфигурацию в Госдуме – исторически сложившейся на ближайшие десятилетия.
Радикальная оппозиция нерадикальному режиму заведомо не способна привлечь слишком много симпатизирующих собственно либеральным проектам. Радикалы будут вечно сползать то в левый популизм, то в национализм – куда более естественные ниши радикализма.
Как в этой ситуации, усугубляющейся еще множеством старых счетов и обид, сохранить свою идентичность – причем, не для музея, а для актуальной политики – задача с неочевидным решением. Можно только надеяться, что нашим либералам его удастся найти.
