По Америке пронесся вихрь международной дипломатии, вэпицентре которого был Барак Обама; это событие позволяет судить о том, каковбудет пока еще не вполне сформировавшийся стиль его политического руководства.Новости не радуют. 22-25 сентября 2009 г. прошла серия мероприятий и встреч навысшем уровне: начиная с Конференции ООН по глобальному потеплению и заканчиваяцирком на Генеральной ассамблее ООН; состоялись также несколько двустороннихвстреч с иностранными лидерами. Всё это укрепило мнение об ограничениях, скоторыми сталкиваются методы Обамы (статья написана еще до награжденияНобелевской премией мира – «Полит.ру»).
Помощники Обамы объявили, что для встречи G20 24-25 сентября 2009 г. выбрали именноПитсбург, так как этот город сумел возродиться самостоятельно. Такие разговорынапоминают громкие лозунги о «возрождении» в Детройте и – шире – убежденностьпрежних президентов (особенно Рональда Рейгана), что иностранные скептикимгновенно превратятся в поборников американского пути развития, как толькоувидят величие глубинной Америки.
Перед саммитом Питсбург (город, потерявший свою стальнуюиндустрию и больше половины населения) пытались представить как достойныйподражания пример обновления, и сделать это было непросто. Подобным образом, в этом международномсобытии, как и в предыдущих нью-йоркских мероприятиях, трудно усмотретьубедительное свидетельство силы и энергичности администрации Обамы.
Конечно, во время сессии Генеральной Ассамблеи ООН президентпроизнес очередную блестящую речь: благородную, вдумчивую, с размахом. Проявляяздравый смысл и глубокое понимание проблем, осаждающих бесконечно сложный ибеспокойный мир, он назвал четыре главные задачи, которыми пообещал заняться впервую очередь.
А именно - его администрация сделает всё возможное, чтобыоживить мировую экономику, предотвратить глобальное потепление, помешать Ирануприобретать ядерное оружие и установить мирные отношения в Израиле и Палестине.
Все эти устремления достойны восхищения. Но президент,конечно, не признал, что значительная часть ответственности за упомянутыепроблемы лежит на Соединенных Штатах. В конце концов, непосредственной причинойфинансового краха стала деятельность американских ипотечных операторов и тех,кто продавал «плохие деривативы». В сфере глобального потепления США тоже лидируют,невзирая на упорную конкуренцию со стороны Европы (и, с недавнего времени,Китая).
Иранская элита чувствует стратегическую уязвимость и,соответственно, хочет запастись ядерным оружием; здесь следует вспомнить, какАмерика (и Британия) вмешивались в политику этой страны. Отвратительнуюполитику на Ближнем Востоке можно долго ругать; однако многие согласятся с тем,что долгое время Вашингтон систематически поддерживал Израиль в борьбе спалестинцами (только изредка пытаясь проявлять беспристрастность), и тем самым поспособствовалсозданию тупиковой ситуации, в которую эта борьба зашла.
Когда-то Обама выступал против войны в Ираке, и этому он внемалой степени обязан своей популярностью во всем мире. Сейчас президентОбама, видимо, намерен продолжать войну в Афганистане, которую (по словам егоже генералов) невозможно выиграть без привлечения новых людей и вливаниясредств. Эта перспектива стала еще неприятнее после насквозь коррумпированныхвыборов в Афганистане. На рекомендации генерала Стэнли Маккристала до сих порне прореагировали; возможно, это говорит о том, что в ключевом конфликте началисьподвижки.
Барак Обама всё больше напоминает Линдона Джонсона,блестящего политика, поставившего себе цель построить «великое общество», но недостигшего ее из-за войны во Вьетнаме.
Суть подхода Обамы наконец прояснилась. Он искренне хочет дистанцироватьсяот неоконсерваторов, упорно продвигающих свой недальновидный проект «Новоеамериканское столетие», но не идет на политический риск и не признает ответственностьАмерики за те проблемы, которые он хочет решить.
Более того, он даже не проявил готовности обратиться кпричинам ошибок, совершенных в американской внешней политике.
Обама проявлял смелость. Например, он прекратил провокационнуюполитику с противоракетными щитами в Польше и Чехии. Никто по-настоящему неверил, что они предназначены для иранских ракет; все считали, что это одна избезрассудных попыток Буша и Чейни вторгнуться в стратегическое пространствоРоссии.
Президент Обама не раз показывал, что понимает, как другиестраны относятся к американскому доминированию; никто не сомневается в том, чтоон протягивает миру открытую ладонь, а не бронированный кулак. Однако теперьстало ясно, что он просто не понимал (возможно, всё еще не понимает), какогомасштаба задача стоит перед Соединенными Штатами.
Президент понимал, что ему необходимо закрыть тюрьму назаливе Гуантанамо. Но не понимал, как трудно будет этого добиться, и до сих порв этом не преуспел. Он надеялся, что «союзники» Америки с радостью окажутпомощь и примут к себе людей, которые считаются фанатиками-убийцами (даже еслиэтого мнения придерживается только американское правительство). В Вашингтоне,кажется, никто не понимает, что тюрьма в Гуантанамо сама по себе – абсурднаяколониальная аномалия, как раз из тех, которые американцы раньше осуждали. Ещеболее скандальным, хотя с военно-стратегической точки зрения более полезным, былосоздание колонии на острове Диего-Гарсия в Индийском океане; никто, кажется, непроявляет готовности компенсировать нанесенный ущерб.
Проблема в том, что республиканцы годами укрепляли своиполитические позиции, обвиняя демократов в том, что те ослабляют американскуюсистему безопасности. В частности, поэтому администрация Обамы боится вызватьновые обвинения в недостатке либерализма и не осмеливается жестко преследовать преступников,сторонников пыток, «чрезвычайной передачи» (“extraordinary rendition”) и тех, кто ставит интересы СШАвыше международного права.
Несомненно, Обама в достаточной степени либерал, и такиепоследствия ему не нравятся. Но у него есть и государственные соображения.Например, он не хочет подрывать дух ЦРУ, отстаивая правозащитные принципы.
По ряду других параметров администрация Обамы еще меньшеотличается от своих предшественников (которые недвусмысленно возвращались криторике холодной войны), чем рассчитывали ее сторонники, когда она толькоприступила к обязанностям. Классический случай – Афганистан. Еще болеепротиворечива ее позиция в отношении Китая и Европы.
К Китаю Вашингтон испытывает смешанные чувства. Китай – этокоммунистическая диктатура, известная отвратительным пренебрежением к правамчеловека; это также единственная держава, которая может (при помощиэкономических рычагов) серьезно нарушить политические планы США. Тем не менее,Вашингтон инстинктивно воспринимает Китай как потенциального партнера погосподству над миром. Нет ничего глупее, чем светская вашингтонская болтовня осоздании “G2”,состоящей из Соединенных Штатов и Китая. К счастью для США и прочих стран,этого не произойдет.
К Европе, напротив, администрация Обамы в некоторых аспектахотносится еще менее дружелюбно, чем ее предшественники; это как раз один из технемногочисленных пунктов, которые удалось прояснить в Питсбурге.
Безусловно, пришло время положить конец той мировойполитико-экономической системе, которая была создана по итогам Бреттон-Вудскогосоглашения и конференции в Думбартон-Оксе в 1944-1945 гг. Эта система утвердилагосподство Америки. Давно следовало заметить, что экономические договорымирового масштаба нужно согласовывать даже не с шестью, семью или восемью, акак минимум с двадцатью странами. Несомненно и то, что пора было обновить уставМеждународного валютного фонда (МВФ).
Многие из почитателей Америки не понимали, что под предлогоммеждународного сотрудничества и демократии Соединенные Штаты установили такойконституционный режим, при котором наиболее важные вопросы решаются85-процентным большинством; и что Соединенные Штаты, голос которых гарантированносоставляет 17%, всегда будут обладать правом вето (хотя на первый взгляд этобудет незаметно…).
Это положение дел неизбежно напоминает остротуэксцентричного викторианского либерала, члена парламента Генри Лабушера в адресУильяма Гладстона: он не возражал, чтобы старик держал у себя в рукаве пиковоготуза; но он был против того, чтобы тот заявлял, будто туза положил туда самВсевышний. Европа состоит из множества разных государств; многих американскихполитиков раздражает позиция, которую занимают европейцы. Всё это способствует тому, что американские политики неучитывают, насколько европейская экономика больше американской (если сложитьэкономики всех европейских стран) и уж тем более китайской (даже при еезначительном росте).
Тот же ход мыслей определяет американскую политику вотношении Ирана. Предполагается, что «союзникам» следует запугивать Ирансанкциями за ядерные махинации; тем, кто не проявляет в этом должногоэнтузиазма, полагается выговор. Но небеса не дали им самим выбирать политику: этопрерогатива Вашингтона. Сейчас предстоит «реформа» руководящей схемы ивнутренних силовых соотношений в МВФ. Следует воспользоваться возможностью исократить влияние давнишних (хотя и раздражающих) американских союзников (ЗападнойЕвропы) и дать больше власти Китаю и, возможно, кому-то еще. Но можете бытьабсолютно уверены: право вето останется за Америкой.
Никто не сомневаетсяв том, что у самого Барака Обамы намерения хорошие; тем более никто несомневается в его политической осведомленности. Но по итогам его правления втечение первых девяти месяцев еще непонятно, насколько серьезно его решениепересмотреть границы американского влияния, не говоря уже о его готовностипризнать последствия, к которым может привести относительный упадок в стране.
Соединенные Штатыживут не по средствам и ввязываются в конфликты, в которых они не могутпобедить. Барак Обама, несмотря на свою одаренность и убеждения, либо непонимает этого, либо не хочет рисковать и еще сильнее подрывать национальнуюсамооценку.
Годфри Ходжсон был директором программы Фонда Рейтер в Оксфорде, а доэтого – корреспондентом журнала “Observer” в США и редактором “Independent” зарубежом. Последняя книга Годфри Ходжсона - The Myth of American Exceptionalism («Мифоб исключительности Америки»), Yale University Press, 2009. Он также авторкниг: The World Turned Right Side Up: a history of theconservative ascendancy in America («Мир повернулся направо:история господства консерваторов в Америке»), Houghton Mifflin, 1996; The Gentleman from New York: Senator Daniel Patrick Moynihan(Джентльмен из Нью-Йорка: Сенатор Дэниел Патрик Мойнихэн), Houghton Mifflin,2000; More Equal Than Others: America from Nixon to the NewCentury («Равнее всех прочих: Америка от Никсона до новогостолетия»), Princeton University Press, 2006, A Great and Godly Adventure: The Pilgrims and the Myth ofthe First Thanksgiving («Великий и божественный опыт:Паломники и миф о первом Дне благодарения»), PublicAffairs, 2007.
См. также: