«Мы вновь сильны – но мы незнаем, что с этим делать», - заявил один российский эксперт на недавнейконференции (перед кавказским конфликтом августа 2008 г.)
Это и есть ключевой вопрос –для России, для ее соседей и для Запада. Или, скорее, два вопроса: насколькосильна Россия и каковы ее цели?
Период урегулирования кризисаблизится к концу. Из конфликта России и Грузии никто не вышел с честью или среальной выгодой. За прошедшие шесть недель было – что неизбежно – слишкоммного эмоций, гнева и гипербол. Это не российский вариант 11 сентября, не Прага1968 г., не Будапешт 1956 г., не Мюнхен 1938 г. Тезис о возвращении холоднойвойны несостоятелен (как указал в своей книге даже Эдвард Лукас).
Эмоции, разжигаемыеполуправдой, застарелыми предрассудками, предвзято подаваемой информацией,порождают плохую политику. Как только в деревнях Южной Осетии страсти начнутостывать, все стороны должны будут спросить себя, куда этот конфликт нас привели куда нам двигаться дальше. Здесь нужны более спокойные расчеты, нежели те,что были возможны вплоть до настоящего времени.
Каковы цели России?Предполагает ли стратегия российского руководства конфронтацию с Западом (чтопотребовало бы разработки аналогичной стратегии со стороны Запада)? Есть ли унего вообще стратегия?
Мы слишком часто пренебрегаемтем фактом, что Российская Федерация всё еще находится в переходном состоянии,что она – не готовый продукт. Да и может ли быть иначе всего лишь черезсемнадцать лет после крушения Советского Союза? Конечно, российские лидеры игенералы всё еще находятся под влиянием установок, принятых при советскойвласти (точно так же, как воспоминания о холодной войне с легкостью ожили наЗападе). За исключением Дмитрия Медведева, им было от тридцати до пятидесятилет, когда распался СССР. Неудивительно, что большинство россиян воспринимаютУкраину как иностранное государство. Сколько времени потребовалось Британии длятого, чтобы свыкнуться с потерей империи (когда она выходила из переговоров поповоду основания Европейского экономического сообщества и ввязывалась в Суэцкуюавантюру)? Почему Франция цеплялась за Алжир? Почему японцы до сих пор питаютблагоговение к храму Ясукуни?
Замечание Владимира Путина, чторазвал Советского Союза был величайшей геополитической катастрофой ХХ века,слишком часто цитируют и слишком плохо понимают. Именно так это событие быловоспринято большинством жителей страны; и если бы мы были русскими, то в большинствесвоем чувствовали бы то же самое. Нам не мешает вспомнить другое его замечание(заимствованное, как мне кажется, у Григория Явлинского): что всякий, у когоесть сердце, должен жалеть о распаде Советского Союза, – а всякий, у кого естьголова, должен знать, что его нельзя собрать заново.
Сердце и голова российской элитыспорят между собой.
Российский «политический класс»не монолитен. Самым естественным образом, он настроен пророссийски: нелепоожидать, что русские будут настроены прозападно. По всему спектру своихвоззрений, эта элита критически отзывается о Западе и не доверяет СоединеннымШтатам. Но она делится на тех, чьи взгляды можно обозначить как атавистическиеили реваншистские, и тех, кто подвергает политику Запада обоснованной критике ссожалением, не уступающим гневу. В особенности войну в Ираке, косовский вопросс 1999 года и до наших дней, планы США, касающиеся противоракетной обороны театравоенных действий, и, не в последнюю очередь, расширение НАТО.
Россия не знает недостатка влюдях – в особенности в кругах военных и сотрудников безопасности, - которым нетерпится вступить в серьезную конфронтацию с Западом и которые всерьез уверены,что Запад спит и видит, как бы тайно навредить России. Но российскоеруководство провело последние восемь лет, избегая прямого столкновения сСоединенными Штатами и Западом, – осознавая, как я полагаю, что Россиянедостаточна для этого сильна и понесет значительный ущерб в случае возобновлениятотальной конфронтации. Кроме того, основные угрозы её безопасности в ближайшейперспективе проистекают от её южной границы, а в отдаленной – со стороны Китая,чья растущая мощь является источником глубокого беспокойства.
Еще одна линия разделенияпроходит вопросу о способе обращения с «постсоветским пространством». Этокасается не Михаила Саакашвили, поклонников которого в Москве, в том числесреди этнических грузин, очень немного. Но «революция роз» и «оранжеваяреволюция» (каждую из которых российское руководство восприняло как болезненноепоражение; в частности, украинская «оранжевая революция» была унизительна личнодля Путина и стала худшим провалом за всё время его пребывания у власти) далиначало полемике, которая продолжается до сих пор.
Всем стало ясно, что политика России(включая отключения энергии, экономическую блокаду и другие формы давления)была неэффективна. Бывшие советские республики продолжали показывать России носи сближаться с Западом. Голоса со стороны «головы» убеждали, что применениесилы контрпродуктивно. Вместо этого, России следует использовать свое вновьобретенное богатство для привлечения этих государств. Но старое «сердце»считало, что Россия просто не проявила достаточной силы, чтобы призвать этихвыскочек к порядку и предотвратить западное вторжение в историческую сферувлияния России. И именно России надо было использовать силу.
Как показал пример Грузии,«голова» проиграла этот спор. В течение двух лет до 8 августа Россия и Грузияприближались к конфликту – конфликту, которого, с одной стороны, можно былоизбежать (если бы каждая из сторон вела более рациональную политику), а сдругой, – по видимости неизбежному. Действительно, речь Владимира Путина,произнесенная в феврале 2007 на конференции по безопасности в Мюнхене, былаявным признаком (выражаясь словами Дмитрия Тренина) «возвращения России кположению самостоятельного, не связанного никакими «сложноподчиненными»отношениями с Западом игрока на международной арене».
Проведенный Тренинымпроницательный анализ стоит перечесть: «Если Москве удастся договориться сЗападом о новых правилах игры, она может повысить свой статус и укрепитьбезопасность. Если же договоренности достичь не удастся, то инерция силовойдипломатии и накал антизападной риторики будут толкать Россию туда, куда ей ненужно, — к конфронтации, которую решительно отвергают в своих выступленияхпрезидент Путин и министр Лавров» (Дмитрий Тренин. «Принуждение кпартнёрству». 2008. Январь).
В тех объёмах, в которых у Россиивообще есть стратегия, она противоречива.
С одной стороны, Россия хочетбыть частью международного статус кво. По поводу Ирака и Косово онапроповедовала международное право Западу. Она чувствовала угрозу, имея дело содносторонними проявлениями силы со стороны США. Главной целью Владимира Путинабыло восстановить положение России в мире, отыгравшись за унижение 1990-х гг.,и быть принятым в «высшее общество», в том числе – высший престиж – впривилегированную «Большую восьмерку». Он постоянно утверждал, что этого можнодобиться, используя только экономические преимущества России, а не полагаясь навоенную силу.
Российская элита хочет, чтобстрана была не только производителем сырья, полуфабрикатов и оружия. С помощьюмодернизации, диверсификации производства и повышения веса в цепочке начислениястоимости Россия хочет войти в ряды самых развитых экономик. Соответственно,другой ключевой целью была более основательная интеграция в мировую экономику,которой можно было бы достичь, присоединившись к Всемирной торговой организации(ВТО) и к Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР),способствуя выходу российских компаний на зарубежные рынки и признаваянеобходимость зарубежных инвестиций (в то же время, добиваясь контроля надними).
С другой стороны, Россияобижается, когда этот статус-кво накладывает на нее определенные обязательстваи теперь, когда она обрела относительное материальное благополучие, она хочетосвободиться от них. Прежде всего, это касается наиболее приоритетной дляроссийской политики области – «постсоветского пространства». Здесь цель Россиисостоит в удержании droit de regard(прав контроля) и в предотвращении дальнейшего ослабления своего влиянияпосредством активного, а если нужно, то и агрессивного вмешательства. Радидостижения этой цели Россия была готова нарушить международное право, нанестиущерб своему международному положению, доставшемуся ей с таким трудом, ирискнуть поссориться с Западом.
В рамках этого пространствакардинальное значение имеет Украина (гораздо большее, нежели Грузия), благодарябольшой численности ее – частично русского – населения; сильным личным,экономическим и культурным связям с Россией; и ее истории (исключая ЗападнуюУкраину) как неотъемлемой части исторической русской родины. Мы должны исходитьиз того, что Россия готова напрячь все силы, пойти на большой риск и заплатитьвысокую цену, чтобы помешать Украине стать – как это было бы воспринято Россией– платформой для американского влияния. Мне еще не случалось встретить ниодного русского, который бы считал, что согласие на членство Украины в НАТО –при таких обстоятельствах – может быть встречено с пониманием в России.
Президент Медведев недавносформулировал пять принципов российской внешней политики. В них содержится рядпротиворечий. Первый и третий принципы согласуются с международным правом и«полноценными и дружественными отношениями» со всеми странами; но четвертыйпринцип акцентирует «безусловный приоритет… защиты жизни и достоинствароссийских граждан, где бы они ни находились», в то время как в пятомдекларируется право уделять «особое внимание» отдельным регионам (точнее говоря- в текстеМедведева декларируется не право на «особое внимание», а намерение «оченьвнимательно работать в этих регионах и развивать такие дружеские отношения сэтими государствами, с нашими близкими соседями» - «Полит.ру»),относительно которых Россия имеет «привилегированные интересы». Президент неуточняет, будут ли «безусловный приоритет» и «привилегированные интересы»последних двух принципов перевешивать первый и третий. Единственный пробел вего списке – это отсутствие каких-либо прямых отсылок к поддержаниюмеждународного мира и безопасности (с проблемами «неустойчивости мира» и угрозыконфликтов в нем связывается второй принцип – «многополярности», которая как быи призвана уберечь от упомянутых недостатков «однополярного» мира – «Полит.ру»).
Какие уроки извлечетроссийское руководство из грузинского кризиса? Либерально настроенныекомментаторы в России в массе своей придерживаются мрачного взгляда на вещи:сторонники жесткого курса сейчас настолько укрепили свои позиции, а руководствотак запуталось в антизападной паранойе, усилению которой оно само же ипоспособствовало, что более умеренные взгляды еще долго будут оставатьсямаргинальными. Но когда Кремль будет подводить баланс, каков будет итог? Можетли он наедине с собой согласиться с комментатором Александром Гольцем в том, что «успешная военная кампанияобернулась для России политической катастрофой»?
Если задачей было всего лишьотплатить за Косово, то это удалось – но ценой создания прецедента: признаниеАбхазии и Южной Осетии пробивает брешь в давней политике России и теперь будетпреследовать ее. Если целью было положить конец авантюризму Михаила Саакашвили,то и она была достигнута. Если Россия стремилась удержать НАТО отпредоставления Грузии и Украине Плана действий по вступлению (MAP), то поведение России, по крайней мере,поначалу, было контрпродуктивно. Открыто заявленной целью России былоустранение Саакашвили - на данный момент грузины сплотились вокруг него.Стратегическая цель России – это возвращение своей «сферы влияния», но военныедействия усилили сопротивление этому в соседних странах и на Западе.
Кроме того, Россия понеслабольшие издержки: огромный ущерб ее репутации в мире; ноль поддержки (если несчитать пары отщепенцев) со стороны международного сообщества; очевидноенарушение международного права; резкое ухудшение отношений с наиболеесплоченной частью Запада; и материальный ущерб экономике (от успешности которойзависит популярность руководства). Конечно же, те, кто стремится к модернизацииэкономики и успешности российского бизнеса, не захотят повторения подобного.
«Голова» будет настаивать натом, что генералы переоценили силы России и слишком многое вложили, получивнеравноценный результат. За закрытыми дверями, вероятно, велась интереснаяполемика. Генералы закусили удила, и вечеринка под названием «Крым - следующий»пройдет на ура. Впрочем, не исключено, что «наверху» победит более здравый плани руководство начнет искать способы спуститься с дерева, вместо того чтобыкарабкаться дальше по хрупкой веточке. Мы должны быть готовы помочь им в этом.
Попытки выяснить, чтопобуждает Россию вести себя таким образом, не следует расценивать какизменнические нападки. Если наш анализ будет неточен, то и наши стратегии будутневерны. Нам может не нравиться нынешний этап российского перехода, но нампридется это пережить. Нам может не нравиться нынешнее российское руководство,но мы не можем его изменить. Оно надежно укрепило свои позиции, располагаетширокой поддержкой масс, и мы должны исходить из того, что оно продержится увласти еще долгие годы.
Так что же делать Западу? Неприбегать, смею утверждать, к политике сдерживания и изоляции.
Если со временем окажется,что Россия стала очень сильной и преследует стратегию восстановлениясуверенитета над соседними государствами, а также преднамеренного иагрессивного нарушения международного права и законных прав и интересов другихстран, у Запада не будет иного выбора, кроме как отреагировать решительно. Чассторонников «сдерживания агрессора» тогда настанет. Но мы еще не в тойситуации, и было бы глупо с нашей стороны способствовать ее созданию, как бытвердо мы ни были уверены в том, что русские генералы подстроили ловушкугрузинскому президенту Михаилу Саакашвили (в которую он не замедлил попасть).
Как уместно отмечает БорисДолгин, «наши<российские> изоляционисты – ближайшие союзники западных сторонниковсдерживания». Изоляция сосредоточит власть в руках наиболее консервативныхэлементов в России; лишит Запад рычагов воздействия; будет нагнетать напряжениев огромной и хорошо вооруженной стране; и уведет нас еще дальше от цели,состоящей в стабильных и строящихся на сотрудничестве отношениях с Россией. Этомера на самый крайний случай, а не целесообразная задача.
Равным образом нам следуетдать понять, что мир Ялты закончился в 1980-х гг.; что применение силы изапугивание суверенных, независимых государств-членов ООН (и в некоторыхслучаях Евросоюза) неприемлемы; что мы не будем отступать в вынужденноевосстановление «зоны влияния», о чем мечтают российские генералы. Россия, как ивсе прочие, свободна осуществлять влияние мирными и законными средствами,пользуясь своей привлекательностью. Если нам предстоит отучить российскихполитиков от мышления в логике «нулевой суммы», то мы должны сами избегать действийв логике «нулевой суммы».
Так какими должны быть цели Запада? Намнужна стратегия, отвечающая следующему плану:
Как это можно осуществить? Если Западупредстоит проложить разумный курс между открытой конфронтацией, с однойстороны, и пассивной уступчивостью - с другой, есть пять шагов, которые намнужно сделать, чтобы наладить ситуацию.
Во-первых, нам нужна слаженностьдействий в рамкахЕвросоюза, НАТО и Большой семерки (что позволит перебросить мост черезАтлантику). Западные разногласия позволили России извлечь из этого выгоду. Ниодно из государств ЕС не имеет достаточной силы, чтобы самому по себе бытьэффективным. Когда государствам ЕС удалось согласовать свои действия (как вслучае с Калининградом и с расширением в 2004 г.), его сплоченность произвела нароссиян впечатление. Действия России в Грузии еще больше сблизили между собойчленов ЕС. Со стороны Запада последовала подобающе жесткая реакция, которойнадо не дать угаснуть. С полной слаженностью действий с США придетсяповременить до избрания нового руководства, но ее будет проще достичь, если ЕСиспользует оставшиеся месяцы 2008 г. для согласования четких принциповдальнейшего взаимодействия с Россией.
Во-вторых, нам нужны отчетливые сигналы. Противоречивые сигналы, посылаемыеРоссии и Грузии дружественными структурами в США, ЕС и НАТО – включая путануюпозицию НАТО на саммите в Бухаресте в апреле 2008 г., – несомненно, внесли свойвклад в просчеты обеих конфликтующих сторон. Грузинскому руководству сейчаснеобходимо недвусмысленно дать понять (что должно было произойти раньше), что логичнаяподдержка Запада не означает готовности Запада втянуться в конфликт из-за еенеразумного поведения.
На практике у Грузии сейчас есть всегоодин выход и только один курс, который Западу следует поддержать. Грузинскоеправительство – с нашей помощью – должно сконцентрироваться на развитии качествауправления страной, экономическом благополучии и стабильности. Со временем онодолжно постараться сделать Грузию привлекательной для абхазов и южных осетин изалечить раны не только 8 августа 2008 г., но и всего периода с начала 1990-х.Ему следует также попытаться впоследствии исправить отношения с Россией; этоготребует как минимум географическое положение. Это, вероятно, откроет путь кокончательным переговорам относительно этих двух территорий, хотя конфликтнеизбежно отсрочил эту перспективу на долгое время. Равным образом следует датьпонять российскому руководству, что любые дальнейшие покушения на суверенитетнезависимых государств встретят сплоченную реакцию Запада и приведут кпрекращению сотрудничества.
В-третьих, нам нужно серьезно задуматьсяо том, как лучше защитить суверенитет уязвимых государств. Все более угрожающей становитсяперспектива решения НАТО о предоставлении Грузии и Украине Плана действий повступлению. Не слишком поможет констатация, что нам не следует с этогоначинать. Расширение НАТО с самого начала было ошибкой. Устные обещания, данныероссиянам, были нарушены; и альянсу не удалось выстроить достаточно прочныймост с Россией. Расширение принесло альянсу мало выгоды; и нельзя утверждать,что членство в НАТО действительно укрепило безопасность получивших егогосударств. Оно не спасло их от экономического давления и даже хакерских атак.
Для России попытка реаннексироватьстраны-члены ООН и, в большинстве случаев, ЕС была бы исключительно серьезнымшагом, и Россия, я уверен, на это не решится. Членство в НАТО – этодополнительный сдерживающий фактор, но только в той мере, в какой Россия верит,что НАТО прибегнет к оружию. Не нужно ничего большего, нежели поставить вопросо войне разрушительного характера, спровоцированной, скажем, Грузией.
В пользу разрастания НАТО неизменновыдвигают два аргумента. Один состоит в том, что нам не следует давать Россииправо вето. Это поверхностно: никто и не утверждает обратного. Но более сильныйаргумент состоит в том, что НАТО не может сказать «нет» Грузии, когда он ужесказал «да» другим. Однако члены НАТО обязаны считаться с приоритетнымиинтересами альянса. И внедрение чрезмерно распространившегося НАТО в нестабильныйрегион, полный неразрешенных конфликтов, не пойдет им на пользу. Из соображенийтех же интересов не стоить давать грузинам повод считать, что они теперь могутдействовать безнаказанно; или делать НАТО – и европейскую безопасность –заложниками опрометчивого грузинского руководства.
В случае с Украиной ставки еще болеевысоки. Трудно назвать проблему, столь же болезненную для России. В нынешнихобстоятельствах ни один российский генерал не будет рассматривать членствоУкраины в НАТО иначе как прямой вызов и угрозу. Да и зачем вообще НАТО,объединение демократий, серьезно рассматривало перспективу присоединения кальянсу страны, где очевидное большинство избирателей выступает против этогошага? Президент Ющенко не имеет полномочий делать это. Продолжать в том же духеозначает внести сильный раздор в страну, и так далекую от стабильности; а такжеэто означает дать России повод устроить неприятности – если не хуже.
Западу следует заморозить расширение НАТОдо тех времен (надолго), когда это станет выполнимо без подобных последствий.Он, наоборот, должен использовать другие, невоенные, средства, чтобы поддержатьсуверенитет новых государств. Сначала ЕС, потом, возможно, НАТО - таков был бы разумный подход. ПолитикаЕС, начиная с 1991 г., была слишком сконцентрирована на России. А много лилидеров ЕС, за исключением непосредственных соседей, потрудились нанести визитв Украину, одну из крупнейших стран Европы? Нам не нужно конкурировать сРоссией из-за Украины или создавать там питательную почву для внутренних разногласий.Мы должны продвигать идею, что Украина – это естественный партнер как России,так и ЕС, и каждый из нас может предложить здесь что-то свое; и позволитьукраинцам выбрать свой собственный курс, когда они сами того захотят.
В-четвертых, Западу нужен жизнеспособный– и насколько возможно конструктивный – формат отношений с Россией. Идея «стратегического партнерства» сРоссией провалилась. Это было очевидно уже на протяжении последних четырех лет,но потребовался осетинский конфликт, чтобы понимание подобного, наконец, дошлодо канцелярий и комиссий Европы. Эта идея провалилась не потому, что былаплоха, а потому что ни Россия, ни Запад еще не готовы к подобному партнерству.Наши ценности и ценности России слишком далеки (а сейчас еще больше отдаляются)друг от друга, чтобы «партнерство» было подлинным. Мы больше не занимаемполярные позиции по большинству вопросов мировой стратегии, даже если у нас естьтактические расхождения; но есть одна стратегическая проблема, которая жестконас разделяет: будущее – за неимением лучшего выражения - «постсоветского пространства».
Вместо химеры партнерства нам нужна болеереалистичная политика избирательного сотрудничества. Сотрудничества в сфереглобальных проблем, где наши интересы частично совпадают. Сотрудничества (наоснове правил) в торговле и инвестировании. Сотрудничества в сфере образования,науки, культуры, информации и всех форм человеческого общения. Наш главный шансна преодоление различий – это вкладываться в эти области, в области взаимнойвыгоды.
Мы не должны ни самипрепятствовать вступлению России в ВТО, ни позволять этого Грузии. ВТО – неполитический клуб и не знак одобрения: это специальная организация,предназначенная для упрощения торговли. «Большая восьмерка» – другое дело. Онавосходит к клубу демократий, объединившему также крупнейшие экономики. У неенет формальных полномочий и постоянной институциональной основы. Ее текущийформат больше не имеет смысла. Ее можно упразднить, преобразовать в клубменьшего размера или расширить, чтобы включить Китай, Индию, Бразилию и,возможно, Южно-Африканскую Республику. Грузинский кризис дал импульс кзапоздалому пересмотру формата.
Пятый по счёту, но ни в коей мерене последний по значимости момент состоит в том, что Западу необходимо вовлечьРоссию – и не только Россию – в переговоры по поводу будущей безопасностиЕвропы. Предложения провести такого рода переговоры, которые Россия делала втечение последних лет, воспринимались Западом с понятным скепсисом: в нихвидели довольно старомодную уловку, имеющую целью подорвать НАТО и разрушитьсвязь между Соединенными Штатами и Европой. Но ситуация изменилась. Рискпотерпеть неудачу в отношении очагов напряжения и противостояния, унаследованныхсо времен распада Советского Союза, выступил на передний план. Если мы ненайдем системы, в которой мы могли бы работать с этими вопросами, мы рискуемсоскользнуть в еще более глубокую конфронтацию.
Существует широко известныйпрецедент. Долгие годы, руководствуясь ровно теми же соображениями, НАТОсопротивлялось предложению о создании Конференции по вопросам европейскойбезопасности, сделанному советским генсеком Леонидом Брежневым и министроминостранных дел Андреем Громыко. Затем Запад сменил линию поведения,переформулировал предложение и включился в длительные переговоры в рамкахСовещания по безопасности и сотрудничеству в Европе (СБСЕ). Результатом стал Хельсинскийзаключительный акт – впоследствии краеугольный камень политики разрядки ихартия тех, кто боролся за изменение Варшавского договора.
Действительно, сегодня нам нужнанесколько другая форма переговоров. СБСЕ было в большой степени переговорамимежду двумя противостоящими блоками, хотя нейтральные и независимые участникисовещания, безусловно, сказали свое веское слово (не исключая и крошечнуюМальту). Контекст и повестка дня изменились. Все государства должны бытьпредставлены в этих переговорах на равных. Переговоры были бы трудоемки,медлительны (что, может быть, и неплохо) и дорогостоящи. Но было бы гораздолучше, если бы Россия и Грузия озвучивали свои недовольства за столомпереговоров, а не воевали в Южной Осетии.
Нам не нужно изобретать новыйформат. До сих пор существует СБСЕ, переименованное в ОБСЕ с пятьюдесятьюсемью странами-участницами,включая Соединенные Штаты и Россию. ОБСЕ продолжает выполнять ряд полезныхзадач; но в последние годы она как форум, предназначенный для переговоров поважнейшим вопросам, была вытеснена на периферию политической жизни. Западуследует принять вызов, брошенный Медведевым.
Он должен ответить на предложениероссийского президента с егоакцентом на международном праве и многополярности, сформулировав своисобственные предложения, в которых бы говорилось о возрожденных переговорах навысшем уровне, основанных на формате ОБСЕ. Президент Медведев уже жаловался,что Запад не проявил понимания российской точки зрения, так пусть Россия придёти разъяснит её – и пусть придут Грузия, Украина и прочие. Целью должна статьвыработка согласованной многосторонней системы, служащей укреплению мира ибезопасности в Европе и на её географических окраинах в течение следующихдесятилетий длительного и сложного перехода.
Ярлыки чрезмерно упрощаютразговор. Не имеет значения, назовём ли мы эту стратегию «критическимвзаимодействием», или «расчётливым взаимодействием», или как-нибудь еще(поскольку это ни политика сдерживания, ни стратегическое партнёрство).
Возможно, следует вспомнить, чточетверть столетия назад Западу пришлось иметь дело с чрезвычайно влиятельнойрегиональной державой, которая вторгалась на территорию соседей и чьёвнутреннее устройство нам не нравилось. Главные западные правительства, которыхэто касалось, прибегли к стратегии «конструктивного взаимодействия», которая витоге оказалась успешной. Это была жёсткая политика, стимулировавшая, однако,сотрудничество и перемены. Этой страной была Южно-Африканская Республика, иесть много причин, по которым ее нельзя впрямую уподобить России. Там силы,стремившиеся к переменам, были на подъёме. В России же на данном этапе другаяситуация: кандидаты на пост президента в Америке соперничают за то, чтобы статькандидатом «перемен», а в России к популярным идеям относятся стабильность,непрерывность курса и восстановление прошлого величия – вопросы, близкие«сердцу». На следующем этапе, когда реальность российских непроработанныхинституциональных, социально-экономических и региональных проблем болеенастойчиво потребует внимания и оборотная сторона неупорядоченных отношений ссоседями и Западом станет более очевидной, доводы «головы» в пользумодернизации станут неотразимы. Нам нужно сохранять связь с головой.
Сэр Родерик Лайн был послом Великобритании в России сянваря 2000 по август 2004 гг. Впервые побывал в СССР еще студентом. Надипломатической службе - с 1970 года. С 1972 года находился в Москве в своейпервой загранкомандировке в должности третьего секретаря посольства, затемработал в Лондоне в восточно-европейском и советском департаменте МИДа изанимался проблемами СССР. С 1987 года - советник по политическим вопросам,возглавлял политический отдел посольства в Москве. С 1990 года начальниксоветского департамента, переименованного после распада СССР в восточныйдепартамент МИДа, внес большой вклад в развитие новой фазы отношений междуСоединенным Королевством и Российской Федерацией, а также со странами СНГ и Балтии.В совершенстве владеет русским языком. Дипломатическая карьера сэра РодерикаЛайна включает работу в британском посольстве в Сенегале, а также в родезийскомдепартаменте внешнеполитического ведомства. В период с 1979 по 1982 гг. - ваппарате министра иностранных дел лорда Каррингтона отвечал за развитиеотношений с неевропейскими странами. 1982-1986 гг. - первый секретарь вбританском представительстве в ООН в Нью-Йорке по делам Азии, Африки и связям спрессой. 1993-1996 гг. - личный секретарь премьер-министра Джона Мейджора поиностранным делам, проблемам обороны и Северной Ирландии. Сопровождал премьераво время его поездок в Россию в 1994 и 1995 гг.
После отставки сгосударственной службы был назначен специальным советником BP Group и HSBCBank, консультирует другие компании и организации. В соавторстве со СтроубомТэлботом и Кодзи Ватанабэ он написал книгу «Взаимодействие с Россией.Следующая фаза», а также Доклад для трехсторонней(европейско-американско-японской) комиссии «Поискобщего языка с Россией: следующая стадия», опубликованный по-русски в 2007 г. в серии «Библиотека Московской школыполитических исследований».
Родерик Лайн, Строуб Тэллбот, Кодзи Ватанабэ. Проблемыстановления или сдвиг парадигмы?
