Внезапнаякончина Егора Гайдара 16 декабря 2009 г. стала неожиданностью для многих его друзей, в томчисле для меня, хотя я и раньше знал о том, что у него серьезные проблемы создоровьем. У меня была уникальная возможность тесно сотрудничать с ЕгоромТимуровичем на протяжении последних двадцати лет – и до того, как он пришел вправительство, и когда он стал сначала заместителем (в конце 1991 г.), а затемисполняющим обязанности (летом 1992 г.) председателя правительства, и после того, как онушел из правительства и вернулся в науку. Благодаря этому я могу пробовать охарактеризоватьего и как стратега, и как политика, и как ученого, и как частное лицо.
Многиеуже говорили и писали о его исторической роли в подготовке и проведениироссийской экономической трансформации в критический период 1992-1993 гг. Можнодо бесконечности продолжать дискуссию о том, насколько законченной ипоследовательной была «программа Гайдара» 1991-1993 гг.; почему так долгопришлось ждать некоторых ее результатов (например, макроэкономическойстабилизации или возобновления экономического роста); возможно ли былоосуществить российские реформы с меньшими социально-экономическими издержками(вероятно, да); и что бы следовало изменить, если бы команда молодыхреформаторов во главе с Егором Гайдаром и Анатолием Чубайсом смогли вновь войтив ту же реку (это так называемый «контрафактуальный анализ», но вдействительности этого не бывает).
Ялично несколько раз писал об ошибках, допущенных в начале девяностых в бывшемСССР и в России как при Горбачеве, так и при Ельцине, - из-за которыхэкономический переход занял больше времени и был, возможно, более болезненным,чем если бы этих ошибок не было. Под ошибками я имел в виду, например,запоздалую и замедленную либерализацию цен и объединение валютного курса; недостатокадминистративной демонополизации многочисленных горизонтально объединенных производственныхорганизаций, оставшихся со времен плановой экономики; слишком поздний распадрублевой зоны и неспособность Центрального банка России в 1991-1993 гг. контролироватьденежное предложение. Тем не менее, надо отдать должное команде Гайдара и емусамому: они с самого начала знали об этих проблемах, но у них были серьезные политическиеограничения, которые оставляли им мало пространства для маневра. Политэкономическиеусловия рыночных реформ в России были гораздо сложнее, чем в Прибалтике, Чехииили Польше. Кроме того, всегда проще критиковать апостериори, пользуясьпреимуществом ретроспективы, чем планировать радикальные политические шаги снуля, особенно если приходится вступать на неизведанные территории. Ни один изкритиков Гайдара в начале девяностых не мог предложить лучшего варианта. Такназываемые «альтернативы» выдавали в популистской манере желаемое задействительное, вместо того чтобы предложить некий последовательный иреалистичный проект, который помог бы российской экономике преодолетькатастрофический коллапс 1989-1991 гг.
Невзираяна все эти недостатки, благодаря решительным действиям Гайдара и Чубайса Россиясмогла порвать со своим коммунистическим прошлым в экономической сфере и заложитьоснование для современной рыночной экономики, - пусть даже в течение несколькихпоследних лет их достижения искажались новой волной бюрократическоговмешательства.
Следуеттакже отметить, что Егор Гайдар не перестал играть роль стратега после того,как он в январе 1994 г.ушел из правительства Черномырдина. В дальнейшем он в качестве экономическогоэксперта и будучи директором Института экономикипереходного периода помогал своим последователям в очередных правительствах.
Помимоисторической роли экономического реформатора и стратега, Егор Гайдар играл ещедве общественно значимые роли: он был политиком и ученым. К сожалению, ни одиниз его политических проектов – ни «Демократический выбор России», ни «Союзправых сил» - не добился продолжительного успеха. По ряду причин ему и егодрузьям не удалось создать влиятельную политическую партию, которая бы отстаивалаидеи открытого общества и либерального капитализма. Во-первых, лично емуповредила репутация «врага народа»; разные популисты постоянно клеймили его зато, что его реформы обошлись народу слишком дорого. В том же обвиняли АнатолияЧубайса и прочих реформаторов 1990-х гг. Во-вторых, он никогда не был такимзакоренелым политиком, который готов сказать что угодно, лишь бы понравитьсяизбирателям, и без колебаний прибегает к популистским аргументам и обещаниям.Он был скорее высококвалифицированным технократом, который готов работать дляобщего блага, пользуясь своими профессиональными знаниями. В-третьих,либеральные и демократические силы в России (пожалуйста, не путайте их с «Либерально-демократическойпартией России», возглавляемой Владимиром Жириновским) всё время переживаливнутренние разногласия, а их лидеры постоянно соперничали между собой, и этоеще больше их ослабляло. Наконец, при путинском режиме все политические партии,кроме «Единой России», стали маргинальными.
Вотличие от деятельности на политической арене, научные достижения Гайдара нашлиотклик и далеко за пределами России. В 1991 г. он пришел в правительство из научныхкругов, как и многие другие реформаторы в Восточной Европе; но он был одним изнемногих, кому удалось благополучно вернуться из правительства к научнойработе. Собственно, его крупнейшие интеллектуальные достижения и наиболее известныекниги (такие, как «Государство и эволюция», «Аномалии экономического роста», «Долгоевремя», «Гибель империи», «Власть и собственность») относятся именно к томупериоду, когда он уже ушел из правительства.
Егопостоянное участие в стратегических разработках и продолжавшаяся доопределенного момента политическая деятельность не сказались отрицательно ни наинтенсивности, ни на качестве его научной работы. Его книги и научные трудыникогда не содержали искажений в пользу его политических или личных симпатийили антипатий, а также в пользу его убеждений; они не искажались иэгоцентризмом, как это часто бывало со многими нынешними или бывшимиполитиками. Он всегда уважал правила научной дискуссии. Он всегда был оченьоснователен и точен в изложении своих гипотез и выводов. Его книги и статьи написаныв популярной, доступной непрофессионалам манере, но они всегда соответствуютакадемическим стандартам и принципам. Его работы принадлежат к числу высококачественныхнаучных трудов, в отличие от пространных эссе и личных мемуаров, которые обычнопишут бывшие политики и стратеги. Единственное исключение составляет егоавтобиография «Дни поражений и побед», опубликованная в 1996 г.
Большинствоего научных трудов представляют собой сравнительно-исторический анализэкономических систем, институтов и стратегий. Пусть он обращался, в первуюочередь, к российской аудитории, но его выводы имеют универсальное значение. Оникасаются базовых вопросов экономического и социального развития и могут бытьполезны для ученых и политиков других стран. В его сравнительно-историческомподходе проявляется его междисциплинарная эрудиция и способность анализироватьпрактический опыт различных стран и институтов.
Говоряо наследии Егора Гайдара, помимо его личных научных достижений, отразившихся вряде книг и научных работ, необходимо отметить создание Института экономикипереходного периода (ИЭПП), одного из крупнейших и наиболее влиятельныхинститутов в Восточной Европе. За девятнадцать лет своего существования ИЭПП(который первоначально, с 1991 по 1993 гг., назывался Институтом экономическойполитики) провел множество важных политико-экономических исследований как вРоссии, так и на международном уровне, опубликовал большое количество работ ивоспитал ряд российских исследователей, стратегов и государственных служащих.Как и в случае с личными академическими достижениями Гайдара, научное значение ИЭППвыходит далеко за пределы российских границ.
Вчастной жизни Егор был скромным человеком, расположенным к людям и всегда сготовностью помогавшим друзьям. Он был очень обаятельной личностью с блестящиминтеллектом. Он навсегда останется в нашей памяти и в наших сердцах.
Марек Домбровски (Marek Dabrowski) –председатель Центра социальных и экономических исследований (CASE).
